Военные контрразведчики - Александр Юльевич Бондаренко

«Ко мне, как к начальнику отдела Третьего управления по академиям, а затем и по Генштабу, в наследство от В. С. Абакумова перешло большое количество оперативных дел на крупных военачальников, в том числе и на некоторых маршалов. В их числе были, например, материалы на Маршалов Советского Союза М. В. Захарова, Р. Я. Малиновского, А. М. Василевского, Главного маршала артиллерии Н. Н. Воронова и др. В материалах этих дел были в основном выписки из показаний арестованных офицеров и генералов, касающиеся названных лиц, записи разговоров, полученные техническими средствами, некоторые другие оперативные документы. В некоторых делах были фотографии, в других копии различных письменных распоряжений Сталина. Возможно, эти дела велись по инициативе В. С. Абакумова, возможно, по приказу самого И. В. Сталина, который, не исключено, боялся предательства со стороны армейского руководства в тяжелейшей из войн.

Все эти дела мне, вместе с оперсоставом, было приказано пересмотреть и вынести обоснованное постановление либо об их уничтожении, либо с рекомендациями дальнейшей разработки. Как правило, постановления выносились об уничтожении этих дел, в них не было ничего серьезного»[301].

Иванов Леонид Георгиевич (1918–2015). В 1937 году поступил в Академию связи, со 2-го курса направлен на работу в территориальные органы НКВД. С началом Великой Отечественной войны — в военной контрразведке. Участвовал в обороне Одессы, воевал в Крыму и Сталинграде. Служил в Особом отделе НКВД — ОКР «Смерш» 5-й Ударной армии; закончил войну в Берлине. Служил в ГСОВГ и Киевском военном округе, в центральном аппарате военной контрразведки. С июля 1959 года — начальник Особого отдела КГБ по Прибалтийскому военному округу, Южной группе войск, Киевскому и Московскому военным округам; затем до увольнения по возрасту в июле 1986 года — сотрудник представительства КГБ СССР при МВД Болгарии. Генерал-майор. Награжден орденом Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны I степени и орденом Отечественной войны II степени, четырьмя орденами Красной Звезды, орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III степени.

Точка зрения Л. Г. Иванова:

«Задача военной контрразведки — своими специфическими средствами помочь командованию обеспечить победу над врагом. То есть бороться с агентурой, с изменой, добывать информацию о противнике и т. д. Я считаю, что если бы не было активной, эффективной работы Смерша, то Победы именно в мае 1945-го могло и не быть. Она бы была, но, видимо, позже и с большими, гораздо большими потерями. Недаром Верховный Главнокомандующий очень высоко оценил деятельность военной контрразведки. После войны он объявил благодарность всему личному составу органов Смерш. Устно, правда, но объявил».

С 1 марта 1953 года в советских вооруженных силах начался очередной этап сокращения личного состава — ликвидировались боевые соединения, органы управления, тыловые и обслуживающие части и учреждения, военно-учебные заведения; офицеры и сверхсрочники частично заменялись гражданскими служащими. Сокращения войск приводили к соответствующим оргштатным изменениям и в органах военной контрразведки. Очевидно, сокращение пятимиллионной армии было действительно необходимым, но проведение масштабных сокращений в предельно сжатые сроки, без соответствующих мероприятий по трудоустройству увольняемых, серьезно ударило по людским судьбам. Уже к 1955 году было уволено в запас более пятисот тысяч военнослужащих. Часть молодых офицеров сама стремилась уйти в запас до «обвального» сокращения; многие курсанты военных училищ сожалели о сделанном выборе. Особенно болезненно воспринимали увольнение из армии семейные офицеры, не имевшие гражданских профессий, жилья и права на пенсию. Местные органы власти трудоустройством офицеров запаса и выделением для них квартир практически не занимались. По состоянию на январь 1959 года, число уволенных из армии бесквартирных офицеров составляло 47 674 человека.

Органы военной контрразведки пытались обратить внимание руководства страны и вооруженных сил на негативные последствия происходящего, но, к сожалению, эта информация чаще всего во внимание не принималась.

* * *

С середины 1950-х годов в деятельности органов безопасности начали утверждаться, а затем получили приоритет предупредительно-профилактические меры: главной задачей было предотвратить преступление, а для этого — выявить и устранить причины, его породившие. Предупредительно-профилактическая работа занимала одно из центральных мест и в деятельности органов военной контрразведки. Так называемая «профилактика» проводилась главным образом в отношении лиц, вынашивавших изменнические и дезертирские намерения, допускавших антисоветские высказывания, распространявших «политически вредные издания», нарушавших режим и правила секретности. Воспитательное воздействие осуществлялось как непосредственно оперативным и руководящим составом особых отделов, так и через командование, политические, партийные и комсомольские органы, армейскую общественность, а иногда и с помощью родственников. Разумеется, чаще всего «профилактике» подвергались не имевшие достаточных жизненного опыта, ума и осмотрительности военнослужащие срочной службы.

В случаях, когда отрицательные явления носили общий характер и затрагивали основы боеготовности, — в частности, по вопросам сохранения государственной и военной тайны, сбережения оружия и техники, искривлений дисциплинарной практики и неуставных отношений и прочего, — о них докладывали вышестоящему командованию для принятия соответствующих мер. По вопросам, касающимся обороноспособности государства, информация докладывалась руководству Минобороны и в ЦК КПСС.

Сотрудники военной контрразведки и сами участвовали в работе по воспитанию личного состава «в духе высокой политической бдительности». Стали практиковаться выступления оперработников и руководителей подразделений перед различными категориями военнослужащих — в первую очередь там, где требовала обстановка. Военнослужащие должны были знать оперативного работника и при необходимости иметь возможность встретиться с ним.

В качестве примера профилактической работы можно привести случай, когда в 1956 году КГБ объявил розыск автора анонимных писем, подписанных некой политической партией, содержавших угрозы в адрес ЦК КПСС. Эксперты предположили, что таковым может быть уволенный из армии офицер, имевший отношение к научной работе, а потому к розыску были подключены сотрудники Особого отдела по военным научно-исследовательским институтам.

Вскоре контрразведчики установили, что аноним — полковник в отставке И., ранее проходивший службу в одном из НИИ. Учитывая, что И. — участник войны, что он был хорошим офицером, а в основе его действий лежала исключительно обида на несправедливое увольнение, руководство Третьего главного управления КГБ приняло решение о его «профилактике». С И. встретились генерал-лейтенант Д. С. Леонов и начальник Особого отдела по военным научно-исследовательским институтам полковник Б. В. Гераскин. Отставной полковник сразу во всем сознался, подтвердил отсутствие «партии» и клятвенно пообещал впредь ничего подобного не делать. Не нужно сомневаться, что обещание было выполнено.

Но, конечно, не это направление было ведущим для военной контрразведки.

«Наиглавнейшей нашей задачей было надежное ограждение штаба и управления округа от проникновения в них, прежде всего, агентуры разведок НАТО, — писал генерал-лейтенант Федор Иванович Рыбинцев, в конце 50-х годов служивший в Особом отделе КГБ Прикарпатского округа. — Над ее выполнением мы работали всем составом сектора, включая оперработников, которые хотя и не имели прямого отношения к управлениям и отделам штаба округа, но обслуживали воинские части и учреждения их обеспечения. Эта работа велась в тесном взаимодействии с другими особыми отделами и коллегами из территориальных органов КГБ. Нет надобности говорить, что это непростая работа. Не каждый день ловят