Девять месяцев до убийства - Эллери Куин

Оба Квина, поставленные в известность об этом аресте, пожелали встретиться с беглецом утром в понедельник, в кабинете инспектора. Прокурор Сампсон и его помощник Пеппер завершили список встречающих.

— Ну, мистер Чейни, — инспектор, в наилучшем настроении, начал допрос после того, как молодой человек, который был не в состоянии держаться на ногах от слабости, сел на предложенный ему стул, — что вы хотели бы рассказать нам о своих приключениях?

Голос Аллана был необычайно хриплым.

— Я отказываюсь от дачи показаний.

Сампсон спросил его:

— Надеюсь, вам понятно, что вы своим бегством возложили на себя тяжелую вину, Чейни.

— Своим бегством? — Он попытался широко раскрыть свои покрасневшие веки.

— А, так это, выходит, было вовсе не бегство, а просто небольшая воскресная прогулка? — Инспектор хихикнул. Но затем вдруг в голосе его почувствовалось раздражение. — Мы уже не дети, чтобы тут шутки шутить. Чего это вы сорвались с места?

Аллан уткнулся взглядом в пол.

Инспектор порылся в ящике своего письменного стола.

— Вам, разумеется, совершенно нечего бояться, Чейни. Вы могли спокойно оставаться, не так ли?

Он вдруг предъявил молодому человеку записку, которую сержант Велье нашел в спальне у Джоан Бретт.

Аллан побледнел как мел.

— Откуда это у вас? — прошептал он.

— А, все-таки это немножечко вывело вас из равновесия… Мы нашли эту записку под матрацем мисс Бретт, если вы так уж хотите знать!

— Она… она не сожгла ее?

— Нет, хватит представляться, мой милый. Будете говорить сами или придется заставлять вас?

Аллан быстро провел рукой по глазам.

— Что случилось? Неужели что-то произошло с мисс Бретт?..

— До сих пор— ничего.

— Как это понимать? — Аллан так и подпрыгнул. — Вы же ее еще не..?

— Что-что?

Аллан тряхнул головой и снова сел. Он стал тереть глаза кулаками, как маленький ребенок.

Сампсон поманил инспектора в сторонку.

— Если он отказывается давать показания, — сказал он, — мы не вправе заставлять его. Также я не вижу смысла запирать его в следственный изолятор. В конце концов у нас нет ни одной улики против него.

— Ты прав. Но прежде чем мы его отпустим, я хотел бы провести еще небольшой эксперимент.

Старик подошел к двери и позвал Велье.

Велье удалился и несколько мгновений спустя вернулся с Беллом, ночным портье из отеля «Бенедикт». Аллан Чейни сидел забившись в кресло. Инспектор показал на него пальцем.

— Белл, узнаете ли вы в этом человеке одного из посетителей Гримшо? Из тех, что приходили к нему вечером в прошлый четверг?

Белл осмотрел свою жертву сзади и спереди и наконец энергично покачал головой.

— Нет, сэр, его там не было. Я никогда раньше не видел этого господина.

Инспектор разочарованно вздохнул. Аллан, который понятия не имел, что значило это представление, все-таки вздохнул с облегчением, почувствовав, что его миновала чаша сия. Белла отпустили.

— Итак, вы не хотите говорить о вашем маленьком скачке в сторону, Чейни?

Аллан провел языком по пересохшим губам.

— Вначале я должен поговорить со своим адвокатом.

— А кто ваш адвокат, Чейни?

— Майлз Вудрафф.

— Выходит, передается по наследству? — сказал инс-лектор с нотками раздражения в голосе. — Можете избавить себя от этого. Мы отпускаем вас, молодой человек.

Аллана вдруг как подменили. Он так и засиял.

— Можете идти домой, но… — Старик угрожающе склонился к нему, — обещаю вам одно: начиная с этого момента вы будете под строжайшим надзором. Я приставлю к вам тень, от которой вы уже не убежите. Хагстрем!..

Детектив встал навытяжку.

— Вы пойдете с Чейни домой. И глаз с него спускать не будете!

Хагстрем ухмыльнулся и взял молодого человека под руку. Аллан попытался высвободиться, но протестовал как-то не особенно всерьез. Он так скверно себя чувствовал, что в глубине души был даже благодарен за сопровождение.

Эллери Квин за время этой интермедии не издал ни звука. Он разглядывал свои ухоженные ногти, время от времени вздыхал, дымил как паровоз и старался заглушить свою печаль. Только когда Пеппер, проводив Чейни и Хагстрема каким-то странным взглядом, обратился к Сампсону с довольно необычным замечанием, он снова навострил уши.

— Мне кажется, Хагстрем пошел гулять с убийцей, шеф.

