Над пропастью юности (СИ) - "Paper Doll"

Пустыми были они, пустым продолжительное время оставался рядом с ними и он. Его учили быть человеком приличным, когда достаточно было быть просто человечным, чего не хватало никому из рода Кромфордов. Всю жизнь Джеймс делал всё вопреки воли матери и отца, разрушая выдуманные правила и законы, что делали его частью общества, от которого парня выворачивало наизнанку. То, к чему он прибегнул вместо этого также не вызывало много уважения, особенно теперь, когда мнимые удовольствия перестали приносить радость.

Джеймс убеждал себя в том, что был в поиске смысла, что было не далеким от правды. Он был беспечным, безразличным, упрямым и совершенно безответственным. Проживал дни так, будто не было чего терять. Без страха умереть, утратить близкого человека, остаться в конечном счете одному — всё ему было нипочем. Джеймс был безразличен к жизни, покуда вряд ли хоть один день прожил по-настоящему.

Он не выдавал себя, но был пристыжен тем, как глуп был всё время. Отрицал всё естественно настоящее, симулируя счастье, которого не было ни в алкогольном опьянении, ни в сигаретном дыме, ни в наркотическом дурмане, ни в плотских утехах.

Начавшейся рассказ о войне вовсе взбудоражил парня, поскольку в его памяти то время существовало лишь на страницах газет и радиоволнах. Его семье удалось спрятаться, убежать, чтобы затем стиха наблюдать за всем происходящем, как будто это было не больше, чем театральное представление, на которое никого их них не пригласили. Джеймсу было всего четырнадцать, но он понимал больше, чем должен был. Перечитывал отцовские газеты, слушал радио через украденный приемник. Ему было ненавистно, что отец был немым сторонником происходящего. Он уезжал из дому лишь несколько раз, только чтобы справиться о финансовых делах, но не более. Вслух они ни разу не говорили о войне, будто её действительно не существовало, что было для него вовсе невыносимо.

После возвращения в школу Джеймс не хотел говорить о прошедшей войне, минуя эту тему всякий раз, как кто-то её задевал. Ему было стыдно за себя и свою семью, которую с тех пор он возненавидел ещё сильнее за привилегию быть в большей безопасности, чем это могли позволить себе остальные. Отец, мать, брат, да и он сам были трусами, о чем ему было болезненно даже вспоминать. Из-за этого стоило им начать писать о том ещё совсем недавнем времени, как Джеймс был тише обычного, да и к тому же, сосредоточен, как никогда прежде.

Он не хотел, чтобы мистер Клаффин спрашивал его о чем-либо, поэтому и сам более не задавал никаких вопросов. Молча писал, не отвлекаясь ни на вид за окном, ни на собственные мысли.

Они должны были встретиться в закусочной. Джеймс, как обычно, опаздывал, но делал это против своей воли и надеялся на понимание. Когда он пришел, то увидел за столиком скучающую Фрею, которая молча наблюдала за живым спором, завязавшемся между Алиссой и Спенсером. Заметив его, она приободрилась. Перестала подпирать голову сжатой ладонью и ярко улыбнулась, подставляя лицо для поцелуя.

— Надеюсь, теперь мы можем заказать что-нибудь кроме чая, — Фрея обреченно вздохнула, переводя взгляд с Алиссы на Спенсера, будто спрашивала у них разрешения. Джеймс подвинулся ближе к девушке, чтобы затем положить руку на спинку её стула, откинувшись на месте.

— Может быть, дождемся ещё и Дункана, — Спенсер бросил беглый взгляд на наручные часы. — На самом деле, я полагал, что он придет быстрее.

— Уверена, он успеет к тому времени, как всё приготовят, — беспечно ответила Алисса.

— Если честно, я ужасно голоден, поэтому мне плевать, будете ли вы есть сейчас или позже, — Джеймс поднял в воздухе руку, подзывая к столику официантку. Фрея бросила на него укоризненный взгляд, когда Алисса на пару со Спенсером закатили глаза. — Ладно, Алисса права. Дункан успеет прийти, пока всё приготовят, — он неуверенно посмотрел на Фрею, которая уже принялась делать заказ, совершенно не обращая на него внимания.

