Девять месяцев до убийства - Эллери Куин

Эллери обратился к сержанту:

— Вам разве ничего не рассказывали про какой-то древний сундук?

— Конечно, Риттер нашел его в подвале.

Подвал тянулся под всем домом. Свет фонаря падал на его потолочные балки и столбы, которые отбрасывали фантастические тени. В нескольких шагах от лестницы громоздились остатки старого сундука, доски которого, совершенно прогнившие, не распадались только потому, что были перехвачены мощными стальными лентами. Крышка слетела с петель, а замок косо висел на источенной червями доске.

— Ты здесь ничего не найдешь, — сказал инспектор. — Риттер абсолютно ясно доложил, что обследовал сундук.

— Разумеется, разумеется, — пробормотал Эллери и правой рукой, облаченной в перчатку, отбросил крышку в сторону. Внутри деревянного сундука не было совсем ничего. Эллери хотел было снова Закрыть сундук, но вдруг нагнулся и принюхался.

— Эврика! — воскликнул он наконец. — Запах все еще ощущается.

Старый Квин и Белье принюхались.

— Видит бог, — проворчал инспектор, выпрямляясь, — тот же самый запах, что и в гробу. Только слабее, значительно слабее.

Эллери отпустил крышку, она с грохотом захлопнулась.

— Вот именно. Таким образом, мы нашли то уютное местечко, — которое первоначально было уготовано бренным останкам Гримшо.

— Следует благодарить небеса за каждый малый дар, который мы получаем свыше, — благочестиво сказал инспектор. — Во всяком случае, я не понимаю, как это баранья башка Риттер ничего не унюхал.

Эллери резюмировал, обращаясь больше к самому себе:

— Вероятно, Гримшо задушили здесь. Труп его засунули в сундук. Этот брошенный дом, в принципе, был идеальным тайником для тела. Но тут умер Халькис, и убийце пришло в голову, что ему предоставляется уникальный случай скрыть следы своего преступления. Он дождался похорон, ночью, в среду или в четверг, пробрался в этот подвал и вытащил труп через вон ту дверь, — и он указал на ветхую дверь, которая вырисовывалась на задней стене, —в сад и оттуда — на кладбище. Если это и в самом деле было так, то труп Гримшо пролежал в этом сундуке четыре или пять дней.

Он осветил все углы неуютного подвала. Казалось, кроме сундука в нем ничего не было. И все же он рассмотрел еще огромный ящик с железными клапанами и какими-то монометрами.

— Отсюда шло центральное отопление по всему дому. — Эллери распахнул ржавую дверцу печи и направил луч фонаря в топку. — Здесь что-то есть. Папа, Белье, быстро сюда, — воскликнул он вдруг.

Все трое заглянули в печь. В самом низу на решетке лежала маленькая кучка пепла, из которой торчал кусочек обгоревшей белой бумаги. Эллери достал из кармана лупу, осторожненько приблизил ее к несгоревшему клочку и направил на нее луч фонаря.

— Ну? — спросил инспектор.

— Я полагаю, — медленно проговорил Эллери, выпрямляясь и пряча лупу, — я полагаю, что мы наконец нашли завещание Джорджа Халькиса.

Славному сержанту потребовалось десять минут, чтобы решить проблему, как ему выудить из кучи пепла кусочек бумаги, чтобы не повредить его, такой он был хруп-

кий. Наконец это удалось ему, когда он подцепил клочок тонким острым гвоздем, закрепленным на конце трости Эллери. Как и предсказал Эллери, клочок бумаги, без сомнения, был частью завещания Халькиса. Каким-то чудом фортуна распорядилась так, что сохранилось именно то место, где было вписано имя нового наследника галереи Халькиса. Крайне неразборчивым почерком, в котором инспектор тотчас же узнал почерк слепого Джорджа Халькиса, там было написано: Альберт Гримшо.

— Это подтверждает показания Нокса, — сказал инспектор, — и доказывает, что по новому завещанию Слоун фактически исключался из числа наследников.

— Совершенно, — сказал Эллери. — Тот, кто сжег этот документ, показал себя редкостным недотепой… Загадочно, весьма загадочно.

— Ясно одно, — удовлетворенно сказал инспектор, — Слоун постарается изо всего этого вывернуться. Анонимное письмо, теперь вот — завещание, мертвый Гримшо, который, видимо, был его братом, — все это явно послужит для него причиной нескольких бессонных ночей. Ты здесь все закончил, мой мальчик?

Эллери кивнул. Он еще раз обвел фонарем подвал.

— Полагаю, что мы нашли здесь все, что можно было найти.

19

Оба Квина и сержант Белье направились к вилле Халькиса и стучали, пока не открыл дворецкий. В ответ на вопрос инспектора Уикс сообщил, что все живущие на вилле в данный момент находятся дома. Трое пришедших направились в библиотеку, инспектор сурово распорядился, чтобы туда как можно скорее явился Гильберт Слоун.

