Запрещенные друг другу (СИ) - Александер Арина

На посыпавшиеся со стороны Военбургов вопросы муж честно ответил, что снова разошлись во взглядах с Дударевым, чем немало опечалил Маринкиных родителей. Те едва не готовились к свадьбе, продолжая верить Маринкиным россказням, а тут такая новость. И как теперь прикажете быть?

Но Юля-то знала, почему Глеб решил остаться дома. Он просто не хотел упустить момент, когда с Вала начнут спрашивать за содеянное, а его не окажется рядом. У него даже получилось достать медицинские справки, в которых говорилось о вывихнутой челюсти и сотрясении.

— Как же я поеду на отдых с сотрясением? — сокрушался он насмешливо, когда Юля обвинила его в двуличности. — Мне лежать надо, а не разъезжать по морям. Ты езжай, Юляш, отдохни, как следует. Силушки тебе ох как понадобятся. А за меня не переживай, я как-нибудь и без твоей заботы продержусь.

Кто б сомневался!

Ей тогда только и осталось, что натянуто улыбнуться, сцепив за спиной руки. Будет неудивительно, если к утру у Глеба на руках не появятся заключения врачей и о других «повреждениях». Всё у него было схвачено, всё продумано и рассчитано наперёд до мельчайших мелочей.

Сестра, хоть убейте, не понимала, как можно не прийти к общему мнению. Тем более, когда сферы деятельности мужчин значительно отличались. Ну и что, что один занимался контролем употребления газа, а второй пользовался им сверх меры. Всё же законно, раз её будущий зять до сих пор на свободе. Так в чем тогда проблемы?

Рома, будучи осведомлен в этом вопросе получше супруги, лишь горестно качал головой, прогнозируя неутешительные результаты. Кто бы мог подумать, что Глеб окажется настолько принципиальным, и не захочет уступать Дудареву, не смотря на предполагаемое в дальнейшем родство. И если раньше Рому настораживала только разница в возрасте, то теперь, когда Глеб набросал ему общую картину возникшего конфликта, Маринкин избранник начал вызывать у него ещё и опасения.

Он так и сказал в аэропорту, что не желает видеть единственную дочь в компании обандиченого бизнесмена. На что та бурно отреагировала, закатив грандиозный скандал. И так всё шло не по плану, а тут ещё и отец надумал встрять в её личную жизнь. Она уже взрослая и давно вышла из-под родительской опеки. После чего ей незамедлительно прилетел ответ — раз она такая взрослая и независимая, пускай и за учёбу, и за съемную квартиру отныне платит сама.

Саша сначала сильно расстроился. Ему, конечно, не рассказали всей правды. Глеб придумал для него историю, сославшись на некого несуществующего злодея, который набросился на него в подворотне. Стоило признать, что говорил он с сыном сам, без чьей-либо помощи, но в присутствии не только Юли, но и остальных членом семьи.

Сам заварил кашу, сам и разложил всё по полочкам, успокоив чересчур мнительного ребёнка умело продуманной ложью. А ещё он настолько убедительно утверждал, что всё у них будет хорошо, что в следующий раз они обязательно полетят на отдых всем составом, что даже Юля поверила.

Но как только Сашка поднялся на борт самолета и припал лбом к прозрачному иллюминатору, как все его страхи и обиды остались позади. Конечно, плохо, что папа не полетел, но зато пока их не будет, он полностью поправится и присмотрит за Баксом.

Для Юли предстоящий отдых казался сродни пыткам. Знай она заранее, что этим всё обернется, никогда бы не согласилась. Она ведь думала, что они полетят все вместе. Что Глеб сделает всё возможное, лишь бы настроить против неё сына. Она ради этого рискнула работой, поссорилась с заведующей, и что в итоге?

Самый настоящий мрак. Иначе и не скажешь.

Единственное, что хоть немного, всего лишь на сотую долю позволило свободно выдохнуть, было отсутствие постоянного контроля со стороны мужа.

Да, её не будет в городе две недели, она не сможет встретиться с Валом и предупредить о планах мужа с глазу на глаз, но зато теперь она могла спокойно разговаривать, писать сообщения, когда никто не видел и быть в курсе всех событий без риска оказаться застигнутой врасплох.

