Девять месяцев до убийства - Эллери Куин

Инспектор прищурился.

— Не хотите ли вы этим сказать, мистер Нокс, что нс намерены сдать картину, и даже вообще будете оспаривать, что обладаете ею?

Нокс помассировал свой подбородок и спокойно посмотрел вначале на Сампсона, а потом на инспектора.

— Мне кажется, господа мои, вы прилагаете свои старания не там, где надо. О чем, собственно, речь?.. Вы, собственно, расследуете убийство или занимаетесь какой-то сомнительной сделкой?

— Мне все-таки кажется, мистер Нокс, — сказал инспектор, поднимаясь, — что вы здесь занимаете какую-то странную позицию. В конце концов наша задача состоит в том, чтобы не упустить абсолютно ничего. Если вы посмотрите на дело именно с этой стороны, то поймете, что, вероятно, было не особенно умно с вашей стороны посвящать нас в свою тайну.

— Вы просто разрываете, мое сердце, инспектор, — сказал Нокс, явно разгорячившись. — У меня есть два основания для таких действий. Во-первых, я хотел бы помочь вам расследовать убийство, а во-вторых, мой личный интерес заставляет меня раскрыть всю темную предысторию.

— Что вы хотите этим сказать?

— Мне кажется, что я основательно вляпался в это дело. Картина Леонардо, за которую я заплатил три четверти миллиона, написана вовсе не им!

— Ты погляди! — инспектор проницательно посмотрел на него сверху вниз. — Вот, оказывается, где собака зарыта… Когда вы это выяснили?

— Вчера вечером. Я отдал картину на исследование эксперту, который работает на меня. Он полагает, что картина принадлежит кисти какого-то ученика Леонардо, а может и Лоренсо Дикреди, современнику Леонардо. Оба эти художника были учениками Вероччио. Я безоговорочно могу доверять своему эксперту. Во всяком случае, картина стоит максимум несколько тысяч… Меня чертовски провели.

— Как бы то ни было, а картина принадлежит музею Виктории, мистер Нокс, — задиристо сказал прокурор. — Вы должны отправить ее обратно в музей.

— А откуда мне знать, что она принадлежит музею Виктории? Вдруг мне всучили всего лишь копию? Я не сомневаюсь, что картину Леонардо действительно украли из музея Виктории. Но это еще не значит, что именно ее продали мне.

Эллери сказал:

— В любом случае будет разумно, если все присутствующие станут сохранять строжайшее молчание обо всей этой истории.

Всем пришлось согласиться с этим. Неоспоримо, Нокс был хозяином положения. Прокурор решил вернуться к этому делу в более подходящее время.

— Прошу извинить меня, но я, как поверженный герой, еще раз хочу вернуться на арену, — сказал Эллери с необычайным смирением. — Я хотел бы знать, что произошло с завещанием, в прошлую пятницу вечером, мистер Нокс.

— Гримшо отказался принять предложение об изменении завещания. Тогда Халькис, своей скованной походкой слепого, прошел к сейфу, вложил завещание в стальную коробку и закрыл бронированную дверь.

— Ас чайной посудой? Как было на самом деле?

— Она находилась на маленьком передвижном столике рядом с письменным столом, — пояснил Нокс. — Халькис спросил нас, не желаем ли мы чаю. Как я заметил, вода в кипятильнике уже вскипела. Мы оба отказались. Пока мы вели разговоры, Халькис приготовил чашечку чаю себе.

— Он при этом использовал к чаю яйцо и ломтик лимона?

— Да. Но поскольку наш разговор был крайне напряженным, он так разволновался, что забыл выпить свой чай. Чай совершенно остыл. Пока мы были в комнате, Халькис не отпил ни единого глотка.

— А на подносе были приборы на три персоны?

— Да. Две чашки остались неиспользованными, и, разумеется, никто не наполнял их водой.

Эллери перехватил слово:

— Считаю необходимым исправить некоторые ошибки, чтобы создать предпосылки для нашей дальнейшей работы. Без сомнения, мы имеем дело с очень искусным противником. Пожалуйста, послушайте внимательно.

Преступник с поразительным остроумием направил нас на ложный след. Он предложил нам такие зацепки, которые должны были привести нас к выводу, что убийца — Халькис. Когда мы сейчас узнаем, что еще несколько дней спустя после смерти Халькиса на подносе стояла лишь одна использованная чашка, то становится ясным, что обманный маневр, в соответствии с которым питались создать впечатление, что пили из трех чашек, был предпринят именно убийцей. Он переливал содержимое из одной чашки в каждую из двух чистых до тех пор, пока не остались явственные следы того, что все они были использованы. Тогда он вылил воду из чашки. Разумеется, он тщательно все обдумал и' решил не менять воду в кипятильнике, ведь она-то как раз и должна была стать исходным пунктом моей ложной теории, в соответствии с которой Халькис будто бы пытался заявить, что у него будет двое гостей, лишь затем, чтобы впоследствии избежать подозрения в убийстве. Чтобы подвести базу под эту ложную теорию, убийце требовалось имитировать такие обстоятельства, которые свидетельствовали бы, что Халькис не был слепым. Здесь ему на помощь пришел случай. Он обнаружил схему, в соответствии с которой одевали Халькиса, или знал об этой схеме раньше. Когда он нашел пакет от Бэрета, в холле на столе, он воспользовался противоречием в цвете и спрятал пакет в спальне Халькиса, ожидая, что мы найдем его.

