Испанская новелла Золотого века - Луис Пинедо

Лисардо изумился, Лаура разрыдалась, Алехандро опечалился, и все трое пребывали в смятении и боязни; но тут Лисардо догадался, в чем дело, ибо, приглядевшись к двум мужчинам, входившим в узилище, узнал Октавио и сурового отца Лауры. Лаура, вся во власти оправданного страха, порожденного дочерним почтением и стыдом, была ни жива ни мертва, и чему дивиться, коли видела она, какие грядут беды: ее Лисардо в заключении, на чужбине, и единственное, что говорит в его пользу, — это его любовь; ее отец разгневан, и нет сомнения, что он не будет считаться с честными оправданиями Лисардо; а более всего печалило ее присутствие Октавио, поскольку с него начались все ее несчастия. Она не догадывалась толком, какие намерения привели их сюда, хоть и было ясно, что и отец, и жених считают Лисардо ее похитителем, поскольку двоюродный брат и сестра исчезли в один и тот же день.

На самом же деле произошло вот что: старик, как из любви к дочери, так и желая отомстить племяннику, отправился на его поиски в столицу вместе с Октавио. Не обнаружив там никаких следов Лисардо, он решил поехать в Андалусию, поискать в главных ее городах; и, приехав в Кордову в тот самый день, когда должны были освободить Лисардо, он встретился с одним своим давним другом, вместе с которым в ранней молодости побывал во Фландрии; старик стал его расспрашивать о городских новостях и среди прочего узнал, что в тюрьме находится один кабальеро, которого ограбили разбойники с большой дороги и которого надо опознать, ибо в своих показаниях он утверждает, что является уроженцем города Авилы. Старик насторожился и, расспросив своего собеседника подробнее, выяснил, что заключенный кабальеро — тот самый недруг, которого он ищет; и узнав, что Лисардо должен вот-вот выйти из тюрьмы, он переговорил с судьями и подал жалобу на племянника, поведав о предательстве, совершенном сим последним по отношению к собственным родичам. Судьи тут же распорядились о том, чтобы юношу не только задержали в тюрьме, но и усилили надзор за ним. После чего старик вместе с Октавио отправился к Лисардо, дабы послушать, что тот скажет.

Лаура, призвав на помощь свой разум, если только оный не пропадает, когда несчастье обрушивается с такой внезапностью, как можно тщательнее прикрылась вуалью, Алехандро же надвинул шляпу на глаза и прикрыл лицо полою плаща; оба отошли от Лисардо и вступили в разговор с другими заключенными. Старик и Октавио подошли к Лисардо и, поздоровавшись, спросили его, где Лаура; Лисардо же отвечал, что не только не похищал ее, но никогда в жизни и мысленно не отважился бы на подобное; и он говорил правду, ибо, хоть и любил ее с такой пылкостью, никогда не решился бы поступиться уважением к возлюбленной ради того, чтобы насладиться ею; ему не хотелось походить на тех — а их немало, — кто похваляется любовью к женщине и, дабы насладиться, совершает поступки, которые неизбежно ставят под угрозу и доброе имя, и жизнь возлюбленной. Лисардо утверждал, что такие люди заботятся не о чести своей дамы, а лишь о том, чтобы достичь наслаждения, и потому любовь их не может почитаться истинной: коль скоро любят так безрассудно, что во имя наслаждения наносят урон доброй славе возлюбленной и допускают ее бесчестие, то, стало быть, возлюбленную не уважают, а ненавидят. Одним словом, Лисардо отказался признать себя виновным, ибо во всех случаях это надежнее и, пока истцы ищут доказательств, ответчик выигрывает время. Старик разгневался, ибо ему показалось, что Лисардо намеренно доставляет ему огорчения и тем гордится; Октавио же осыпал узника оскорблениями, ибо ревность, любовь и беззащитность недруга придавали ему духу и даже служили оправданием. И, передоверив блюстителям правосудия задачу добиться от Лисардо признаний, оба удалились.

Лисардо поведал обо всем другу и возлюбленной, и Алехандро посоветовал ему обвенчаться с Лаурой, ибо в этом случае Октавио будет не на что притязать, а старику — гневаться. Влюбленные одобрили эту мысль, но трудность заключалась в том, что они состояли в родстве, а времени на то, чтобы исхлопотать разрешение на брак, не хватало. Алехандро, однако же, сказал, что унывать незачем, и все должно уладиться, ибо сегодня как раз почтовый день, а у него есть в Мадриде дядя, состоящий членом Королевского совета; он ему напишет и попросит как можно скорее раздобыть разрешение на брак.

Так он и сделал, живо описав в письме, каким опасностям подвергаются те, для кого надобно получить разрешение. Затем отец Лауры начал тяжбу, на которую пришлось раскошелиться обеим сторонам, ибо судейские обирали и тех, и других. Алехандро поместил Лауру в доме у одной знатной сеньоры, которая стала ей покровительствовать и как приезжей, и как юной девице, а сам нанял мула и отправился в село, где Лисардо лечился после своего падения и где все опрошенные клятвенно заверяли, что во все время болезни Лисардо пребывал в одиночестве и с ним никого не было. По возвращении в Кордову Алехандро передал эту бумагу поверенному Лисардо, и поверенный посоветовал Алехандро исчезнуть, поскольку разбойники в своих показаниях утверждают, что захватили ночью женщину по имени Лаура, но в обществе не Лисардо, а другого кабальеро, имени коего они не знают, так как тот неизменно остерегался называть себя. Алехандро подумал, что ему грозит опасность, и укрылся в одном монастыре, ибо о дружбе его с Лисардо все знали, и нетрудно было догадаться, кто затеял все дело.

