Восставшие из пепла. Как Красная Армия 1941 года превратилась в Армию Победы - Дэвид Гланц

Подобное положение объясняется низкой требовательностью командиров к подчиненным, ослаблением внимания к вопросам дисциплины и отсутствием должной борьбы начальствующего состава и органов НКО с этими недопустимыми явлениями»{602}.

Чтобы решить эту проблему, НКО устанавливал «для решительной борьбы с дезертирством» строгий порядок и дисциплину в гарнизонах, на путях сообщения, рынках и базарах — в первую очередь создавая на железных дорогах «этапно-заградительные комендатуры» и направив патрули в городки и деревни для ловли и задержания там нарушителей, в том числе:

«а) дезертиров; б) отставших от эшелонов и команд; в) злостных нарушителей воинской дисциплины, дискредитирующих Красную Армию, как-то: хулиганов, пьяных, вступающих в пререкания с командирами и пр. и г) военнослужащих, следующих по командировочным предписаниям, выданным с явным нарушением установленных правил о командировках; … военнослужащих, не приветствующих начальников и старших, а также неряшливо и не по форме одетых;… военнослужащих, уличенных в попрошайничестве; гражданских лиц, занимающихся попрошайничеством под видом военнослужащих; военнообязанных граждан, задержанных за уклонение от воинского учета или призыва на военную службу; и военнослужащих, уличенных в продаже предметов вещевого довольствия{603}».

Ярко иллюстрируя то, как применялись эти дисциплинарные приказы, НКО 30 января 1943 года отправил одного молодого офицера из 310-й стрелковой дивизии 4-й армии Волховского фронта в штрафной батальон за «клевету» на своих командиров. В данном случае некий младший лейтенант С. О. Карамалькин, отправил письмо в армейскую газету «Красная Звезда» «настоятельно прося вызвать его в Москву для сообщения „серьезных фактов разоблачающих больших людей“». Будучи вызван в Москву[241], Карамалькин «подверг критике действия всех своих начальников, начиная с командира роты и кончая командованием армии и фронта. При этом Карамалькин голословно заявил, что многие командиры пробрались на командные должности только для того, чтобы пользоваться высоким авторитетом и спасать свою шкуру». Однако НКО обвинил Карамалькина, который «получив едва заметную царапину в руку, поспешил с фронта убраться» и который сам не был «непосредственным участником боев», в попытке «возвести на свое командование ложные обвинения» и приговорил: «Карамалькина Семена Осиповича за критиканство, попытку оклеветать своих начальников и разложение дисциплины в своем подразделении — отправить в штрафной батальон сроком на 3 месяца, с разжалованием в рядовые»{604}.

Хотя эти и другие суровые карательные меры, наряду с другими, такими, как применение драконовского принудительного призыва, и в самом деле усилили дисциплину, они имели тенденцию и подрывать ее. Например, во время неудачной попытки взять 12 марта 1943 года Рыльск 121-я стрелковая дивизия 60-й армии докладывала, что «в период наступательных боевых действий дисциплина среди личного состава резко упала», а «солдаты и командиры больше не сохраняли положенной военной выправки, не заправляли форменных брюк [в сапоги] и не отдавали честь начальникам». Поэтому командир дивизии приказал организовать «для всего личного состава во всех частях дивизии час на военную подготовку, сосредоточенную прежде всего на внешнем виде бойцов (таком, как правильное ношение головного убора, заправка шинелей, поясных ремней, вещмешков, портянок и т. п.)»{605}.

В то время, как эти нарушения дисциплины граничили с мелкими, другие донесения сообщали о более серьезных случаях пьянства и членовредительства среди солдат и даже среди офицеров. Например, после участия в неудачном наступлении на Орел, Брянск и Смоленск командующий 65-й армии Центрального фронта генерал Батов докладывал 25 марта 1943 года о присутствии «элементов нестойкости в частях нашей армии, которые из трусости совершали различные преступления, включая особенно распространенное членовредительство». В первой половине марта, утверждал Батов, «в одной только 246-й стрелковой дивизии было выявлено и разоблачено 22 случая членовредительства, большинство из которых произошло в 908-м стрелковом полку». «Членовредительство, — добавлял он, — больше всего преобладает в 37-й гвардейской, 246-й и 354-й стрелковых дивизиях»{606}.

В итоге НКО с 1 августа 1942 года до конца войны сформировал и использовал свыше 200 штрафных батальонов, подчиненных действующим фронтам — и, вероятно, не менее 400 штрафных батальонов и рот, подчиненных действующим армиям. Без учета некоторых местных вариаций, как правило, штрафные батальоны состояли из двух-трех стрелковых рот, двух пулеметных рот, роты противотанковых ружей, противотанкового, минометного и саперного взводов и взвода связи, имея общую численность примерно в 800 человек. Отдельные штрафные роты состояли из двух-трех стрелковых, а также вспомогательных пулеметного, минометного и противотанкового взводов — общей численностью в 150–200, а в иных случаях и до 700 человек.

Как и в случае с обычными частями Красной Армии, фронты и армии в ходе войны могли подкрепляли свои штрафные части и подразделения дополнительными противотанковыми ружьями и автоматами, либо повышали их разведывательные возможности, придавая им в подкрепление разведвзводы. Такие усиления к середине 1943 года увеличили среднюю численность штрафной роты до 200 и более человек. Вполне естественно, что выполняя свои крайне рискованные задачи, штрафные части имели исключительно высокий темп истощения сил.

Обнародованные ныне архивные данные указывают, что, за исключением их постоянного состава из неосужденных, общее число штрафников, служивших в штрафных подразделениях, увеличилось с 24 993 человек в 1942 году до 177 694 человек в 1943 году, а потом снизилось в 1944 году до 143 457 человек и в 1945 году — до 81 766 человек. Всего за время войны через них прошло 427 910 человек{607}. Однако в эти мрачные цифры не входят тысячи осужденных солдат, которые служили в «неофициальных» штрафных частях до 1 августа 1942 года.

О других военных годах точных данных нет, однако российские архивные документы указывают, что общее число штрафных батальонов, подчиненных действующим фронтам, колебалось в 1944 году от 15 батальонов в январе до всего 8 в мае при среднемесячном числе в 11 батальонов. Средняя численность штрафного батальона в этом году составляла 227 штрафников. В том же году общее число штрафных рот полевых армий колебалось в диапазоне от минимума в 199 в апреле до максимума в 301 рот — в сентябре. В среднем каждый месяц насчитывалось 243 штрафных рот, а средняя численность штрафников в роте составляла 102 человека.