Запрещенные друг другу (СИ) - Александер Арина

— Представь себе. Я не знаю, какие у вас там проблемы, но мне предельно ясно намекнули, чтобы я уволила тебя без каких-либо объяснений. Я даже так скажу, с таким психом, как твой муженек — ты нигде не задержишься. Я специально не стала рассказывать при Тане. Не люблю копаться в чужом белье. Но скажу честно, я и представить не могла, что он у тебя такой диктатор. Я ему одно — он мне другое. Рта не дал открыть. Ещё и проверками из гороно угрожал. Теперь понимаешь, почему я так поступила?

Юля пришибленно кивнула, не зная, что и сказать. Итог и так очевиден. После такого представления никто не проявит к ней понимание и не пойдет навстречу. Проблемы никому не нужны.

Заведующая ещё что-то говорила, но она уже не слушала.

Теперь понятно, почему с утра Глеб был в приподнятом настроении. Ему уже тогда было известно, что никто не станет прикрывать её на работе. А потом ещё и к Валу явился, видимо решив, что она побежит к нему за помощью. А она и побежала, только из-за другого.

Господи-и-и… С кем она жила все эти годы? Неужели он и раньше был таким?

— Что она хотела? — перехватила её Таня, когда она выскочила из кабинета разъяренной фурией.

— Сказала, что я больше тут работать не буду. Чтобы даже не надеялась, — шмыгнула носом, чувствуя, что ещё чуть-чуть и разрыдается. Не от обиды или боли, а от бессилия и лютой злости.

Вот как теперь быть? Завтра она улетает на отдых на целых две недели, потом, если получится, подаст на развод и что? Кто отдаст ей сына, если у неё нет постоянной работы? Понятно, что Вал что-нибудь придумает, но сейчас… Как действовать в данный момент?

Голова раскалывалась, во рту стоял неприятный привкус горечи.

Из-за жары? Так нежарко ей. Наоборот, озноб бил до сих пор.

— Юль, подожди, — пристроилась к её быстрому шагу Таня. — Да стой ты! — крикнула, схватив Юлю за руку. — Ты можешь объяснить по-человечески, что случилось?

— Тань, у меня нет времени. Я, правда, очень спешу.

— Ну да, — прозвучало обижено. — Как подменить — так сразу Таня. А как попросила рассказать — так времени нет.

— Зачем ты так? Я люблю и ценю тебя. Ты единственная моя подруга…

— Угу. Конечно. Можешь дальше не оправдываться. А то получается, что я лезу не в свое дело.

Юля согнула в локте руку и посмотрела на циферблат наручных часов. Охренеть, уже обед. Хорошо, что Марина дома, но всё же… Глеб мог приехать в любой момент и тогда проблем не миновать.

— Только знаешь что? — заявила уязвлено Таня, вскинув подбородок. — Я не узнаю тебя. Ты очень сильно изменилась. И эти изменения произошли с тобой недавно. Буквально у меня на глазах. Я уже задолбалась спрашивать, что случилось, потому что постоянно слышу одно и то же. Это по-твоему дружба?

Никогда Юля не чувствовала себя так хреново, как в данную минуту. Даже нападки Глеба не задевали так остро, как прозвучавшие с упреком слова. Причем, справедливые. Но это не тот случай, когда можно обойтись двумя-тремя предложениями. С Таней хотелось выговориться, поделиться наболевшим, но только не так, не в суматохе и не на ходу.

— Я хочу подать на развод, — призналась тихо, потирая ноющие виски. Если уж пошел такой накал — лучше признаться, чем потерять единственную подругу. — Только, Тань, это между нами. Даже Глеб не знает.

У Зыкиной отвисла челюсть.

— Ты… сейчас серьёзно?

— Серьёзно. А ещё я нуждалась в этой работе, но Глеб сделал всё возможное, чтобы меня уволили. И теперь я не знаю, как быть. С одной стороны поездка, от которой я не могу отказаться, а с другой — сама видишь, какие проблемы.

Зыкина моментально поменялась в лице, сменив гнев на сострадание.

— Ясно-о-о, — протянула сочувствующе. — А причина в чем? Неужели Глеб?.. Вот кобель, — ляснула себя по бедру, добавив ещё несколько нелестных сравнений в сторону Осинского. — Так и знала, что у него рыльце в пушку.

Юля грустно покачала головой, отрицая предложенный вариант и Таня, заметив это, тут же осеклась.

— Нет? А что тогда? Руки протягивал? Ты поэтому на больничном отсиживалась?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И снова отрицательный жест.