Тяжба продлилась несколько месяцев, и отец Лауры, видя, что Лисардо твердо стоит на своем, отрицая то, что, по мнению дядюшки, было непреложной истиной, решился потребовать применения крайних мер, дабы племянник под пыткой сознался во всем, что скрывает за обманами и неправдами. Для судей слово старика весило куда больше, да к тому же нашлось немало таких, кто из-под палки дал показания против Лисардо, и поскольку улики оказались немаловажными, порешили блюстители справедливости — а сколь справедливо было решение. Богу ведомо — подвергнуть Лисардо пыткам. Решение это подвергло пыткам Лауру: она исходила слезами, ей было уже невмочь терпеть столько мук, и вот, чем допустить несправедливую экзекуцию, решила она предстать перед судом и объявить, что бежала из дому в одиночестве, и поддержкою была ей одна лишь воля, а причиною — то, что она не могла сочетаться браком с нелюбимым; и она сочла, что лучше уж предать свое доброе имя пересудам толпы, чем жить с человеком, которому поневоле желаешь смерти, дабы обрести хоть какой-то покой; а мужчину, вместе с которым ее захватили в плен разбойники, она не знает, он всего лишь защищал ее, видя, что она женщина и одна.

Так жила Лаура, считая мгновения и страшась, что из-за нее Лисардо подвергнется мукам; сам же Лисардо был готов к любым крайностям страдания, ибо отвага и пылкость были у него в крови. Однако небеса сжалились над столь истинной любовью и распорядились по-иному, ибо Алехандро послал Лауре со своим поверенным весть о том, что разрешение на брак получено вместе с прочими бумагами; Лисардо передал поверенному необходимые полномочия, и брак меж Лисардо и. Лаурою был заключен. Враждебную сторону известили, что поскольку Лисардо является мужем Лауры, он может быть с нею, где ему заблагорассудится; поверенный Лисардо привел с собой письмоводителя от нотариуса, который поручился, что видел Лауру; также предъявлены были разрешение на брак и прочие бумаги. Старик был так уязвлен и оскорблен всем этим, что, позабыв о милосердии к собственной дочери, но будучи не в силах позабыть о том, что по вине племянника лишился столь богатого зятя, стал преследовать Лисардо еще яростнее, обвиняя его перед судьями в том, что он нанес оскорбление его дому, пусть и в намерении стать супругом Лауры.

Тем временем Алехандро, полагая, что опасность миновала, поскольку Лисардо сознался в том, что они с Лаурой состоят в законном браке, перестал скрываться и появился в Кордове, Он собирался оспорить новое обвинение мстительного старика, который, проведав об этом, сразу же возбудил дело против него самого, и Алехандро оказался в тюрьме вместе с Лисардо, ибо старик представил доказательство того, что Алехандро и был главным орудием преступления, нанесшего непоправимый ущерб его семейству, ведь разбойники схватили вместе с Лаурой не кого иного, как Алехандро; при этом отец Лауры не жалел ни слов, ни усилий, чтобы представить как преступное предательство все поступки, которые были проявлением верной дружбы, ибо степень виновности определяют обстоятельства и ее можно увеличить с помощью слов.

Алехандро оказался в тюрьме вместе с другом, почти радуясь новому злоключению, которое давало ему еще одну возможность доказать Лисардо свою преданность: вместе жилось им легче, ибо Лаура тоже была как узница и целый день не выходила из тюрьмы: чувство научило ее этому доказательству любви, немалому для женщины ее лет, красоты и скромности; но того, кто умеет любить, мало прельщает то, что дается легко. Тяжбы и расходы множились, драгоценности Лауры, хоть и было их немало, кончились, а родичи Алехандро перестали ему помогать, поскольку считали, что, растрачивая имение на того, кто не сможет отплатить за щедрость, Алехандро выказывает не столько дружбу, сколько безрассудство. Лисардо оказался в тяжком положении: тюрьма, бедность и гонения со стороны родственника и покровителя — каждого из трех этих обстоятельств довольно, чтобы человек лишился жизни. Видел Лисардо, что друг его Алехандро терпит из-за него столько злополучий, и не менее горько было видеть ему, что супруга его сносит оскорбления и ненависть собственного отца, и нет ей никаких радостей, а есть взамен одни только горести. Меж тем дошло до того, что ей пришлось расстаться с нарядными уборами и одеться попроще, дабы защититься от недобрых умыслов отца. Все это видел Лисардо, и все это терзало ему душу. Лаура утешала его и даже обижалась на него за то, что он так страдает, и говорила, чтобы он из-за нее не печалился, потому что никаким несчастьям не одолеть ее любви, и у нее хватит духу выдержать и большие испытания ради его блага.