Розалина снимает сливки - Алексис Холл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Значит, пришло время для дульсе-де-расплаты. Будь она проклята, если ее победит молочный соус для пудинга.
Ну… по крайней мере, больше двух раз это не случится.
* * *
Было странно ждать суда, когда они остались втроем – она, Ален, который все еще был разбитым и угрюмым и ушел гулять, и Нора, которая сидела под деревом и читала «Беременную любовницу скандального испанского магната».
– Ну, – сказала Розалина Колину Тримпу и его оператору, – я не плакала. Так что, думаю, все прошло лучше, чем в прошлый раз.
И, как оказалось, она была права. На самом деле она разгромила всех, претендуя на победу. Отчего чувствовала себя великолепно. Если не считать той незначительной детали, что гораздо легче сделать хорошо то, в чем ты уже много раз практиковался.
– Думаю, у меня получилось неплохо. – задумчиво заметил Ален в своем интервью после судейства, – Учитывая, что я не готовил дульсе де лече до того, как начался конкурс.
Их осталось так мало, что они не могли не обедать вместе, из-за чего обед получился неловким.
– Нравится книга? – спросил Ален Нору тоном, который Розалина теперь распознавала как скрытое издевательство.
Она пожала плечами.
– Ну, сам знаешь. Тайный ребенок и сексуальный испанец, чего еще желать?
– Может быть, литературной ценности? – предложил Ален.
Нора бросила на него злобный взгляд.
– Одно из преимуществ семидесятитрехлетнего возраста в том, что можно читать все, что тебе заблагорассудится.
– Последней книгой, которую я прочитала до конца, – Розалина попыталась сгладить ситуацию шуткой, – была книга для детей от девяти до двенадцати о маленькой ведьме, которая обнаруживает, что пропал последний вторник.
– А что насчет тебя, Ален?
Розалина не доверяла ни тону Норы, ни ее взгляду, но Ален, очевидно, в себе не сомневался.
– «Линкольн в бардо».
– И что же было в конце? – спросила Нора тем же тоном и тем же взглядом.
– Сюжет, – ответил Ален, – в общепринятом смысле не является сутью романа.
– Не дочитал, да?
– Если ты не заметила, я участвую в финале телевизионного конкурса пекарей. У меня были и другие дела.
Сложив свою коробку из-под сэндвича в аккуратный квадрат, Нора улыбнулась.
– Когда мне нравится книга, я ношу ее с собой.
– Не все книги требуют одинаковой степени сосредоточенности. Я предпочитаю…
Внезапно потеряв способность сохранять хотя бы видимость вежливости, Розалина рассмеялась почти в лицо Алену.
– Да боже ты мой. Просто признайся, что не дочитал эту модную книгу, которую читаешь только ради того, чтобы произвести впечатление, что ты читаешь модную книгу, ты, огромный хипстерский кусок дерьма.
Это явно порадовало Нору.
Что касается Алена, то он покраснел, потом побледнел, а затем поднял бровь.
– Неужели «кусок дерьма» – это самое остроумное оскорбление, которое ты можешь придумать?
– Скорее всего. – Розалина пожала плечами. – Потому что, в отличие от тебя, я не трачу свободное время на придумывание изобретательных оскорблений только для того, чтобы чувствовать себя менее жалкой.
– Человек с твоими жизненными выборами, – проговорил он своим самым высокомерным и неприятным голосом, – не в том положении, чтобы называть кого-то жалким.
Розалина закатила глаза.
– О, Ален, Ален, Ален. Меня бы это уничтожило. Если бы мне было не наплевать на то, что ты думаешь.
– Ну, тебе было достаточно не наплевать, чтобы настроить Лив против меня.
– Нет, ты сделал это сам. Потому что, как ни странно, женщинам не нравится, когда ты пытаешься заставить их трахнуть свою девушку. А теперь идем. – Она встала и помогла Норе собрать остатки ее обеда. – Нам пора возвращаться на съемочную площадку.
В бальном зале уже собрались Грейс Форсайт и судьи. Три финалиста поспешили на свои места для промежуточного итога.
– Надеюсь, вы готовы, мои друзья-круассанчики. – начала Грейс Форсайт, – Потому что для вашего последнего, заключительного конкурса выпечки в последнем, заключительном эпизоде этого сезона, то есть в финале, у нас есть для вас сложнейшая задача. Мы хотим, чтобы вы приготовили свои самые наилучшие, элегантные, изысканные, победные, завершающие сезон антреме.
Она обратилась к зрителям.
– Это многослойные муссовые торты, которые первоначально подавались между блюдами. Entre mets, как говорят французы. А поскольку их часто нужно оставлять в холодильнике на ночь, вы начнете работу сейчас и закончите завтра. Как раз к праздничному чаепитию. У вас есть три часа, на счет «три». Три, дорогие.
Так. Вот и все. Действительно все. Финал. В дело пошло все: умение Розалины добиться того, чтобы мусс застыл, бисквит зарумянился, а зеркальная глазурь стала собственно зеркальной.
Было странно осознавать, что это последний раз, когда они находятся в бальном зале и пытаются приготовить что-то несуразное и экстравагантное за очень короткое время в совершенно неподходящей для этого обстановке. Неужели прошло всего несколько месяцев с тех пор, как она стояла здесь, забыв, как бланшировать миндаль, и ужасалась, что постоянно принимала неверные решения и разочаровывала людей?
Она наконец-то поняла, что жизнь – это не выпечка вслепую. Жизнь не в том, чтобы следовать чьим-то расплывчатым инструкциям в надежде, что испечешь нечто, что одобрят другие, в соответствии с набором стандартов, о которых тебе не сказали.
Жизнь – это когда бывшая девушка помогает тебе тогда, когда никто больше не помогает.
Жизнь – это когда ты кричишь на учительницу своего ребенка за то, что бифобия для нее – норма.
Жизнь – это когда четыре года ведешь один и тот же чертов спор о том, что надо чистить зубы.
Жизнь – это когда знакомишься с кем-то, на кого и не подумала бы, что он тот, кто тебе нужен.
Жизнь – это когда выигрываешь в конкурсе выпечки на телевидении. Или не выигрываешь.
Жизнь – это когда за тобою гонится козел, а ты думаешь, что это бык.
Неважно, какая она. Важно то, что она твоя.
Воскресенье
– Сегодня я приготовила для вас, – сказала Нора, представляя свою выпечку, или, технически, заморозку, перед судьями с гораздо меньшими церемониями, чем все остальные, – антреме тирамису. Вкус тирамису, как я люблю, но антреме я никогда раньше не готовила.
Торт Норы представлял собой безупречный диск из блестящего темного шоколада, украшенный трюфелями и нехарактерно тонкой сахарной работой.
– Я впечатлена твоей презентацией, – сказала Марианна Вулверкот.
– Ну, – Нора улыбнулась, довольная собой, – это финал. Я подумала, что пора доставать козырь. Первый раз делала украшения из сахара. Не буду врать: возможно, это будет последний.
Марианна Вулверкот величественно кивнула.
– Оно того стоило.
Тем временем Уилфред Хани отрезал щедрый кусок и расположил
