Повести о чекистах - Василий Степанович Стенькин

— На работу? Сумлительно, — проворчал он, но собрался и пошел. Настроение у него все же было хорошее.

Но по мере разговора с Зуевым оно понемногу портилось.

— Ваше имя и национальность?

— Дык селяне нарекли меня Сверчком, а фактично я — Павло Фабрици, русин. В прошлом откатчик Чинадиевского лесозавода, — последнее он ввернул с особым удовольствием. На всякий случай. Работая в сельсовете, он усвоил кое-какие «права и обязанности граждан» и знал, что выдать себя лишний раз за рабочего человека при новой власти никогда нелишне.

Он также подметил, что на собеседника это подействовало в положительную сторону, и еще больше приободрился. Панический страх и неуверенность в себе, которые вселились в него после посещения Станислава Крамера, давно прошли, и он опять был прежним, хитрым и коварным Фабрици.

Старший лейтенант аккуратно записал его ответы в блокнотик и опять поднял на него глаза. Его удивило необычайное спокойствие этого человека в разговоре с ним, даже некоторая нагловатая развязность, но последнее он отнес к личным качествам допрашиваемого. Он поинтересовался его жизнью при режиме Хорти.

Фабрици не моргнув назвался антифашистом.

— Я дуже предан Радяньской владе, — выпалил он, прямо глядя в глаза Зуеву. Дальше он с увлечением стал описывать, как боролся с хортистами. Чем больше слушал его Зуев, тем больше убеждался, что весь этот рассказ он сочинил экспромтом. В нем не было ни фактов, ни фамилий, ни имен. Стало ясно, что Павел лжет.

— Хорошо, — прервал его Зуев, поглядывая на здоровый кадык собеседника. — А что вы скажете насчет ваших махинаций во время работы в сельсовете?

Фабрици смутился, но только на мгновение. Он тут же принялся утверждать, что стал жертвой клеветы врагов, которых нажил во время работы в Совете. Но опять-таки не назвал ни одной фамилии.

Зуев попросил его указать тех, кто мог бы подтвердить его антифашистскую деятельность. Тогда Фабрици не мигнув назвал Зубана.

— Их два брата, — уточнил оперработник. — Какой из них?

— Василий.

— Это тот Василий, который утонул в Тисе?

— Ваша правда, — подтвердил Павел и тут же осекся. Он запоздало понял, что выболтал лишнее.

Будто не видя замешательства собеседника, Зуев предложил ему рассказать, при каких обстоятельствах он получил портсигар от Зубана.

— Дык с чего начинать? Кто и что вас интересует?

— Начинайте сначала. И только правду.

Фабрици внимательно посмотрел на оперативника и решил, чтобы скорее отвязаться от него, выложить ему пару малозначимых фактов из своей многобурной биографии. Прикинул и рассказал о Василии Зубане, с которым был знаком еще с довоенных времен. Однажды весной сорок второго года они встретились случайно на станции Берегово, разговорились. Тут к ним подошел хортистский жандарм:

— Кончай чесать языком, свинячий сечевик, — напустился он на Фабрици, схватил его за рукав и потащил за собой. Тогда за него вступился Зубан:

— Вы ошиблись, господин жандарм, — заметил он учтиво, — я знаю точно, что сей человек до сечевиков не надлежит и готов присягнуть за это под распятием Христа. Оставьте его в покое.

— А ты кто такой, что мне указывать? — гаркнул на него жандарм.

— Я брат фронтовика Петра Зубана, — ответил заступник, — а кто он такой, спросите своего начальника.

Жандарм тотчас же отпустил рукав Фабрици, взял под козырек и затерялся в толпе.

Другая встреча состоялась, когда Фабрици работал в сельском Совете. Вызвав его в садик, Василь доверительно сообщил, что МГБ ведет под него подкоп и поэтому он должен где-то затеряться.

— Ты сейчас у власти, тебе виднее, что для того надо сделать, — заключил он. — Помнишь, как я выручил тебя? Теперь настал твой черед. Помогай! Не то я кинусь в Тису, и ты ответишь перед богом!

Тогда Фабрици принялся отговаривать его:

— Не дури, Василь. На днях мы захоронили на сельском погосте одного безымянного утопшего. Он был синий и пухлый, як барабан глашатая, бррр… я до си без дрогу не могу вспомнить о нем!

Зубан вдруг оживился и выпалил:

— Слухай сюда, Павло! Подай моей жинке весть, что утонул-то я, а не тот безвестный. А чтобы она уверовала в это, верни мою табакерку. То ее подарок. В бумагах об утопшем укажи мою фамилию, а мне дай справку на иншее имя, и дело с концом. Тогда никакое МГБ не достанет меня. Чуешь?

Фабрици помялся немного. Ему не хотелось лезть в эту кашу, но делать нечего — друг! И он ответил:

— Так и быть, то я можу.

Зубан сунул ему в руки именной портсигар, вытащил из кармана бутылку палинки и пошутил:

— Ну, а теперь выпьем за мое життя в царстве господнем.

Они выпили, и спустя час-другой в руках просителя зашелестела справка о том, что он является жителем села Липчи Тибором Берешем.

Дослушав до конца эту историю, старший лейтенант поинтересовался:

— А кого из родственников или знакомых Зубана — Береша вы знаете?

Фабрици обозлился. Он думал, что эмгебист успокоится, услышав от него такие признания, а он разошелся. Больше он решил ничего не говорить. Поэтому отрывисто бросил:

— Откуда мне знать их, коли мы с Василием жили в разных местах, в большом удалении друг от друга?

Зуев недоверчиво посмотрел на него и задал очередной вопрос:

— Когда и где вы встречались в последний раз с Зубаном?

— После истории с портсигаром я утратил след Василия, и где он зараз пребывает — не знаю.

«Быть этого не может!» — подумал Зуев. Он предложил Фабрици записать свои истории, пододвинул ему карандаш и бумагу.

Глава XII

КАТАЛИНА

Вернувшись в отдел, Винокуров прошел в кабинет Чащина и, увидев его хозяина на месте, удивленно спросил:

— Вы