Сердце степи. Полёт над степью (СИ) - Иолич Ася

- Что ещё за усмешки?

- Ничего, досточтимый, - тихо сказал советник. - Прости. Подавился куском. Постараюсь быть осторожнее. Буду помалкивать.

- Мы так и будем сидеть и ждать следующего шага Вайшо? - спросил Руан, споласкивая и вытирая вилку.

- У нас есть чем заняться, - пожал плечами Аслэг. - Найти крысу, что пищит в войске, - и я не удивлюсь, если мы найдём её или их в бывших сотнях Бакана. Попытаться разговорить сопляка. В конце концов, пристально следить за каждым шагом Бакана и Вайшо, потому что тот, кто идёт, всегда может оступиться. Тагат, Нелху тоже нужно отправить на восток. Она теперь тоже уязвима. Думаю, Руан не откажет… Руан?

- Как досточтимому будет угодно. - Руан пожал плечами. - Но если она носит дитя, ей придётся на какое-то время остаться в Валдетомо, когда мы разберёмся тут.

- Вряд ли она носит дитя, - угрюмо проговорил Аслэг. - Если бы это было так просто… Ладно. Тагат, ты слышал меня. Ещё надо подумать, что делать с дочерьми. Если со мной что-то случится, их тоже придётся вывозить. Они не должны пострадать. Думаю, разумным будет отправить их с Веленом к Милуту. Милут не станет нарушать договорённости. Они будут в безопасности.

Ох, с каким удовольствием Руан сейчас вернулся бы к обсуждениям законов о краже скота! А теперь они сидели и обсуждали, как одна прилизанная скотина крадёт их драгоценное время.

- Я пойду. Прошу дозволения… - Тагат встал и потянулся.

- Удались уже, паршивец, - пробормотал Аслэг. - Руан, я потерял дорогу во мраке. Я потерял свой путь. Я в тупике. Что мне делать?

- Досточтимый, я не эным, - развёл руками Руан. - Иногда я чувствую себя нашкодившим кутёнком, которого судьба тыкает в его грешок. А он никак не поймёт, что от него требуется. Некоторые уроки я не постигну просто в силу нехватки ума, к сожалению. Надежда лишь на то, что мироздание поймёт, что это бесполезно, и прекратит меня мучить до того, как уничтожит. Вместо этого милосердно закроет те двери, в которые мне входить не положено, и подтолкнёт в нужном направлении. Я много слышал ваших сказаний. Прямой и простой путь - благословение Тан Дан и Даыл. Но на то оно и благословение, чтобы быть дарованным не всем.

- Ты прав, - сказал Аслэг, вставая. - Бесполезные мучения. Закрытые двери. Когда перед тобой простор Великого Халедана, очень просто заблудиться. Хэй! Сахмаал! Всё спокойно?

- Птицы пока не разлетелись. На холмах всё в порядке, - кивнул слуга, провожая взглядом чёрную прямую спину.

- Не разлетелись, - донеслось до Руана. - Что же это за птицы...

86. Кам.Я не лошадь

Дым сплетался затейливо, фигурками людей и животных поднимался над трубкой эным-дада. Сказания обретали призрачные, мимолётные очертания и тут же рассеивались. Хитрая лисица Мунг вильнула белым полупрозрачным хвостом, и Камайя наконец сморгнула видение.

- В душе твоей смешаны свет и тьма, - сказала эным Варад. - Ты спутала короткий путь и правильный.

Зыбкая, почти незримая дымка слегка кружила голову. Камайя вытянула пальцы над жгучими языками Сыкваана и медленно выдохнула.

- Ты не позволяешь себе мечтать, - вздохнула Урут-дада. - Люди сбегают в мечты и истории от тягот жизни.

- Какой толк в пустых мечтах? Есть то, что никогда не сбудется. Всё происходящее можно объяснить с точки зрения рассудка - даже пророчества.

- Но объяснения с точки зрения рассудка убивают чудо, - покачала головой Варад. - Ты видела, как сплетаются сказания в дыму наших трубок. Это ли не чудо? Или ты не веришь в чудеса?

- Травы, что вы добавляете в трубки, влияют на рассудок. Я недавно читала книгу ваших сказаний. Неудивительно, что я вижу Мунг и Уртду. Это игры моего разума.

- Книгу наших сказаний? Прошу, покажи, досточтимая, - заинтересовалась Урут.

- Я оставила её в покоях.

- Думается, ты оставила там гораздо больше. Почему на твоей лошади такой большой мешок?

- Дада, ты задаёшь очень много вопросов, - нахмурилась Камайя.

