Военные контрразведчики - Александр Юльевич Бондаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Тридцатого декабря 1961 года в 16 часов 10 минут разведчик наружного наблюдения зафиксировал, как супруга 2-го секретаря английского посольства в Москве Анна Чизхолм вошла в подъезд дома по Малому Сухаревскому переулку, откуда почти сразу вышла, направившись к Цветному бульвару. Внимание она привлекла не случайно: в 1954–1956 годах ее муж Родрик Чизхолм, сотрудник резидентуры СИС в Западном Берлине, «засветил» себя перед военной контрразведкой, работая среди советских граждан, в особенности военнослужащих. Имелись данные, что ему помогала супруга.
Примерно через полминуты из того же подъезда вышел мужчина, он долго смотрел вслед удаляющейся Чизхолм и вновь вошел в подъезд. Минут через 20 он вышел опять и, профессионально проверяясь, также пошел в сторону Цветного бульвара, перейдя который, оторвался от наблюдения в проходном дворе. В тот же день по описанию сотрудника был составлен словесный портрет неизвестного и передан в бригады «наружки»… Именно так, официально считается, началась одна из знаменитейших «шпионских историй» ХХ столетия.
Есть, однако, и другой вариант:
«Как-то 9 мая заведующий консульским отделом посольства СССР в Вене возлагал цветы к мемориалу советских воинов. Тут и обратился к нему на слабеньком, однако вполне понятном русском неприметный австриец лет пятидесяти. Поздравил с праздником и вдруг поблагодарил генерального консула Дедюлю[312] „за личное освобождение“. Тут же предложил встретиться сегодня вечером. Несколько озадаченный таким натиском, Иван Прохорович согласился. Оказалось, что несколько странный человек помнит Дедюлю еще с 1944 года. Тогда в деревне неподалеку от Смолевичей и повязали его, раненого и отощавшего молоденького солдатика вермахта, партизаны Дедюли. По приказу Ивана Прохоровича его перевязали, дали воды и, оторвав от себя, 100 граммов хлеба. Тут рассказывавшего все это австрийца прошибла слеза, которую он, впрочем, быстро утер. Деликатно сообщил генконсулу, что знает, кто он такой, и потому искал встречи. Видимо, после войны и партизан, и бывший пленный выбрали одинаковую профессию. А смущала австрийца странная деталь. Одна из лондонских фирм „Гревилл Винн Лимитед“ с филиалом в Вене заказала в Австрии фургон с двойным дном или скрытым тайником между стенами, в котором может поместиться человек средней комплекции.
Вскоре состоялась и вторая встреча… Опытный разведчик Дедюля чуть не присвистнул, когда знакомый незнакомец сообщил подробности: коммерсант Винн встречается в Москве с высокопоставленным советским лицом то ли из Генштаба, то ли из военной разведки. Наверное, его и собирается вывозить. Но еще больше генконсул поразился, когда австриец сумел назвать чуть не фамилию русского офицера — то ли Баньковский, то ли Петровский. Этот неизвестный офицер часто выезжает из Москвы в заграничные командировки, где передает информацию чужим спецслужбам.
Спасенный комиссаром солдат вермахта рассчитался с русскими сполна. Телеграмма особой важности отправилась в Москву в тот же день…»[313]
Впрочем, одно не исключает другого: информация о предателе могла прийти из двух и даже более источников. Факт тот, что в начале 1962 года (личность его была установлена 19 января) в поле зрения контрразведки попал Олег Владимирович Пеньковский, полковник ГРУ, работавший «под крышей» Госкомитета СМ СССР по координации научно-исследовательских работ.
Военные контрразведчики с помощью сослуживцев Пеньковского составили его психологический портрет: человек умный, обладает организаторскими способностями, но честолюбив и тщеславен. Стремится быть замеченным начальством, найти высокопоставленного покровителя. Еще на фронте, оказывая различные услуги семье генерала С. С. Варенцова, Пеньковский сблизился с ним и при его поддержке поступил в Академию им. М. В. Фрунзе; карьере его способствовала и женитьба на дочери генерала Д. А. Гапоновича.
В 1949 году он поступил в Военно-дипломатическую академию, работал в центральном аппарате ГРУ, а в 1955 году был направлен в аппарат военного атташе при посольстве СССР в Турции. Однако в следующем году он был отозван в Союз, а затем уволен из ГРУ «в связи с неудовлетворительным исполнением служебных обязанностей в условиях заграницы, элементами карьеризма и нечестности в личном поведении». Был поставлен вопрос об увольнении в запас, но Варенцов, уже главный маршал артиллерии, помог Олегу Владимировичу не только остаться в армии, но и возвратиться в ГРУ. Тут Пеньковский возмечтал уже о должности военного атташе в Индии, однако его отправили в Госкомитет.
Такая «недооценка личности» и толкнула его на предательство: 20 апреля 1961 года, на конспиративной встрече с представителями английской и американской разведок, он подписал документ об агентурном сотрудничестве.
Работу по разоблачению Пеньковского вело Второе главное управление КГБ, но в разработке принимала активное участие и военная контрразведка, отслеживая «армейские» связи «объекта». Было установлено, что Пеньковский проявляет интерес к информации, которая не требовалась ему по роду его служебных обязанностей. Работая с секретной литературой в отдельном помещении, он закрывался на замок. Когда же пост визуального контроля зафиксировал, как, придя домой в обеденный перерыв, Пеньковский производил на подоконнике манипуляции, напоминающие фотографирование, то сотрудники военной контрразведки установили, что перед тем он посетил библиотеку ГРУ, где взял секретные сборники. В следующий раз его действия по пересъемке материалов были оперативно зафотографированы…
История разоблачения шпиона известна достаточно хорошо. 11 мая 1963 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила О. В. Пеньковского к высшей мере наказания; его связник Гревилл Винн был осужден на восемь лет лишения свободы; из СССР были выдворены несколько английских и американских «дипломатов», поддерживавших с Пеньковским шпионские контакты. Главный маршал артиллерии С. С. Варенцов был снижен в чине до генерал-майора и лишен звания Героя Советского Союза. Последнее — уж точно несправедливо.
* * *
В 1945–1953 годах в СССР было построено 13 строго засекреченных «атомградов», связанных между собой и Москвой линиями железной дороги, секретными аэродромами и надежной секретной связью. В каждом из них решались свои специфические задачи с общей целью создания атомного и водородного оружия и обеспечения приоритета страны в стратегически важных областях науки и техники. Особые отделы, действовавшие на этих объектах — в них назначались наиболее опытные сотрудники военной контрразведки, — курировал специальный отдел Третьего управления КГБ при СМ СССР.
Семнадцатого декабря 1959 года Совмин принял Постановление о создании Ракетных войск стратегического назначения в качестве главного вида Вооруженных сил СССР, а 31 декабря вышел приказ министра обороны с объявлением боевой структуры РВСН.
К исходу следующего года в составе Третьего управления, на базе 4-го отдела, было образовано Спецуправление, которому были подчинены