По-прежнему важно одно. Преступник никак не мог повлиять на то обстоятельство, что утром в субботу, то есть в день своей смерти, Халькис был в галстуке не того цвета, что предусмотрен схемой. Все доказательство, которое строилось на том, что к Халькису вернулось зрение, каким-то образом пошатнулось. Ведь все-таки могла быть еще какая-то возможность, которая позволила бы Халькису узнать, что сегодня он в красном галстуке — узнать не от того, что ему кто-то сказал об этом, и в то же время не из-за возможности видеть цвет… Сейчас мы выясним, что это была за возможность. Прошу у вас извинения за то, что заставлю вас минуту подождать.

Эллери схватил трубку телефона и велел соединить его с виллой Халькиса.

— Миссис Слоун? У телефона Эллери Квин. Мистер Деметриос дома?.. Отлично. Пожалуйста, сейчас же пришлите его в управление полиции — в кабинет инспектора Квина… Да, я понимаю. Пусть его проводит Уикс. И еще одно, миссис Слоун. Скажите своему брату, пусть привезет один из зеленых галстуков мистера Халькиса. После

этого он распорядился найти Триккала, переводчика с греческого, и прислать его к инспектору.

— Я не совсем понимаю… — начал было Сампсон.

— Простите, но с вашего разрешения я продолжу. — Эллери закурил новую сигарету. — Сейчас мы знаем, что версия, по которой Халькис был убийцей, оказалась ложной, поскольку предположения, на которых она основывалась, а именно: что Халькис прозрел и что в пятницу вечером у него в кабинете на самом деле был только один посетитель, опровергнуты показаниями мистера Нокса и мисс Бретт. История, рассказанная Ноксом, делает более чем вероятным допущение, что Гримшо был убит из соображений, связанных с украденным Леонардо. То, что дело сводится к украденной картине, вытекает из следующего: когда Гримшо нашли в гробу, при нем не было векселя, выданного ему Халькисом. Убийца явно взял его себе. Тем самым убийца имел неограниченную власть над Халькисом, ведь нельзя забывать о том, что Гримшо был убит до того, как умер Халькис. После того как Халькис покинул юдоль земную, бумага в руках убийцы неожиданно утратила всякую ценность. Для него было бы чересчур рискованным заявлять свои притязания. Благодаря собственной смерти Халькис сэкономил своей драгоценной родне полмиллиона долларов.

В результате всего этого получается обстоятельство, имеющее гораздо более важное значение. Послушайте-ка вот о чем. Единственным человеком, заинтересованным в том, чтобы бросить тень подозрения на покойного Халькиса, был, разумеется, убийца. В связи с этим, мы можем вывести два момента, касающихся убийцы. Во-первых, он должен был иметь возможность произвести махинации с чайными чашками, а значит, должен был иметь доступ на виллу Халькиса в промежуток времени от вечера вторника, когда мисс Бретт видела две чистых чашки на подносе, и до пятницы, когда мы видели следы чая на всех трех чашках. Во-вторых, все махинации с чашками, которые имели целью натолкнуть нас на мысль о том, что у Халькиса был только один гость, имели смысл только в том случае, если мистер Нокс будет молчать о том факте, что третьим был он. Откуда убийца обрел такую уверенность, что мистер Нокс будет молчать? Есть только одно объяснение: он знает историю с картиной Леонардо. Он знает, что Нокс приобрел картину противозаконным путем. Только при этом условии убийца мог рассчитывать, что Нокс станет отрицать факт своего участия в разговоре в кабинете Халькиса в пятницу вечером.

— Браво, молодой человек! — сказал Нокс.

— Но самое главное только начинается, — продолжил Эллери. — Кто мог знать о том, что вы, мистер Нокс, как-то впутаны в дело с краденой картиной Леонардо? Мы хотим ограничить поле исследования. Халькис, как явствует из его письма, никому не говорил об этом, а сейчас он мертв. Нокс сообщил об этом одному-единствен-ному человеку, а именно своему эксперту. Но это случилось только вчера вечером, стало быть, этот факт тоже следует исключить. Кто нам остается еще? Гримшо, но он мертв. Гримшо говорил Ноксу о каком-то партнере, которому он доверил эту тайну. Тем самым у нас не остается никакого иного выхода, кроме как предположить, что тот единственный человек, который подстраивал, нам каверзы, чтобы направить нас на ложный след, только и мог быть партнером Гримшо. Следовательно, партнер Гримшо и был убийцей. По словам самого Гримшо, он был среди тех, кто накануне вечером приходил к Гримшо в отель «Бенедикт». У нас есть все основания предположить, что в пятницу вечером, после того, как Гримшо закончил свой разговор с Халькисом, он встретился с ним и узнал про все эти дела с завещанием и с векселем.