Инспектор подошел к телефону, который стоял на письменном столе Халькиса, позвонил Пепперу и сообщил ему, что завещание найдено. Пеппер пообещал немедленно приехать. Второй звонок — в управление полиции — кажется, не слишком удовлетворил Старика.

— Джимми не знает, как подступиться к этому анонимному письму. Никаких отпечатков пальцев. Писавший, должно быть, очень осторожный тип… Ну, входите же, Слоун! Хочу поговорить с вами.

Слоун нерешительно вошел в комнату, озираясь, присел на краешек стула и скромно сложил руки на коленях. Эллери прикурил сигарету и сквозь клубы дыма стал рассматривать Слоуна в профиль.

— Слоун, — инспектор начал без обиняков, — мы поймали вас на лжи, и не один раз.

Слоун побледнел.

— Опять начинается… Я уверяю вас…

— Вы уверяли нас, что до эксгумации никогда не видели Альберта Гримшо, — перебил его инспектор. — Вы продолжали настаивать на этой очевидной лжи даже после того, как ночной портье из отеля «Бенедикт» узнал в вас одного из тех людей, которые посещали Гримшо ночью тридцатого сентября.

— Ну, конечно, — запинаясь, пробормотал Слоун, — он говорил неправду.

— Ах, он говорил неправду? — Инспектор подался вперед и фамильярно похлопал Слоуна по колену. — Ну, а что вы ответите, мистер Гримшо, если я скажу вам: мы знаем, что вы — брат Альберта Гримшо?

Нельзя утверждать, что Слоун, услыхавший это, представлял собой особо приятное зрелище. Он хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег; глаза вылезли из орбит, а на лбу выступил крупный пот.

— Маленький сюрприз для вас, Слоун, а?.. Ну, давайте, выкладывайте свою подноготную!

Инспектор был очень нетерпелив.

Наконец Слоуну удалось немного прийти в себя. Он собрался с мыслями и снова обрел дар речи.

— Как, черт побери, вы докопались до этого?

— В конце концов, это наше дело. Но ведь это и в самом деле так, вы же не будете отрицать?

— Нет. — Слоун вытер пот со лба. — Нет… Но я не понимаю, как вы…

— Объяспите-ка нам все, Слоун!

— Альберт и вправду был моим братом. Когда отец и мать у нас умерли — это было много лет назад, — мы остались совсем одни на свете. У Альберта всегда был тяжелый характер. Мы крупно поссорились и расстались.

— И вы сменили свою фамилию?

— Да. Разумеется, когда-то меня звали Гильбертом Гримшо. — Он сглотнул слюну, глаза его увлажнились. — Когда Альберт в первый раз попал в тюрьму, я взял девичью фамилию своей матери, потому что думал — не переживу позора. Я начал все с нуля и сообщил Альберту, что в будущем не желаю иметь с ним ничего общего… Альберт не знал, что я сменил фамилию. Я уехал с родины. Так я появился в Нью-Йорке и открыл тут свое дело… Но я поручил следить за Альбертом, и длилось это достаточно долго. Я боялся, что он начнет меня шантажировать, если нападет на мой след. Конечно, он был моим братом, но в то же время — неисправимым бездельником и человеком никчемным.

— Значит, вы приходили в отель к Гримшо ночью в ту пятницу?

Слоун вздохнул.

— Бессмысленно продолжать запираться. Да. Он не знал, что мне известен весь его прискорбный жизненный путь. Мне было известно, где он находился после того, как во вторник вышел из тюрьмы. И вечером в четверг я отправился в отель, чтобы переговорить с ним. Мне не нравилось, что он избрал полем своей деятельности Нью-Йорк. Я хотел убедить его уехать.

— Секунду, мистер Слоун, — вмешался Эллери, — когда вы видели своего брата в последний раз — до того, как посетили его в четверг вечером?

— С тех пор как взял фамилию Слоун, я не встречался с ним.

— Отлично, — пробормотал Эллери и вновь предался созерцанию колец дыма. от собственной сигареты.

— Что произошло между вами в ту ночь? — спросив инспектор Квин.

— Ничего не произошло… Клянусь вам! Я спросил его, что он намеревается делать и попытался убедить покинуть город. Я предложил ему деньги… Это его поразило. По его ухмылке я понял, что зрелище моих унижений доставляет ему удовольствие… Скоро мне стало ясно: умнее было избежать этой встречи, тем более что он заявил, что уже долгие годы не вспоминал обо мне. Я предложил ему пять тысяч долларов за то, чтобы он никогда больше не возвращался в этот город. Я привез деньги мелкими купюрами. Он взял их и обещал выполнить все мои просьбы. Затем я ушел.