Проклятия Градерона - Марина Клингенберг

– Кристиан! – Балиан разрушил вековую тишину неожиданно громким криком.

В горах не было эха, и крик поглотило безмолвие. Балиан в отчаянном бессилии сжал кулаки. Если бы только Кристиан призвал золотой Ключ! Но, скорее всего, из-за дурацких понятий о чувстве долга он использовал Ключ Заката, а его сила ощущалась братьями далеко не так хорошо, как все, что имело связь с Вратами Рассвета.

Внезапно Балиан почувствовал, как в голову хлынула кровь. Он качнулся и упал на подтаявший снег.

– Балиан! – Юан присел рядом с ним и попытался помочь ему подняться. – Что такое? Опять рука?

– Нет, – Балиан, стиснув зубы, с трудом встал на ноги. – Просто… Не знаю. Мне плохо. Пойдем дальше.

– Мне очень хочется уйти, – Юан выдавил на лице улыбку. – Но я, конечно, не уйду.

– Да? Странно. Мне не хочется. И не подумаю, пока не найду и не верну этого придурка.

– Да, тебя и сам дьявол не переспорит. Наверное, раз проклятия не могут отыгрываться на твоем разуме, отыгрываются на теле. Тебе помочь?

Они продолжили идти вперед. Мокрая земля с редкими заплатами снега постепенно сменялась сугробами. Вокруг были разбросаны острые глыбы льда. Тишина становилась все более беспощадной по мере того как они углублялись в проклятые дебри, и все же Балиан умудрялся звать брата по имени. Он с трудом держал себя на ногах, но поворачивать назад по-прежнему не собирался. Разум был на редкость холоден. Даже гибель Розетты, воспоминания о которой в этих местах терзали его душу особенно жестоко, сейчас отступила на второй план. Он оглядывался и, изо всех сил пытаясь согнать с глаз мутную пелену, оглядывал снежные холмы и горы.

Братья зашли довольно далеко, было очень холодно, но ни Балиан, ни Юан не обращали на это никакого внимания. Им попалось несколько цепочек следов – они прошли по ним, но никого и ничего не заметили, следы просто обрывались, иногда из-за голых камней, иногда из-за разворошенных сугробов.

– Наверняка это был не он, – даже Балиан почти поддался отчаянию. – Где мы там?

Юан смотрел на карту.

– Еще и половины не прошли… – грустно сказал он. – Это ужасно… Мы заблудимся…

Он следил за картой с того момента, как они прошли первую гору, но с каждым новым шагом отслеживать путь становилось все труднее. На карте не были указаны тропы, а многие горы приходилось обходить стороной – Балиан и Юан чувствовали, что закончиться приближение к ним может не иначе как смертью, и были уверены, что если Кристиан проходил здесь, то его посещали те же ощущения. Да и сложно представить, каким именно путем стал бы он пробираться здесь – ведь у него не было карты.

– Черт! – Балиан в сердцах ударил по ближайшей глыбе льда. – Что его сюда понесло… Мог бы сказать нам… Да чтоб его! – он внезапно почувствовал прилив ярости и, для порядка еще раз вдарив по льду, снова направился вперед. Юан едва поспевал за ним.

Гора Солфорджа, от которой они начали путь, осталась далеко позади. Ноги теперь тонули в глубоком снегу. Это лишний раз подчеркивало то, что они в совершенно чуждом оживленному миру месте, ведь за пределами гор царило хоть и прохладное, но все же лето.

Чем дальше заходили Балиан и Юан, тем сложнее было бороться с отчаянием. Территория была огромной, тропы – спутанными и зачастую непроходимыми, где Кристиан и в каком состоянии – неизвестно.

– Балиан, – окликнул Юан. – Подожди, мы, кажется, немного сбились с дороги… Ушли в сторону… Надо посмотреть.

Балиан не ответил. О какой дороге могла идти речь? Кристиан был на этой стороне впервые, так же как и они. Встреча с ним сводилась только к случайной удаче, рассчитывать на которую не приходилось. И кто знает, может, искать его следовало не на тропах, а в глыбах льда… Много времени… Почему он ничего не сказал?

Образ брата померк у Балиана перед глазами. Он почувствовал, что падает на снег, обессиленный и совершенно не понимающий, что он забыл здесь, в этой жизни. Он не позволял себе думать об этом, но теперь все то, что скопилось у него в душе, завладело ослабшим сознанием.

Он здесь чужой. Все те, кого он знал как близких друзей, живут совершенно иной, никак не связанной с ним жизнью. Лучше бы он навсегда остался во льду и ничего не знал о том, что Розетта умерла, что Кристиан служил Градерону и, служа ему, бесследно исчез на запретной территории…

– Балиан!