Сампсон спокойно ответил:

— Обычно вы такой тертый калач, Пеппер… Почему вы хотите взвалить вину на Чейни?

— Потому что в решительный момент он пытался сбежать!

— Великолепно! Но ведь до сих пор в судах было как-то не принято считать кого-либо преступником только на том основании, что он взял да и скрылся.

— Мое чутье меня никогда не обманывает, — продолжал настаивать Пеппер.

— Все это глупости, — отрезал инспектор. — Вы же совершенно точно знаете, Пеппер, что у нас нет против Чейни ни единой улики. А если с ним что-то неладно, так мы это выясним… Что случилось, Томас? Тебе, кажется, не терпится сообщить какую-то новость.

И в самом деле сержант Белье нетерпеливо глядел то на одного, то на другого, пытаясь встрять в разговор. Он затаил дыхание, а потом выпалил:

— У меня там, в приемной, сидят они оба!

— Кто?

— Та дама, с которой Гримшо ссорился в кабачке у Шика, и ее муж. Она — некая Лили Моррисон. Раньше у нее были какие-то отношения с Гримшо. Пока Гримшо сидел в кутузке, она выскочила замуж.

— Пригласи Шика!

— Уже ждет в приемной.

Мгновение спустя порог кабинета перешагнул владелец кабачка с багровым лицом. За ним неуверенно шла статная блондинка и огромнейший тип с толстым ирландским носом и колючими темными глазами.

Белье позаботился представить:

— Миссис Лили Оделл и мистер Джереми Оделл.

Инспектор указал им на стулья. Они сели, напряженно вытянувшись.

— Пожалуйста, миссис Оделл, — начал инспектор, — не бойтесь, речь идет о простой формальности. Знали ли вы Альберта Гримшо?

Их взгляды встретились, затем женщина отвела глаза.

— Вы имеете в виду того человека, которого нашли задушенным в гробу?

— Да. Вы его знаете?

— Нет. Я узнала о нем только из газет.

— Ага, значит, вот как? — инспектор повернулся к Шику, который тихо и скромно сидел рядом. — Вы узнаете эту даму?

— Ясное дело, — сказал Шик.

— Когда вы в последний раз видели ее?

— В моем кабачке на 49-й улице. Примерно неделю назад. Вечером в среду.

— При каких обстоятельствах?

— Ну… как раз с тем парнем, с Гримшо…

— И миссис Оделл ссорилась с убитым?

— Это уж точно, — засмеялся Шик.

— Видимо, это дело не такое смешное, как вы думаете, Шик. Итак, вы абсолютно уверены, что видели эту женщину вместе с Гримшо?

— Голову даю на отсечение.

Инспектор повернулся к миссис Оделл.

— И вы продолжаете настаивать, что вообще не были знакомы с Альбертом Гримшо?

Ее вздернутая верхняя губа задрожала. Оделл поспешил ей на помощь. Он оглядел всех угрожающе и процедил:

— Раз моя жена сказала «нет», хотел бы я посмотреть н<? того, кто этому не поверит.

Казалось, инспектора глубоко тронули эти слова.

— Шик, а этого задиристого господина вы когда-ни-будь видели?

Он указал большим пальцем на гиганта-ирландца.

— Нет, не могу утверждать.

— Хорошо, Шик. Возвращайтесь в свое заведение.

Хозяин кабачка тяжело поднялся и вышел.

— Как ваша девичья фамилия, миссис Оделл?

Ее беспокойство заметно возросло.

— Моррисон.

— Лили Моррисон?

— Да.

— Как давно вы замужем за мистером Оделлом?

— Уже два с половиной года.

— Так. Ну, а теперь послушайте меня, Лили Моррисон-Оделл. Вот здесь у меня кое-какие полицейские акты, которые, вероятно, заинтересуют и вас. Пять лет назад Альберт Гримшо был арестован и отправлен в Синг-Синг. С тех пор вы действительно не имели никаких отношений с ним. Это верно. Но несколько лет до этого вы с ним жили… По какому адресу, сержант Велье?

— 10-я улица, дом № 5,—отозвался Велье.

Оделл вскочил, лицо его побагровело от гнева.

— Жила с ним? — проревел он. — Задирай свою юбку, вонючее ты брехло! Я превращу твою задницу в кашу!

С поднятыми кулаками он двинулся на нее, но вдруг его голова дернулась так сильно, что все испугались: не переломился ли позвоночник. Сержант, стоявший сзади, крепко схватил его за шиворот и два раза встряхнул, как нашкодившего мальчишку. Оделл сразу обмяк и без ма* лейшего сопротивления позволил усадить себя на стул.

— Сбавь обороты, парниша, — дружелюбно сказал ему Велье. — Тебе не стоит забывать, что всякие штуки в таком роде легко могут обернуться оскорблением лица при исполнении служебных обязанностей.