Хотя… как сказать, без риска. Всё равно приходилось если не прятаться в ванной, то дожидаться, когда наступит глубокая ночь. И то, не всегда получалось наговориться вдоволь. Бывало, что Вал был занят и подолгу не отвечал на сообщения, а иногда и сама Юля пропадала с радаров, так как в их номере часто ночевала Маринка после очередной ссоры с отцом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В такие дни Юля сильно нервничала, накручивая себя до предела. Сознание атаковали безрадостные мысли, а бурная фантазия дорисовывала недостающие элементы, приукрашивая их на свой пессимистический лад.

Иногда ей казалось, что Глеб основательно слетел с катушек и вступил с Матвеем в сговор по устранению Дударева, А иногда…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В общем, было так хреново, что хотелось выброситься в окно.

Реально.

Порой её одолевали смутные предчувствия надвигающейся беды, и никто… никто не мог выдернуть её из этого губительного состояния. Еле доживала до момента, когда сможет запереться в ванной и прочесть накопившиеся за день сообщения, радуясь как малое дитя даже самому элементарному «Привет. У меня всё хорошо. Ты там как?»

О, она тоже неплохо. У неё тоже всё хорошо. Скучала, правда, за ним сильно-сильно, а так… всё просто опупенно. Море. Солнце. Пляж. Шикарный отель. Изысканная еда. Что ещё надо, так ведь?

Зачем ему знать, что внутри неё всё выжжено. Что на душе скреблись противные злобные кошки, а в груди было настолько тяжело и больно, что порой перехватывало дыхание.

Это был не отдых, а самые настоящие муки. Он там с Глебом. Она здесь с Мариной. Не с кем поговорить, не с кем поделиться. Хорошо, хоть сын был рядом. Ведь когда он радовался — ей тоже становилось легко. Когда смеялся — на её лице тоже непроизвольно появлялась улыбка. Потому что всё, чтобы она не делала, на чтобы не решилась в дальнейшем — всё было ради его счастья. Чтобы он всегда был рядом и никогда не расстраивался. Иначе она не представляла свою жизнь.

***

Отсутствие отца Саша переносил с легкостью, так как рядом с ним всегда был Рома. Старший Военбург, будучи в ссоре с дочерью, всё свободное время проводил с племянником, если не плавая с ним в море, так катаясь на водных аттракционах. Глядя на разногласия между родными, Люда осуждающе качала головой и приказывала Марине усмирить свою гордость, заключив мировую с отцом. Однако девушка упрямо заявляла, что не собирается бросать Дударева в угоду Осинскому. У них с Валом всё серьёзно, так что пускай отец или смирится с неизбежным, или не разговаривает с ней сколько душе угодно. Другого не дано.

Господи-и-и… Как же плющило Юлю в такие моменты. Не передать словами, настолько пробирал её гомерический смех. У «них с Валом»? «Всё серьёзно»? Это ж надо быть такой фантазеркой! Так и подмывало рассказать всю правду, просветить, в конце концов, как у них там на самом деле. И за разрыв отношений поведать, и за случай с таблеткой.

Молчала.

Давясь лютой злобой, сдерживалась из последних сил и только и могла, что натянуто улыбаться, мечтая о скорейшем приближении ночи. Ведь тогда она могла слышать любимый голос и представлять, что его владелец находится вместе с ней в одном номере. Что между ними не огромное расстояние, а всего лишь несколько сантиметров. Что стоит протянуть руку и… словно острием ножа по сердцу.

А нет никого рядом. Одна пустота.

Хорошо хоть, новости были обнадеживающими. Вал связался с университетским другом, специалистом в области семейного права и тот пообещал обязательно помочь. От неё лишь требовалось уладить вопрос с трудоустройством, на что у Дударева тоже нашлось решение. Он договорился с одной давней знакомой из департамента образования и та подготовила для неё место своей личной помощницы. Когда же Юля озвучила сомнения, рассказав о случае с заведующей садика, Вал только посмеялся с её страхов, заявив, что «Ангелина Федоровна сама кого хочешь запугает до смерти».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})