Сердце степи. Полёт над степью (СИ) - Иолич Ася

Камайя стояла, как дух Дээт, потерявший свой род и путь, и глаза её были тёмными и запавшими на белом, бескровном лице. Она шагнула Руану навстречу и вцепилась в халат на его груди, а он растерянно поднял руку и положил ей на голову. Она стояла, уткнувшись носом в его одежду, потом дёрнулась и издала какой-то звук, от которого сердце перевернулось. Руан прижал её крепче, звук повторился. Он зажмурился, потом отступил на шаг и вынул из кармана носовой платок.

- Держи. Я полью тебе… Умойся, досточтимая, - сказал он с вежливым кивком.

- Прошу… Умоляю, - еле слышно прошептала Камайя, не отпуская его халат. - Руан, я умоляю тебя…

Руан осторожно взял её руки и отцепил от своей одежды. Камайя опустила голову, ветер трепал её спутанные серые волосы над помятым дорогим нарядом. Полотнища высохших простыней на верёвках хлопали и трепетали вокруг них, холодный ветер гнал небольшие волны по поверхности воды в бочке, и он задержал дыхание, а потом положил ладонь ей на щёку.

- Ты свободна, Элсавиго Камайя, - тихо сказал он. - Ты отдала свой долг. Я отпускаю тебя. Ты вольна распоряжаться своей жизнью. Пойдём.

Её сведённые плечи вздрагивали, ветер подхватывал слёзы прямо со сморщенного бледного лица и уносил куда-то между простынями, которые всё хлопали и хлопали под светло-серым небом. Она шла за плечом Руана, на полшага позади. Он не смотрел на неё, но видел её мокрые ресницы и синеву под глазами, белые пальцы, сжимающие ворот халата, большой перстень с камнем, похожим на отполированную ледышку, слышал шорох её шагов и халата, расшитого серебром по тёмно-серому, и сердце заходилось, но он не мог сделать ничего, ничего.

- Отдай это управляющему, - сказал он, вынимая из сундука небольшой квадратный конверт с печатью. - Если так случится и ты потеряешь его по дороге - передай управляющему: «Ме шулта та паргело».

- Мой долг выплачен… - повторила Камайя. - Так просто?.. Я могла сбежать и вернуться туда, пока ты тут… - Слёзы всё капали на дорогую ткань, на светлые пальцы, на квадратик плотной бумаги. - Я бы получила деньги и купила дом, и ты, приехав, не стал бы устраивать скандал…

- Ты могла сбежать? - спросил Руан, глядя на её руки. - Кам… Девочка моя…

- Ты же знаешь… - Ножом по сердцу, ржавым, зазубренным. - Ты же всё знаешь про меня…

- Я и про себя-то не всё знаю, - тихо сказал Руан.

- Ты не спросишь, почему сегодня и что дальше? - прошептала она, сжимая в руке конвертик.

- Я не имею власти над тобой, Кам… Если ты захочешь - сама расскажешь.

- Может быть, когда-нибудь. - Эта улыбка была как серебряная маска на костюмированном балу, и за ней не видно было совершенно ничего, только остатки слёз на припухших глазах. - Быть может. Если мы ещё встретимся. Мне пора, Руан. Я не могу стряхнуть долги, как пылинки. Дай мне руку.

- Досточтимая…

- Дай руку.

Холодные белые пальцы скользнули в его ладонь, будто Руан обменялся рукопожатием с лучом лунного серебра. Потом полог и дверь на короткий миг впустили в темноватый шатёр немного ослепительного жемчужно-серого света, и Руан остался в тишине между войлочных стен, у холодного очага, под сероватым куполом шатра среди апрельской степи, под серой ладонью Тан Дан, и сердце билось, словно стянутое колючим ремнём, вполсилы, а в горле застрял комок серебристой сухой полыни.

81. Алай.Честь великая

- Давайте, давайте! - добродушно гаркнул Харан. - Ещё два круга - и отпускаю!

Усымы приободрились, ускорили бег и перехватили деревянные мечи, которые несли перед собой. Алай покосилась на стоящую рядом Утар и улыбнулась.

- Ты довольная, как лиса, которая мешок с мясом распотрошила, - улыбнулась сестра, хлопая Алай по плечу. - Никак эным тебе сказала, что мальчик будет?

- Я не спрашивала. Вечером спрошу, как эным в стойбище вернутся.

- Пойдём пока, нарядимся, - не отставала Утар. - Давай, давай, хасум Хайар! Больше роскоши надо! Пойдём к Вутай!

Хасум Вутай встретила их радостно, а стайка девушек вокруг неё весело щебетала.

- Р-р-ра-а-а-зойдись! - привычно скомандовала Вутай. - Хасум Хайар, иди сюда, маленькая… Держи яблочек сушёных… Вот мясо тебе…

- Я уже не вырасту, хасум, - с некоторым сожалением сказала Алай, забирая, тем не менее, угощение. - Теперь только если вширь, да и то ненадолго.

Девушки, стоявшие вокруг, прыснули и захихикали. Кто-то потянулся было рукой к животу Алай, но Утар грозно нахмурилась.

- Бесстыдницы! Меня мало щупали? - сердито спросила она, вызвав новый взрыв смеха. - Хэй! Ни стыда, ни совести!

- Не серчай, Утар, - сказал кто-то из девушек. - Хасум Хайар так-то породовитей тебя теперь будет… Да и муж её - военачальник. Кому, как не ей, на сыновей благословлять?

- Вы ещё даже не замужем, - сморщилась Утар. - Как обовьёт алая лента ладонь - так и щупайте!

- На слове ловим! - крикнула какая-то озорница из стайки, по голосу явно ещё слишком юная для замужества.

- Ну, одной из Оладэ точно повезло сегодня, - тихо сказала Вутай, когда они уже сидели втроём у сундучка с украшениями в большом шатре Оладэ. - Ночью гонца прислали. Нелха в гарем Ул-хаса попала… Вон, дары стоят.

Алай повернулась в угол, где стоял сундук, потом медленно повернулась к Вутай.

- Хасум… - пробормотала вдруг Утар прежде, чем Алай успела хоть слово сказать. - Как же - к Ул-хасу… К ней же Тагат Хурга ездил… Она намекала, что…

- Тихо ты, - шикнула на неё Вутай. - Беду не накликай, глупышка! Да и мало в гарем попасть… Женой стать надо. Наложницы - это дело такое… Сколько их через гарем проходит - не счесть! Хотя и так уже честь великая, - смягчилась она. - Вернут Оладэ своё влияние… Улхасум столько раз Нелху хвалила! Не останется она наложницей, помяните моё слово!

Новость была странной, но Утар отвлеклась на наряды и отвлекла Алай, и она решила расспросить Нелху позже.

Небольшое, но очень ясное зеркало слегка изгибало отражение лица. Алай повертелась, пытаясь составить представление о головном уборе, что надела на неё Вутай. Конечно, красотой с Нелхой сравниться она не могла, но нарядные серебряные подвески с красными, как капли крови, камнями, над красным праздничным нарядом не оставляли сомнений в том, что она - хасум.

- Как невеста, красивая, - шепнула Утар. - Вот же мы глупые с тобой были… Мужа твоего страшным считали. А погляди-ка, как ты рядом с ним расцвела… На луну стала похожа!

Алай осторожно ощупала свои щёки и жалобно сморщила брови.

- Да вроде я не располнела пока, - тихо сказала она, и Вутай расхохоталась. - Или…

- Сияешь ты, хасум. - Вутай погладила её по плечу. - Мать Даыл, благослови землю под ногами этих красавиц… Идите, праздник же!

Алай шла среди девушек, наряженных так, что в глазах рябило. Старшие Оладэ следовали сзади, чуть поодаль, и негромко обсуждали сватовство и женихов.

- Вылетят из гнезда наши пташки, - донесся до девушек голос какой-то дада.

- Ага, и прямиком в клетку, - пробурчал кто-то из идущих рядом с Алай.

Выы так и норовил спутать подвески убора. Алай шла, придерживая их пальцами, и прятала улыбку, когда порывы ветра вздымали подолы халатов девушек. В её подоле по совету Камайи были зашиты мелкие камешки. «Как ты это делаешь?» - с ужасом и восхищением спросила как-то девушка из Лымай, заметив, что подол Алай не взлетает, в отличие от других, на зимнем ветру во время праздничных гуляний. «Ворожба!» - страшным голосом ответила Алай, и глаза вытаращила. Правда, потом она пожалела: уже на следующий день к ней стали подходить девушки с просьбой приворожить парня, а на третий день стало совсем не смешно, и пришлось признаться, что за такую приворожённую любовь душу придётся отдать. После этого к ней лишь дважды приходили.

- Досточтимые едут, - сказала Утар. - Смотри.

Алай смотрела. Улхасум сияла золотом наряда и роскошным венцом, но лицо её было таким, что Алай стало страшно почему-то. Она повернулась и посмотрела на Утар, та внимательно вглядывалась в лицо Улхасум, и Алай поняла - не показалось ей.