Над пропастью юности (СИ) - "Paper Doll"

— Какая к чёрту разница? — бегло произнес парень, осматривая своё небритое лицо в отражении зеркала. Он уже несколько дней не брился и выглядел чудовищно не ухожено, как сам на себя не похож. — Я думал, мы покончили с этими разговорами раз и навсегда, — он махнул рукой собственному отражению. Времени не было. Джеймс засуетился в поисках одеколона, что должен был убить запах выкуренной травки.

— Если для тебя это не имеет значения, то зачем тогда всё остальное? — Спенсер продолжал стоять на месте, рассыпаясь в нравоучениях. От стойкого дыма голова начала чуть кружиться, мысли все рассеивались, язык чуть заплетался. — Это несправедливо.

— Я люблю её, ладно? Так лучше? — Джеймс провел пятерней по сальным волосам, которые давно не мыл, не находя для этого времени. Оглянулся вокруг, а затем выдохнул с облегчением, заметив чёртов одеколон на столе, сразу за печатной машинкой. — Можешь, верить мне или нет, но в любом случае это исключительно наше дело, в которое тебе или кому-либо не стоит совать нос, — ответил бегло, прежде чем выпрыгнуть в прихожую.

— Ты собираешься её оставить здесь? — Спенсер на нетвердых ногах догнал друга. Джеймс уже обувался. — Та девушка…

— Она уйдет сама. Уверен, она знает дорогу к своему дому лучше меня, — махнул рукой, набросил на плечи пальто и посмотрел сочувственно на друга. — Ты идешь со мной или остаешься? Я ничего не расскажу Рейчел, если ты…

— Ты гадкий, — Спенсер закатил глаза, схватил своё пальто и набросил быстро на плечи.

Они были в галереи уже спустя полчаса. Фрея вместе с Алиссой и Дунканом успели к тому времени уйти.

Глава 22

Джеймс стоял напротив портрета на протяжении пятнадцати минут, испытывая смешанные чувства. Отчасти был ошеломлен, но по большей мере недоуменен. Спрятав руки в карманы брюк, парень с силой сжимал их. Гордость царапала горло чувством вины. Фрея ушла раньше, чем он успел прийти, не намеренный этого делать вовсе из детской обиды, что вынуждала его держаться от девушки на расстоянии. Теперь же Джеймс смотрел на картину и видел в ней своего рода признание, которое не мог бы отважиться обернуть в слова. Теперь же оно выжигало в груди дыру, висело на самом кончике языка, пытало совестным упреком.

Чем дольше он смотрел, тем отчетливее становились черты лица, скрытого в мятежном порыве, что теперь одолевал его самого. Джеймс вытянул вперед себя ладонь и притронулся подушечками пальцев к изображению рук, что были в точности его. Это казалось невероятным, но в то же время едва ли чем-то новым и безызвестным. Фрея любила его и хранила не только в хрупком сердце, но и голове, откуда и был запечатлен образ. Кроме удовлетворенного эго, испытывала облегчение и душа, упоенная необычным проявлением любви девушки, чем он дорожил более, нежели чьим-либо другим чувством.

— Что означает название? — недоуменно спросил Спенсер, стоявший чуть поодаль.

— Это имеет значение между нами, — нахмурившись, ответил Джеймс, вырывая из темных глубин памяти воспоминание, что вдруг вызвало на лице глупую улыбку.

День на пляже, где он ревностно доказывал иллюзорность чувства, что теперь снедало живьем. Тогда Фрея убеждала его в своей любви к другому, о ком он напрочь успел забыть, как впрочем, должно быть, и сама девушка. Своим поцелуем Джеймс должен был разрушить её веру в необъяснимое, призрачное, сотканное из романтической выдумки чувство, природа которого доселе не была объяснена. Но вместо того, чтобы разъяснить всё для неё, он запутал всё для обоих. Неясность изображения вторила той, что последние месяцы была внутри его головы, и с каждым днем положение дел становилось всё более необъяснимым. Даже попытка расставит все точки над «і» привела к очередному коллапсу, что в который раз выбил их из колеи.

— Я знал, что для многих девушек ты объект восхищения, но не думал, что ты можешь кого-то вдохновлять на что-то столь прекрасное, — оба парня сперва не заметили присутствия Реймонда Купера, появившегося будто из ниоткуда. Он стал рядом с глупой ухмылкой на лице и, наклонив голову, рассматривал картину, едва ли хоть с каплей живого интереса. — Похоже, вкус у художницы не такой уж взыскательный.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Чего тебе надо? — строго спросил Джеймс, повернувшись к парню, сложившему перед собой руки.