Когда Балиан распахнул глаза, он уже почти встретился с землей. Произошло что-то невообразимое, он не стал пытаться понять, что именно. Просто, поддавшись инстинктам, резко дернулся в сторону.

Сделано это было вовремя. Буквально через долю секунды вырвавшийся из снега острый ледяной кол прошил воздух и замер ледяным изваянием.

– Что… Что за… – Балиан сидел на снегу и оторопело хлопал глазами, глядя на острие, чуть не пронзившее ему голову.

– Так-так… – послышался чей-то голос.

Балиан вскочил на ноги и выхватил меч из ножен. Сердце его, отягощенное беспокойством о Кристиане, тяжело билось. В голове само собой возникло лицо умирающего отца. Затем – смеющаяся Розетта, держащая в руках золотой браслет…

Он бы и при смерти узнал этот голос.

– Выходи, ублюдок! – заорал Балиан.

– Я здесь.

Балиан и Юан подняли головы. Чуть поодаль, на высокой ледяной глыбе, сидел человек. Из его длинных спутанных черных волос вырывались большие витые рога. У Балиана перехватило дыхание от распирающей его ярости; на целую минуту он совершенно забыл, где и зачем он находится. Ни к кому и никогда он не испытывал такой жуткой ненависти, как к Тараносу. В глубине души Балиан почти не надеялся, что снова встретится с ним, ведь этот градеронец больше всего на свете любил избегать личных встреч со своими врагами. И вот теперь он находился прямо перед ними.

Юан, глядя на Тараноса, чуть сощурился, пытаясь получше разглядеть его. Он видел его в далеком детстве, и от этих воспоминаний почти ничего не осталось. Ему совсем не хотелось помнить человека, из-за которого ему пришлось расстаться с братьями.

Таранос совсем не изменился, только волосы так отросли, что, падая на лицо, почти полностью скрывали ставшие немного безумными глаза. Улыбка выражала удовольствие от происходящего и, пожалуй, некоторое удивление.

– Кто бы мог подумать, что сюда явятся сами Розенгельды, – усмехнулся он. – Которым давно полагается быть мертвыми… Одному точно…

– Если ты скажешь, где Кристиан, обещаю убивать тебя не так медленно, как ты того заслуживаешь, – прошипел Балиан, с трудом удерживаясь от того, чтобы бездумно броситься в бой.

– Кристиан Розенгельд? – Таранос засмеялся без всяких усилий – его явно не волновала ужасающая сила проклятий, губящая все живое. – Странно, что тебя не проинформировали. Он служит Градерону.

Балиан и Юан переглянулись. В голосе Тараноса слышалось достаточно издевки, чтобы убедиться – он не знает, что Кристиана отправили на запретную территорию.

– Очень жаль, – сказал Балиан.

Он покрепче обхватил меч и с криком бросился вперед. Лезвие его меча ударило по льду, потом еще, и еще. В конце концов глыбу прорезала глубокая трещина, и она стала распадаться надвое. Таранос ловко спрыгнул в снег, подальше от братьев. Балиан тут же рванул к нему. Вести битву в таких условиях было необычайно сложно, что-то будто замедляло его движения и мешало телу и разуму действовать свободно. Но Балиан не мог себя остановить – по крайней мере, до тех пор, пока он не будет точно уверен, что Таранос не причастен к исчезновению Кристиана.

Он почти достиг цели и уже взмахнул мечом, чтобы опустить его на заклятого врага, давным-давно лишившего их с братьями дома, затем – отца и, словно этого было недостаточно, еще и друг друга. Но Таранос что-то неслышно проговорил одними губами, и Балиан вдруг замер, сам не понимая, почему. Ярость, распиравшая его, внезапно утихла, оставив после себя бессильное отчаяние. Балиан немалым усилием воли отвлекся от занявших его сознание мыслей о Розетте и вспомнил о Солфордже, однако было слишком поздно.

Голова налилась тяжестью, в сотни раз сильнее, чем когда он впервые упал на снег. Снег под его ногами опасно дрогнул. Но за секунду до того, как на месте, где он стоял, возникла ледяная глыба, к нему метнулся Юан и, схватив его за плечо, оттащил его в сторону.

– Ну, Демиан был прав, – проговорил он. – Выброс льда, почему бы и нет, – он задержался взглядом на руке Тараноса. Кроме кольца преследователя на том же пальце было еще одно украшение.

Балиан чуть дрожащей рукой поднял меч. Таранос медленно подходил к ним. По мере его приближения Балиану становилось все хуже. Он понимал, что, скорее всего, это сила Солфорджа, но мысли путались, ему никак не удавалось сохранить ясность разума и сосредоточиться. Юану тоже было несладко, однако у него было меньше счетов к Тараносу, и он успел составить план действий.

Немного оттеснив Балиана, Юан сам шагнул навстречу врагу и сказал: