Ужасный век. Том I - Андрей Миллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итак, первая беседа состоялась отнюдь не сразу. Время от времени больной начинал бредить, но затем впервые по-настоящему заговорил.
— Я умираю, да?..
— Пока, сынок, трудно судить.
На лице незнакомца, еле освещаемом свечами, промелькнуло нечто вроде усмешки.
— Не… не жалейте… моих чувств. Если умираю, так и скажите. Смерти я не боюсь, а умереть в постели вовсе не чаял. Пусть даже в чужой.
Сентиментальность в таких вопросах сеньору Каронеро и не была свойственна — как любому врачу. Если слишком сопереживать каждому пациенту, быстро рассудком повредишься. Особенно на войне.
— Я правда не знаю. Известно лечение от твоего недуга, но я не могу уверенно сказать, что оно поможет. Либо умрёшь, либо нет.
— Мне нужно знать точно. А то как же умирать без исповеди? Не годится, сеньор…
— Для исповеди тебе потребен священник, так что это не по адресу. Я спасаю тела, а не души.
— Нет… Моя исповедь не для священника. Падре меня не поймёт. Многовато грехов. Вот знаете, статуя святой Беллы в церкви… будто корит: как ты, грешник, вообще посмел явиться сюда? Жил с Нечистым, так с ним и умирай, почто молитвы вспомнил?..
Дальнейшие слова утратили связность. Дон Карлос надеялся разобрать в этом бормотании нечто важное, но бред и был бредом. Затем мужчина опять пришёл в себя.
— Вы ведь военный, я вижу.
— Военный. Карлос Мигель Каронеро, лейтенант имперского флота. Судовой врач «Белла Светлейшая»… если ты слышал о флагмане адмирала де Сонгре, конечно.
— Как не слышать… Да вы большой человек. Только такому исповедь и доверю… А также доверю последнюю просьбу, коли выйдет, что умираю. Вы же славный воин Балеарии. Вы не откажете.
— Из меня плохой проводник на Небеса.
— Зато вниз… хороший. Как крестили, я с Творцом Небесным мало дел имел… Больше ждал, пока снизу заговорят. Дескать: сменяй душу на удачу, не видала Преисподняя убийцы лучше. Ну нет… При мне душонка-то пока. Да и удача, раз оказался здесь… Не отдал я душу Творцу Небесному, а Нечистому подавно не видать её при моей жизни. Но если подумать… Невелика ценность в моей душе. Её не отмыть. Я не уважал ни мирские, ни высшие законы. Что мне крест да хоругви… хрень собачья. Перекрестие эспады и флаг. Вот в это я верил, сеньор…
— Имей в виду, сынок: я не священник, тайну исповеди соблюдать не стану. Сейчас я исполняю свой долг и только. Мне ни к чему знать, убийца ты или нет. Потом будет иначе, если выживешь.
— Оттого и любопытно, выживу ли. Мне много лет не с кем было о жизни поговорить: такая уж вышла жизнь. Перед смертью должно поделиться с… С тем, кто выслушает самую суть, а не станет призывать покаяться.
— Ты лучше выпей вот это, чем тратить силы на болтовню.
Полубредящий незнакомец пил, сильно морщась. Глотал с большим трудом. Дон Карлос не пожалел на снадобье лимонов — пусть они были значительно дороже, чем лаймы. Морской опыт давно убедил его, что лимон несравнимо эффективнее.
— Я ни о чём не жалею… так и запомните. — пробормотал больной.
И более в тот вечер ничего связного уже не произносил.
Подозрения сеньора Каронеро лишь укрепились. Следующим утром он навестил альгвасила Кристобаля, рассказав обо всём. Альгвасил — типичный полувоенный из числа не нюхавших крови и пороха, отнёсся к донесению с чрезмерным энтузиазмом. Горячо убеждал дона Карлоса немедленно отдать подозрительного человека ему. Врач предложение отверг: ведь для начала незнакомца предстояло спасти.
Однако осторожность не помешает, в этом дон Карлос убедился. Так что под конец недели, когда загадочный мужчина окончательно пришёл в себя, его правая рука была прикована к мощному каркасу кровати. Никакой возможности освободиться. Во-первых, больной был ещё достаточно слаб, а во-вторых — один из сыновей врача нехитрую работу выполнил на совесть.
Он же сторожил пациента большую часть времени, причём отец строго запретил юноше вести с ним какие-либо разговоры. В исполнительности сына дон Карлос не сомневался. Что до лечения, то ничего хитрого в нём по-прежнему не было: давать снадобья против цинги и пищу, когда имелась возможность это делать. И ждать.
Удостоверившись, что пациент уже в ясном сознании, старый моряк решил побеседовать с ним всерьёз.
Больной, похоже, почти не помнил последних дней — и едва ли сейчас твёрдо знал, что говорил хозяину дома накануне. Однако сделался вполне бодрым: в теле стало больше жизни, с лица не сходила кажущаяся немного зловещей улыбка. Из-за отросшей бороды трудно было рассмотреть лицо. Выглядела она ужасно нелепо, совсем мужчине не шла. Наверняка в обычной ситуации он брился начисто.
— Рикардо, оставь-ка нас вдвоём. Займись каким-нибудь делом.
Юноша был рад найти занятие поинтереснее. Сеньор Каронеро запер дверь и присел напротив незнакомца, многозначительно выложив на стол пистолет. Незнакомец следил за врачом с живым интересом. Глаза так и блестели в полумраке.
— Помнишь ты или нет, представлюсь ещё раз: Карлос Мигель Каронеро. Теперь, сынок, самое время тебе назвать своё имя.
Характерное движение глаз в сторону, миг промедления.
— Иньиго.
— Что-то не быстро ты имя вспомнил…
С кровати послышался смех.
— Вы проницательны, сеньор Каронеро. Я его выдумал только что. Обыкновенно продумываю все детали заранее, но нынче немного не в форме.
— Ну… Видимо, настоящего имени ты по доброй воле не скажешь. Не суть важно: пусть и Иньиго. Расскажи-ка, Иньиго, откуда ты пришёл к этому берегу? Как тебя занесло в море?
Иньиго, как бы его ни звали на самом деле, устроился на кровати поудобнее — насколько это позволяла цепь. Теперь дон Карлос понял, что по-балеарски его собеседник говорит абсолютно чисто. Даже без какого-нибудь провинциального, пограничного акцента: как настоящий марисолемец. Но это ещё ничего не значило.
— Я никогда не любил море, вот оно мне и ответило тем же. Думаю, вы уже догадались: я совсем не моряк. Мало имел надежды пройти большой путь по воде в одиночку, без опыта, да ещё на этой жалкой посудине. Но так сложились обстоятельства... Меня долго мотало по морю, по каким-то безжизненным островам. Сам не знаю, сколько: потерял счёт дням после месяца. Едва припасов хватило, да попалось по пути кое-что.
— Увлекательная история, но я знаю морские байки получше. Ты
