Дети капитана Гранта - Жюль Верн

Айртон уколол быков железом, и скоро фургон догнал двух друзей. Причина их остановки и удивления была, тотчас же выяснена. Это был туземный мальчик, лет восьми, не больше, одетый в европейское платье; он мирно спал в тени великолепной банксии. Трудно было бы не признать в нём туземца: курчавые волосы, почти чёрная кожа, плоский нос, толстые губы и необычайно длинные руки — всё это вместе взятое сразу обличало в нём уроженца внутренних областей Австралии. Вместе с тем платье и смышлёное лицо свидетельствовали о том, что этот мальчик приобщился к европейскому образованиию.

Элен очень заинтересовал маленький туземец, и она вышла из фургона.

Вскоре весь отряд сгрудился вокруг крепко спящего мальчика.

— Бедный ребёнок! — сказала Мэри Грант. — Он, верно, заблудился в пустыне…

— А я думаю, — возразила Элен, — что он пришёл сюда издалека, чтобы поклониться родным могилам. Наверное, здесь погребены его близкие.

— Не нужно покидать его! — воскликнул Роберт. — Он такой одинокий…

Роберт вдруг оборвал свою речь: маленький туземец, не просыпаясь, перевернулся на другой бок, и все увидели у него на спине плакатик с следующей надписью:

ТОЛИНЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ ДОСТАВЛЕН В ЭХУКУ

ПОД ПРИСМОТРОМ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОГО КОНДУКТОРА

ДЖЕФРИ СМИТА.

Проезд оплачен.

— Вот это вполне достойно англичан! — воскликнул Паганель. — Они отправляют детей по почте, как обыкновенные посылки. Мне давно уже говорили об этом, но я отказывался верить. Теперь я убедился…

— Бедный мальчик! — сказала Элен. — Наверное, он ехал в том поезде, который потерпел крушение у Кэмден-Бриджа Быть может, его родные погибли и он остался сиротой…

— Не думаю, — ответил Джон Мангльс. — Судя по этому плакату, он ехал один.

— Он просыпается, — сказала Мэри Грант.

И действительно, мальчик просыпался. Он открыл глаза, но тотчас же, ослеплённый светом, закрыл их… Элен взяла его за руку, и он поднялся, удивлённо оглядывая столпившихся вокруг него путешественников. Мимолётное выражение страха отразилось на его личике, но, взглянув на Элен, он успокоился.

— Понимаешь ли ты по-английски, дружок? — спросила Элен.

— Понимаю и говорю, — ответил ребёнок на родном языке путешественников, но с сильным акцентом.

Можно было подумать, что это француз заговорил по-английски.

— Как тебя зовут? — продолжала Элен.

— Толине, — ответил маленький туземец.

— Ага, Толине! — воскликнул Паганель. — Если я не ошибаюсь, это имя по-австралийски значит «древесная кора»?

Мальчик утвердительно кивнул головой и снова внимательно посмотрел на путешественников.

— Откуда ты, мой мальчик? — спросила Элен.

— Из Мельбурна. Я ехал в сэндхорстском экспрессе.

— Ты был в том поезде, который потерпел крушение У Кэмден-Бриджа? — спросил Гленарван.

— Да, сэр, но я счастливо спасся.

— Ты ехал один?

— Один: учитель Пакстон поручил меня кондуктору Джефри Смиту. Но он погиб при крушении.

— А кроме него, ты никого не знал в поезде?

— Никого.

— Что же ты делаешь в этой пустыне? Почему ты убежал из Кэмден-Бриджа? — продолжала допрос Элен.

— Я возвращаюсь к своему племени, в Лахлан, — ответил мальчик, — хочу повидать свою мать.

— Твои родители австралийцы?

— Да, австралийцы из Лахлана, — ответил Толине.

— У тебя есть и отец и мать? — спросил Роберт.

— Да, мой брат, — ответил Толине, протягивая руку молодому Гранту.

Того растрогало это слово «брат», и он сердечно расцеловал маленького туземца. Этого было достаточно, чтобы сделать двух мальчиков друзьями.

Между тем путешественники, крайне заинтересованные ответами мальчика, уселись кружком и с любопытством слушали его. Солнце уже склонялось за верхушки деревьев. Так как это место вполне подходило для ночлега и не было особенной нужды спешить, Гленарван приказал тут же разбить лагерь. Айртон распряг быков, стреножил их при помощи Мюльреди и Вильсона и отвёл на пастбище.

Затем была поставлена палатка, и Ольбинет приготовили ужин. Толине согласился принять в нём участие только после долгих церемоний и отнекиваний, хоть он и был очень голоден. В конце концов все уселись за стол. Мальчики сели рядом. Роберт предлагал своему новому товарищу лучшие куски, а тот принимал их с застенчивостью, полной грации.

Между тем беседа за столом не умолкала. Всех заинтересовал этот необыкновенный ребёнок, и каждый стремился узнать его историю. Она была очень несложной. Его прошлое было прошлым всех туземных детей, с младенческих лет отданных на воспитание благотворительным обществам. Австралийцы вообще отличаются кротким нравом. Они не относятся к захватчикам-англичанам с той непримиримой ненавистью, которая характерна для новозеландцев. Они охотно бывают в больших городах — Аделаиде, Сиднее, Мельбурне. Там часто можно встретить на улицах прогуливающихся туземцев. Они продают на тамошних рынках изделия своих кустарных промыслов: охотничьи и рыболовные принадлежности, оружие. Некоторые племена охотно посылают своих ребят учиться в английские школы.

Так поступили и родные Толине, дикари из Лахлана — обширной местности, расположенной к северу от реки Мёррей.

За пять лет своего пребывания в Мельбурне мальчик ни разу не видел никого из родных. И тем не менее любовь к ним жила в его сердце. При первой же возможности он поспешил на свиданье со своей семьёй, быть может уже погибшей, к своему племени, возможно уже рассеявшемуся по всему материку Австралии.

— Значит, ты собираешься вернуться в Мельбурн после того, как повидаешь родных? — спросила Элен.

— Да, сударыня, — ответил Толине.

— А кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

— Я хочу вырвать своих братьев из когтей нищеты и невежества. Я хочу научить их всему. Я буду учителем!

Эти напыщенные слова в устах восьмилетнего ребёнка рассмешили бы, вероятно, легкомысленного и поверхностного человека. Но серьёзные шотландцы поняли мальчика и не увидели ничего смешного в его готовности служить своему народу. Паганель был растроган до глубины души и чувствовал, что волна горячей симпатии к Толине заливает его сердце.

Нужно ли говорить, что до сих пор этот маленький дикарь в европейской одежде не нравился ему? Географ не для того приехал в Австралию, чтобы смотреть на одетых в пиджаки дикарей. Он хотел видеть их в привычной «одежде» из татуировки. Европейское платье сбивало его с толку. Однако после горячей речи Толине он изменил своё отношение к мальчику и стал восхищаться им. Но конец беседы с Толине должен был превратить географа в лучшего друга маленького австралийца. Отвечая на вопрос Элен, Толине сказал, что он учится в нормальной школе в Мельбурне.