Дункан пришел, стоило официантке оставить их столик. Занял место между Алиссой и Фреей, чему обе не особо были рады. Алисса подвинулась чуть ближе к Спенсеру, чего Дункан, кажется, не сумел заметить, доволен тем, как близко они были друг к другу. Он безобразно раскинул ноги, нарушая границы её личного пространства, что, кажется, волновало её меньше, чем ещё месяц назад.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В ходе незатейливой беседы Джеймс сжал под столом руку Фреи и не отпускал, невзирая на неудобство, Алисса наклонилась над столом и оказалась чуть ближе к Дункану, а Спенсер трижды невзначай вспомнил о Рейчел, что все пропустили мимо ушей.

— Кстати моя мать написала письмо, что они с отцом уже отправились к Галифакс к сестре моей матери, где мы будем праздновать Рождество, но я хотел бы провести несколько дней в Лондоне. Я бы остановился у тебя, если ты не против, — Дункан внезапно обратился к Фрее. Та бросила кроткий взгляд в сторону Алиссы, которая опустила глаза вниз и, кажется, едва заметно покраснела.

— Да, конечно. Отец писал, что всё равно не успеет приехать к Рождеству, поэтому даже несколько дней до праздника в компании будут чудесны, — девушка весело засмеялась. — К тому же я пригласила Алиссу погостить у меня на время каникул, поэтому нам точно не должно быть скучно.

— Отлично! — Дункан искоса посмотрел на Алиссу, не скрывая глупой улыбки. — Спенс, Джеймс, мы могли бы как-нибудь все вместе собраться, — живо заговорил, переводя взгляд от одного парня к другому.

— Я сразу отправляюсь в Шотландию. Меня уже все ждут, поэтому вряд ли я смогу присоединиться, — Спенс смущенно опустил глаза вниз, пока разминал шею.

— Или всё дело в Рейчел, — иронично подметил Джеймс, когда Фрея сжала его пальцы чуть сильнее обычного. — Вряд ли она захочет к нам присоединяться. Семья Спенсера ей куда более интересна.

— Джеймс, — Фрея шикнула на него, убрав свою ладонь из-под его. Его рука оставалась лежать на её колене.

— В любом случае я собирался остаться здесь. Семейный рождественский прием последнее место, где я хотел бы оказаться, — он откинулся на спинке стула, прежде чем сумел проследить за укоризненным взглядом Алиссы, что нашел Фрею, на лице которой в ту же секунду отразилось помешательство. — В ином случае я не хочу напрашиваться туда, куда меня не приглашали, — произнес нарочито безразличным тоном, что заставил девушку посмотреть на него с долей вины в серых глазах.

— Мы могли бы отпраздновать Рождество вместе. Если уж на то пойдет, то втроем, — неуверенно произнесла Фрея, положив ладонь поверх ладони парня, что продолжала оставаться на месте всё время. — Кроме того я не могу дождаться встречи с Оливером. Он мог бы заглянуть к нам, если выдастся случай.

— Маловероятно, — одно упоминание о брате заставило Джеймса неприятно поморщиться. — Он ни на что не променяет родительскую благосклонность.

— Потому что в отличие от тебя, она у него есть, — пробурчал под нос Спенсер, чем обратил к себе всеобщее внимание. За столом повисло напряженное молчание. Джеймс смотрел на друга с немым упреком, когда остальные переглядывались в недоумении.

— Думаю, тебе стоит взять свои слова обратно, — вдруг произнесла Фрея.

— Нет, — резко возразил Джеймс, будто только теперь у него прорезался дар речи. — Это правда, поэтому… Не хочешь немного прогуляться? — он невзначай обратился к девушке, на лице которой застыло озадаченное выражение.

— Ладно, — ответила, нахмурившись. — Наверное, я всё же спрошу у Рейчел, не захочет ли она немного погостить у меня перед праздниками. Будет неплохо провести время вместе вдалеке отсюда, — произнесла вдруг Фрея, остановив взгляд на Спенсере, принявшем виноватый вид. Он молча кивнул, когда она поднялась с места.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Джеймс снял её пальто и помог надеть. Они бегло попрощались с остальными, а затем ушли.

— Ты не должен так думать об Оливере, — сходу сказала Фрея, положив начало их очередному спору.

Глава 23

Не ожидая того от самой себя, Фрея была чрезвычайно взволнована предстоящим возвращением домой. Ей не так уж нравились зимы в Лондоне, куда она неизменно приезжала на каникулы после бесконечно длинного семестра в пансионе для девочек, но всё было лучше, чем то чуждое ей место. Оксфорд полюбился девушке гораздо больше из-за людей, которыми она искренне дорожила, что было по-своему непривычно. И принимать их у себя дома в качестве гостей было для неё наибольшей радостью.