- Ты бежишь от себя. Ты нашла то, что искала, но похоронила это в кургане и пытаешься сбежать.

- Что я нашла? - воскликнула Камайя, хватаясь за горло. - Что? Бесполезные мучения! Боль, боль, одну лишь боль! Я могу терпеть раны и переломы, но эту боль я терпеть не хочу и не буду!

- У всего есть обратная сторона, - тихо сказала Урут. - Если тебе не по силам эта боль, достойна ли ты того, что на другом конце? У всего есть цена. За любовь и за рождение сыновей мы платим болью, даже чтобы украсить себя серьгами, приходится однажды вытерпеть боль. Я не знаю, к чему ты стремишься, но, скажи мне, Улхасум, если бы ты позволила себе мечтать, о чём бы ты мечтала?

Камайя закрыла глаза и двумя руками сжала халат на груди. Её дом стоял на высоком берегу, и она бежала к нему по бесконечной траве, но не видела его. Берега тоже не было нигде, только склон холма слегка осыпался под ногами, две бескрайних ладони неба и земли смыкались линией недостижимого горизонта, а птица туу кричала из травы, надрывая сердце - «Идэ-э-э, идэ-э-э».

Коричневый, слегка вытертый халат, сшитый одной из лучших портних в Ордалле, впитывал слёзы. Камайя открыла глаза и покачала головой.

- Я потеряла свой путь, - сказала она, пытаясь сморгнуть мокрое с ресниц. - Я получила свободу, но потеряла мечту. Выы унёс её. Куда мне идти, эным?

- Пусть любовь направляет твои шаги, - тихонько сказала эным Варад, гладя Камайю по голове.

- Нет, нет… Не называй это так. Это зов плоти, - пробормотала Камайя, снова и снова вытирая глаза рукавом. - Я больше никогда не поверю мужчине. Я знала, что это не может закончиться иначе. Люди, которых подпускаешь слишком близко, причиняют боль. Мужчинам даже нравится это. Получать власть. Я видела это очень много раз. Они теряют интерес к женщине, как к новому оружию или коню, как только понимают, как владеть ими. А дальше - конюшня или подвес на стене… И там ты доживаешь свои дни в надежде, что господин отвлечётся ненадолго от поисков нового. Снизойдёт до того, что уже давно назвал своим и успел немного забыть… Как дитя забывает игрушку, закатившуюся под комод. А потом надеешься, что тебе позволят упокоиться в кургане рядом с господином, в лучшей твоей сбруе или ножнах. Не заменят на новую диковинку, которую он предпочёл в конце своей жизни. Как только ты склоняешь голову перед мужчиной, показываешь ему свои уязвимые места - ты проиграла. Ты получила табличку над стойлом, но потеряла свободу. Стала одной из многих, предметом, ломая который, господин даже не чувствует вины: он в своём праве, как любой хозяин над своей вещью. Кто просит прощения у вещи? Кто просит прощения у коня, стегая его нагайкой, чтобы бежал бодрее и слушался хозяина?

- Тебя не стегали нагайкой, госпожа, - спокойно произнесла Урут. - И ты не лошадь.

- Ты права. Я не лошадь. И есть удары, которые гораздо больнее, - сквозь зубы проговорила Камайя.

Костерок потрескивал. Эным высыпала в него прогоревшие травы из чаши трубки и пожелала приятной трапезы духу огня.

Ресницы высохли, пальцы почти согрелись.

- Хас Адэр Артай со своим большим хасэном несколько лет кочевал по степи, - сказала эным Варад. - Он приносил жертвы духам холмов и озёр и просил их указать место для строительства города. Но только тут духи откликнулись. Знаешь, как это было, по одной из историй? - Она повернулась к Камайе, и та помотала головой. - Некоторые рассказывают, что его хасэн стоял вон там, под холмом, и ночью, после очередной жертвы, к нему во сне явились все известные духи. Они сказали: «Мы устали ходить за тобой по степи, следуя зову жертвенной крови, и прикидывать, какой холм наиболее благоприятен… Давай договоримся: ты идёшь к тому ближайшему стойбищу на востоке и больше не ищешь ничего. А мы, в свою очередь, просто благословим это место, останемся тут и будем присматривать за ним».

- Всё было не так, - покачала головой эным Урут-дада. - Он устал взывать к духам, которые не хотели поворачиваться к нему, и сказал, что принесёт в жертву самое дорогое, что у него есть. Тогда духи сказали, что указание места для строительства не стоит таких жертв, и они просто проверяли его намерения. Ну что, Варад, пойдём. Гадание мы закончили, праздник тоже скоро закончится, и более расторопные соберут всё серебро с нетерпеливых женихов.