Девять месяцев до убийства - Эллери Куин

— Если это не самоубийство, — заявил он, поднимаясь, — я готов съесть свою шляпу.

Эллери огляделся в комнате. Она была небольшой и со вкусом обставленной. Не было заметно ни малейших следов борьбы.

Инспектор завернул револьвер в платок и отправил одного из детективов выяснить, чей он. Затем обернулся к Эллери.

— Ну, наконец, этого-то тебе достаточно или ты считаешь все еще, что это чисто театральный эффект?

— Нет, все выглядит так, как будто все подлинно, — пробормотал Эллери. — Но тем не менее я не могу понять одного. После нашего разговора со Слоуном он мог не опасаться, что подозрение падет на него. О завещании мы не сказали ни слова, ключа еще не нашли к тому времени, и миссис Вриленд еще не приходила и не рассказала обо всех своих наблюдениях. Я подозреваю, что…

Эллери подвинул к себе телефон, стоявший на столе Слоуна. Он позвонил на телефонную станцию и поговорил с дежурным… Внимание инспектора вдруг привлекли какие-то звуки. Вдали завыла сирена, по Мэдисон-авеню пронеслись и остановились перед галереей несколько машин, и сразу же затопало множество ног. Инспектор вышел в коридор галереи. Холодное презрение, которое выказал сержант Велье охранной сигнализации, дало свои результаты. Мрачного вида люди с револьверами наготове ворвались в храм высокого искусства. Инспектору пришлось потратить несколько минут на то, чтобы убедить стражей порядка, что он на самом деле знаменитый инспектор Квин, а люди, которые стоят с поднятыми руками у стен, — детективы, а не грабители. После того как те уехали, он вернулся в кабинет. Эллери сидел в еще более скверном настроении, чем раньше.

— Ну, разузнал что-нибудь?

— Мне просто не верится… Сегодня ночью звонили в галерею Халькиса один раз, — печально сказал Эллери. — А именно — в течение последнего часа. Мне также удалось установить номер телефона, с которого звонили. Звонили с виллы Халькиса.

— Ага! Кто-то подслушал нашу беседу с миссис Вриленд и сразу же поставил в известность Слоуна. Томас!

Велье появился на пороге.

— Сейчас же отправляйся на виллу Халькиса и допроси всех; я должен знать, кто был дома, когда мы обыскивали комнаты Слоуна и когда мы разговаривали со Слоуном и миссис Вриленд. Попробуй выяснить, кто сегодня ночью пользовался телефоном. В особенности спроси на этот счет миссис Слоун, понял?

— Сообщить ей новость? — пророкотал Велье.

— Почему бы и нет? Возьми с собой несколько человек. Никто не должен покидать виллу без моего разрешения.

Велье ушел.

Инспектора позвали к телефону. Детектив, которого он отослал с револьвером, сообщал, что оружие соответствует полицейскому разрешению, выданному Гильберту Слоуну. Старик довольно кивнул и позвонил в полицейское управление.

— Пусть немедленно прибудет Самюэль Праути, полицейский врач-эксперт!

Эллери между тем обследовал маленький сейф, вделанный в стену за письменным столом.

— Хей! — Он наклонился. Среди различных документов, лежавших в беспорядке, в сейфе блеснуло что-то металлическое. Инспектор схватил это. То были тяжелые старомодные карманные часы, золотая крышка которых вся была исцарапана и порядком потерта.

Инспектор нажал на кнопочку, и крышка открылась.

— Вот этого-то дам и не хватало! Наконец-то мы можем подвести черту под всем делом, Эллери!

На внутренней стороне крышки было написано имя-т-Альберт Гримшо. Гравировка, без сомнения, была старой. Эллери сделал недовольную мину, но инспектор засунул часы в карман жилета с торжествующим видом и сказал:

— Тем самым подтверждаются наши самые смелые предположения. Слоун взял не только вексель, но и часы Гримшо, когда убил его. Если рассматривать все в связи с самоубийством Слоуна, это дает достаточно веское доказательство его вины — как нельзя лучше!

Вскоре на сцене появились Майлз Вудрафф и Пеппер.

— Так, значит, это был Слоун, — сказал Вудрафф. Его круглое лицо было заметно бледнее, чем обычно. — Выходит, дело закрыто, инспектор?

— Слава богу, да.

Адвокат опустился в кресло, сваренное из стальных трубок.

— Относительно завещания: анализ бумаги показывает, что она точно такая же, как на копии у меня в канцелярии, а образец почерка — я имею в виду написание фамилии «Гримшо» — совершенно определенно почерк Халькиса.

— Вот и прекрасно. Вы привезли с собой этот клочок бумаги и копию?

— Конечно. — Вудрафф вручил инспектору большой конверт. — Я еще привез с собой несколько образцов почерка Халькиса.

Старик кивнул одному из детективов.

— Запросите в управлении адрес Уны Ламберт, нашего специалиста по почеркам. Пусть попросят ее от моего имени немедленно сравнить образцы почерка в этом конверте с почерком на обугленном клочке бумаги.

Джонсон чуть ли не столкнулся на пороге со славным доктором Праути, который, как обычно, жевал свою сигару.

— Ну, входите, доктор, — сказал инспектор, пребывая в отличном расположении духа. — Опять подвернулась небольшая работенка для вас.

Праути поставил свою черную сумку на пол, снял шляпу и пальто и принялся за работу. Пять минут спустя он положил инструменты и выпрямился.

— Самоубийство. Где оружие?

— Я уже отправил на экспертизу, — сказал инспектор.

— Вероятно, 38-й калибр?

— Правильно.

— Я спрашиваю только потому, что не нашел пули, — уточнил Праути.

— Что вы хотите этим сказать? — быстро спросил Эллери.

Доктор Праути показал выходное отверстие и указал в направлении, куда должна была полететь пуля дальше.

— Наверное, она вылетела через открытую дверь, — догадался инспектор. — Дверь была открыта, когда мы вошли сюда. Пуля должна быть где-то в галерее.

Инспектор вышел. Он прикинул примерное направление полета пули и направился к толстому старому персидскому ковру, который висел на стене напротив. Несколько уколов острием карандаша, и Старик вернулся с торжествующим видом, неся слегка расплющенную револьверную пулю. Инспектор повертел смертоносную пулю в руке.

— Так оно и есть. Он нажал на спуск, пуля прошла через голову, вышла через левый висок с ослабленной силой, вылетела в галерею и попала в ковер.

Эллери обследовал пулю и снова отдал отцу.

Тот вернулся в угол к Вудраффу и Пепперу.

Когда уносили труп, вбежал сержант Белье. Вытянулся перед инспектором и пророкотал:

— Ничего не могу поделать! Никто не звонил по телефону сегодня ночью. По крайней мере, они так говорят.

— Естественно. Тот, кто звонил, просто не сознается, — заметил инспектор. — Ставлю доллар против козьей какашки, что это миссис Слоун ввела своего супруга в курс дела.

Эллери почти не прислушивался к разговорам, он беспокойно ходил по комнате туда-сюда и еще раз обследовал сейф, затем вернулся опять к письменному столу, заваленному бумагами различного рода. Его внимание привлекла книжка в переплете из тончайшей марокканской кожи. На ней золотыми буквами было вытиснено «Дневник». Инспектор заглянул через его плечо. Страница за страницей были покрыты размашистым и весьма характерным почерком. Эллери сравнил этот почерк с тем, каким были написаны заметки, лежавшие на столе. Рука везде была одна и та же.

— Есть что-нибудь интересное? — спросил инспектор.

— Тебе это не будет интересно, папа, — сказал Эллери. — Я думаю, ты считаешь дело закрытым?

21

Хмурое настроение Эллери сохранялось до самого раннего утра. Инспектор тщетно использовал все свое отцовское искусство убеждения, изображая сыну прелести спа в уютной постели. Эллери сидел, сгорбившись в кресле перед слабым огнем камина, и, казалось, забыл обо всем окружающем мире. Он читал дневник Слоуна, найденный на письменном столе. Наконец, усталый инспектор отправился на кухню, сварил кофе и стал пить в полном одиночестве, отмечая свой успех. Славный кофейный запах защекотал в носу у Эллери, он как раз закончил свое чтение. Зевая, он потер слипающиеся глаза, вышел на кухню, налил себе полную чашку кофе, и они стали пить его в полном молчании. Наконец Старик бесшумно поставил свою чашку на стол.

— Не хочешь ли ты, мой мальчик, сказать своему старому отцу о том, что тебя так беспокоит?

— Очень мило с твоей стороны, что ты спрашиваешь об этом, — ответил Эллери. — Ты утверждаешь, что Гильберт Слоун убил своего брата Альберта Гримшо? А теперь я спрашиваю тебя, кто же послал анонимное письмо, которое поставило нас в известность о том, что Слоун и Гримшо — братья? Без сомнения, Слоун не писал этого письма. Он должен был оказаться сумасшедшим, чтобы собственноручно наводить полицию на свой след. Вспомни, как Слоун говорил, что никто, даже Гримшо — его собственный брат — не знал, что Гильберт Слоун и Гильберт Гримшо — одно и то же лицо. Стало быть, я спрашиваю тебя еще раз: кто написал это письмо?