Сердце степи. Полёт над степью (СИ) - Иолич Ася

- Может, дитя ждёт, - прошептала Утар. - Помнишь, как мне было нехорошо… Пойдём. Узнаешь что во дворце - мне расскажи, хорошо?

Невысокие побеги молодой травы, примятые ногами, не успевали выпрямляться. Алай посматривала по сторонам, выискивая стебли лус танар, которые в это время года пахли особенно сильно, прежде чем отдать свой аромат цветам. Досточтимые уехали уже далеко вперёд, туда, где на огороженных флажками холмах раскладывали ковры с двухколёсных повозок и ставили на огонь котлы с оолом, таким многообещающе тёплым и сытным этим апрельским полуднем. На коврах размещались девушки и парни с умтанами, старшие доставали ягеты, а младшие вытаскивали из-за поясов свирели, дудки и трещотки. Алай рассмотрела на одном из холмов Велена, который вёл за руку Чимре, а та, к большому удивлению, была в женском наряде и смеялась, чёрные косы прыгали и танцевали над плащом цвета ягод нимэк, похожих на капли густой тёмной крови.

Сердце летело ввысь, к серому небу. Девушки сгрузили небольшие клетки-ящички с решётками на вершине одного из плоских холмов, чириканье птиц было оглушительным. Алай на миг замерла, почувствовав на плече тяжёлую тёплую ладонь мужа, потом подалась назад, прижалась к нему всей спиной и схватила его пальцы двумя руками.

Эным, что стояла на вершине, повернулась к толпе и закрыла глаза. Её наряд был густо обшит иссиня-чёрными вороньими перьями, и бусины на головном уборе были чёрными. Даже халат был выкрашен чёрной, самой дорогой из красок, хоть и мрачной, но лицо будто светилось, круглое, подобное бронзовой Монд в полнолуние. Голос эным был глубоким и проникновенным, и от переливов её песни слёзы наворачивались на глаза.

Первая птица поднялась в воздух, Алай затаила дыхание, как и все вокруг. Мальчишки с шестами замерли, эным притихли, крошечное лёгкое тельце поднялось так высоко, что рассмотреть его можно было лишь самым зорким. Сердце заныло, но тут же радость захлестнула Алай: птица порхнула на юг, прочь от дворца, над холмами, пропадая, без следа растворяясь в прозрачном воздухе между ладонями Тан Дан и Даыл.

- Хэ-э-э-э-эй! - оглушительным хором заорала толпа. - Слава Ул-хасу! Слава Улхасум!

Алай нашла глазами Камайю. Та стояла шагах в пяти от Ул-хаса и не смотрела на него. Даже радости от того, что первая выпущенная птица выбрала самое благоприятное направление, не было на её большеглазом лице. Алай обернулась на мужа. Тот стоял, едва заметно улыбаясь, но глаза были тревожными. Радость на миг отхлынула, обнажая какое-то дурное предчувствие, но тут же Утар подскочила к ним с леденцом на палочке, изображающем птицу, а умтаны заиграли весёлую мелодию, в воздух поднялись птицы и шесты с красными тряпками на концах, и радостные восклицания эным восстановили мир и радость в душе.

82. Руан.Такова судьба

- Не вижу тут Бакана, - сказал Руан, оглядываясь по сторонам.

- Нету его, - кивнул Тагат. - Ну и талдааз с ним. Меньше мороки. Смотри, эти возвращаются, - кивнул он на стайку птиц, которые целенаправленно летели в сторону башни, в которой провели зиму.

- Пугать надо было лучше, - буркнул Руан. - Что им эти шесты… Они чучела ястреба боятся. Тряпками пугать бесполезно.

- Необязательно, к слову, целого чучела. Некоторым хватает глаз, - хмыкнул Тагат. - В Озёрном, где птицы ягоды с кустов истребляют, на кожаных шарах рисуют жёлтой краской круги, а внутри жёлтых - чёрные. Вроде как зрачки. И ягоды в безопасности. Висят два таких шара и одним этим пользу приносят.

Руан фыркнул, расхохотался, прокашлялся и принял серьёзный вид, потом наткнулся взглядом на Камайю и стиснул зубы.

- Тагат… - негромко произнёс он. - Что у вас там ночью случилось?

Советник на миг сморщился так, будто его ударили нагайкой по нежным местам, потом поджал губы.

- Ничего такого, - сказал он как-то сдавленно. - Не трави душу, прошу.

Оол, который раздавали девушки у котлов, был свежим и вкусным, а оранжевый праздничный рис с теларскими пряностями радовал глаз насыщенным цветом. Руан поглядывал на Тагата, который вёл себя довольно необычно, и гадал, в чём же причина. Неужто похмелье и его пробрало?