— Ничего. Просто я был поражен увидеть тебя здесь, а потому не мог избежать возможности узнать, что тебя могло привести в столь отдаленное от бара место, — наглая ухмылка продолжала испещрять лицо парня. Джеймса она раздражала, доводила до точки кипения и взывала к нетерпению, когда Спенсера во многом настораживала. — Как зовут эту шлюху…

Джеймс подался напротив парню, когда Спенсер успел выступить вперед и вытянуть руку в предупредительном жесте. Реймонд же не внимал этому. Выглянув из-за спины парня, он прочитал имя Фреи, что внезапно пробило его на истерический смех.

— Похоже, ты и сам не особо избирателен в выборе, раз опустился к уровню этой грязной еврейской суки. Ещё не успел подхватить какой-нибудь болезни? — едва парень успел договорить до конца, как Джеймс схватил его за ворот и грубо встряхнул. Спенсер пытался остановить друга, но его попытки были тщетными, покуда Реймонд был намерен подливать масла в огонь и дальше. — Ты уже оценил результат моих стараний? Её лицо уже не так обманчиво милое, как прежде.

Джеймс ударил его что было силы по лицу, отчего Реймонд тут же упал на месте, прижав ладонь к разбитому носу. Кровавая улыбка была ещё более зловещей. Они быстро сумели обратить к себе внимание, собрав вокруг публику сплетников, что должны были тут же разнести новость о размолвке в галереи по всему городу. Новая сплетня — новая легенда, которым Джеймс уже не внимал, оставляя мимо своего внимания.

— Что ты имеешь в виду? — взволновано спросил Спенсер, не спешив винить Джеймса в опрометчивом поступке, вызванном нетерпением и злостью. Стоя рядом с другом, он не обращал внимания на толпу зевак, которые завороженно наблюдали за продолжением представления, что стало наиболее интересной частью устроенного мероприятия.

— Всего лишь, что я проучил её за всё, — он выплюнул кровь, сочившуюся из разбитых десен. — Воспоминания о её разбитом в кровь лице приносит мне упоение, — успел произнести Реймонд, прежде чем Джеймс снова ударил его, не жалея сил.

Опустившись на пол рядом с Реймондом, он бил его, когда Спенсер, ошеломленный от сказанного, насел на Джеймса в попытке остановить. Рядом вмиг оказалось и несколько других парней, что принялись разборонять их друг от друга.

Маленький уголек чувства вины разгорелся до настоящего пожара, что подпитал в Джеймсе необузданную ярость, часть которой он испытывал по отношению к самому себе. Реймонд задевал его намеренно, как делал это временами и прежде, пока подвыпивший Джеймс не набросился на него, избив до того, что парень не показывался ему на глаза продолжительное время после этого. Похоже, смелость вернулась к нему обратно, покуда объектом его пристального внимания стала прежде всего Фрея, а не Джеймс, донять которого было проще, нежели девушку, отличающуюся особым терпением.

В конце концов, их развели в разные стороны. Спенсер крепко удерживал друга со спины, сковывая его рьяные движения. Он пытался успокоить его словами, но те едва доходили до затуманенного рассудка парня. Джеймс сыпал проклятиями и оскорблениями, подпитывая вредную злобу Реймонда, который будто получал от этого необъяснимое наслаждение, продолжая в ответ говорить гадости о Фрее. Когда к ним обоим подошел охранник, Джеймс грубо оттолкнул Спенса, убедив его в том, что всё было в порядке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он успел выбросить из головы самый первый вечер у мистера Инканти, когда девушка повздорила с Реймондом и вылила ему на голову бокал вина. Он так и не сумел узнать, в чем была причина, покуда ещё не был так близок в то время с Фреей, чтобы она смогла ему довериться. Затем из оковов забывчивости вырвался эпизод о том, когда он всего однажды оказался свидетелем того, как Реймонд разговаривал с Фреей, испугав её до дрожи своим появлением. Джеймсу стоило лишь на несколько секунд отвлечься, как обое исчезли, будто были всего лишь видением. Затем в суете развития их отношений он более не замечал парня, забыв напрочь о его существовании. Джеймс оставил мысли о том, что конфликт Реймонда с Фреей оставался открытым, пока пытался найти себе место в ожидании того, когда их глупому конфликту придет конец.