— Не, ну… то, что он мудак — я знаю давно. Я тебе об этом ещё сразу сказала. Вечно ходил с недовольной рожей, смотрел на всех свысока и…

— Тань, подожди! Причина не в нем, а во мне, — перебила поток бесконечной речи Юля, решив прекратить эти пытки, и потащила Таню за собой на улицу, под потоки свежего воздуха. — Это я изменила, понимаешь? Я предала Глеба.

— Ты?!

— Угу.

— Стоп! Мне не послышалось? — пораженно воскликнула Зыкина, тут же прикрыв рот ладонью.

— Да тише ты!

Если Юля ждала осуждения или непонимания — она глубоко заблуждалась. То, как загорелись глаза Зыкиной, свидетельствовало лишь об одном — её действия вызвали не отторжение, а самый настоящий восторг.

— Ну, нихренасе. Вот это ты даешь! Я в шоке… А с кем? Ну, то есть… Ты же не просто прыгнула в постель, там ведь по-любому по любви, да? Я ни за что не поверю, что только ради секса. Слу-у-ушай… А как ты решилась? Нет, не так… Блин, прости, несу бред… Кто он? Я его знаю? Где вы познакомились? В магазине, в парке или…

Вот этого Юля и боялась. Сказала «А» и теперь стоило перечислить весь алфавит. А у неё и так времени в обрез. Но Таня шла напролом, желая поскорее утолить любопытство. Да после такого заявления — и выпить не грех. Вот тебе и Юля, вот тебе и тихоня. Ай да молодец!

Возможно, она так бы и не успокоилась, пока не узнала все подробности, но Юлю вдруг ни с того ни с сего повело в сторону, вызвав во всем теле колкое онемение.

— Юляш, ты чего? — подхватила её под руку Таня, не позволяя упасть. — Тебе плохо? Побледнела вся. А ну, давай, садись на лавочку.

Осинская и сама не поняла, что это сейчас было. Просто неожиданно закружилась голова и поплыла перед глазами картинка. Хотя почему неожиданно? После всей нервотрепки, что пришлось сегодня пережить — это как раз ожидаемо. И что самое страшное — это далеко не конец.

— Тань, мне действительно нужно домой. Ещё вещи не все собраны, да и Глеб…

— Да на тебе лица нет, какой Глеб? — не унималась та, направляясь с ней под руку под сень каштана. — Пошли его на хрен, да и всё решение. Ты сначала в себя приди, а потом можешь бежать куда угодно.

Однако Юля мягко освободила руку и, продолжая чувствовать легкое головокружение, повернулась в направлении выхода.

— Нет, я всё-таки пойду. Обещаю, нет, клянусь, что отвечу на все твои вопросы, но чуток позже.

— Точно? Или будет как в прошлый раз: пообещала позвонить и пропала на четыре дня?

— Обещаю, Тань. Позвоню обязательно, но скорее всего, уже после возвращения. Сейчас Марина дома, да и Глеб в отпуске, не вырваться.

— Хорошо, как скажешь, — согласилась Зыкина, направляясь вместе с ней к калитке. — Только… Стоп! А как же вы собираетесь отдыхать, если в семье такой раскол?

— Не знаю, — Юля перекинула через плечо тонкую шлейку и собрала волосы в высокий хвост. Легкий ветерок овеял покрывшийся испариной лоб, даря мимолетное облегчение. — Я сама в шоке. Но и отпустить Сашу с Глебом тоже не могу. Он постоянно настраивает сына против меня. Да и Марина… не важно, в общем. И так проблем выше крыши.

Тане только и осталось, что смириться с данным обещанием. Не то, чтобы осуждала подругу, просто…чего уж там… было действительно неожиданно. Никогда бы не подумала, что Юля не выдержит первой. Всегда грешила на Глеба, а оно вон как получилось.

Попрощавшись, Юля поспешила домой, жалея, что выключила телефон, и теперь он не хотел включаться без подзарядки. Стоило предупредить Вала и попросить найти ей работу у такого работодателя, который не побоится противостоять мужу и в то же время не вызовет подозрений.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Весь путь она готовилась к допросу с пристрастием, пытаясь унять охвативший тело мандраж, и безрезультатно боролась со вспыхнувшей злостью. Как бы там ни было, Глеб не умел права распоряжаться её жизнью. Это несправедливо и нечестно.

А если бы она не пошла к Валу? Если бы так и продолжила бороться в одиночку? Каков был бы результат? Да трындец был бы полный. Без работы и соответственно, без денег, она бы не смогла позволить себе даже самого захудалого адвоката, не говоря уже о победе в суде.