Аслэг беседовал с несколькими тэкче, потом им на смену явились какие-то парни, которые кланялись в ноги Ул-хасу, явно раздражая Шуула, Сахмаала и двух усымов позади. Камайю окружали девушки из дворца и новенькие, которых Руан толком не помнил.

- Оладэ приглянулись? - покосился на него Тагат.

- У нас блюдо есть такое… Оладьи. Оладушки. Я их про себя так называю.

- Я такое ел в Озёрном, - сказал Тагат, отчаянно оглядываясь на город. - Слушай, союзник… Прикрой меня, а? Позарез в город надо.

- Езжай… Всё равно ты тут как пятая нога у кобылы, - пожал плечами Руан.

Пегая Тагата паслась, выбирая нежными бархатными губами сочные молодые стебли между сухими пучками травы. Руан проводил советника глазами, потом повернулся к холмам.

Праздник был поистине весенним. Цветные ленты и флажки трепетали на ветру, парни и девчонки соревновались, скакали по холмам, кидали стрелы в мишени и сквозь кольца, на полном скаку подбирали с земли разнообразные предметы - от полных кувшинов воды до монет.

Постепенно люди начали разбредаться и зажигать костры. Мелодии умтанов стали мягче и степеннее, мельтешение ярких халатов начало утомлять.

- В город? - Аслэг подошёл сбоку в сопровождении своих людей. - Поехали.

- А досточтимая?

- У досточтимой достаточная свита, - хмуро сказал Аслэг. - Доберётся. Где Тагат?

- Думаю, уже в Улданмае.

Ашна медленно шагала, шевеля ушами. Руан выдрал пальцами несколько клочков рыжеватого зимнего наряда с её шеи и отпустил по ветру.

- А твоя не линяет? - спросил он у Аслэга. - Или чистят?

- Чистят до блеска. Руан, ты считаешь меня подонком?

- Нет. У тебя свои причины.

- Я не могу сейчас поднимать бунт. Если то, что сказал Нада - правда, то я сильно рискую, приближаясь к Бакану…

- Может, расскажешь?

- Не могу. Я поклялся ему. Просто поверь мне… Лучше бы Йерин изменяла отцу. - Аслэг поджал губы.

- Господин Аслэг, а Камайя… - начал было Руан, когда они подъезжали к воротам.

- Не напоминай, - резко сказал Аслэг.

Руан промолчал. Аслэг спешился, хотя улицы были совершенно пустыми, и взял свою вороную под уздцы. Шуул с Сахмаалом шли за ними до конюшни. Там Аслэг остановился.

- У меня в детстве были мечты, - сказал он, передавая поводья конюху. - Я верил в чудеса и мамины истории. Но у всего на свете, как оказалось, есть цена, а чудес не бывает. Некоторым мечтам просто не суждено сбыться, потому что их цена слишком высока.

- Некоторые ради власти готовы жертвовать чем угодно.

- Власть? - Аслэг нахмурился, проходя в ворота дворца. - Я не мечтал о власти. Я рос с осознанием того, что она придёт ко мне однажды. Это, правда, не делает теперь её бремя легче, - добавил он, подумав. - О… Эным. Девушки, наверное, пригласили. Надо будет как-нибудь заняться с Туруд и Нелхой исправлением свода дворцовых правил… Они подскажут, как облегчить жизнь девушек. Наложницы с рождения кочуют по степи, а потом приходят сюда и вынуждены сидеть в ограде. Их обрадует разрешение выходить за ворота чаще двух раз в месяц.

Эным прошла, вежливо кивнув им, Руан поклонился ей в пояс, а Аслэг ответил вежливым кивком.

- Что теперь? - спросил Руан, когда Шуул водрузил большой заварник с ачте на стол в приёмном зале.

- Ничего. Я не могу ничего сделать, хоть внутри у меня кипит раскалённый метал, видит Отец Тан Дан, под чьей ладонью творятся такие вещи. Я вынужден буду терпеть присутствие во дворце Бакана, пока отсюда не вывезут Вайшо, и надеяться, что он не дотянет свои поганые руки до Улданмая из своей северной провинции. Что не начнёт от скуки стравливать северян друг с другом. Мы просто будем сидеть и ждать до октября, а то и до ноября… Ты отослал свою женщину? И господина палёного с Келим?

- Занимаюсь этим. Аулун ходит с моими парнями, Рикад сидит в лечебнице, там твоя охрана. Алай всё время либо с Оладэ, либо с усымами.