Современная японская новелла 1945–1978 - Осаму Дадзай

«Ах, Кити, Кити, никаким бесчестьем мы себя не запятнали. С молодых лет только и знали, что работали не покладая рук, но…» — думает Томэ и незаметно засыпает, чтобы на рассвете снова увидеть сон о Нацуо. Опять перед ней далекое море Лейте, и опять она пытается броситься навстречу сыну и кричит: «Не нужно мне пенсии, верните мне Нацуо, верните сына!»

Томэ, конечно, никогда не видела никакого моря Лейте, да она вообще ни разу в жизни не была на море. Все это фильмы, особенно про войну на Южных морях, которые она старается никогда не пропустить и смотрит затаив дыхание.

Море Лейте представляется ей широким, без конца и без края, и всегда покрытым иссиня-черным слоем нефти, и в небе над ним не светят ни луна, ни звезды. Волны ревут и вздымаются, с неба сыплет не то дождь, не то пыль. Томэ знает, что здесь затонуло много судов, но почему-то людей совсем не видно — и только один ее Нацуо, выбиваясь из последних сил, плывет по этой бескрайней черной шири.

1966

МОРИО КИТА

ГОЛОВАСТИКИ

Перевод В. Гривнина

Это рассказ о времени, предшествовавшем инциденту в Китае[42], когда считалось, что на земле мир.

— Расстояние триста, — сказал ребенок.

— Стреляй! — сказал взрослый.

И оба открыли пальбу. Лежа ничком на тропинке, вившейся по цветущему овощному полю, с длинными бамбуковыми палками в руках, они вели огонь по вражеским войскам, укрывшимся в дубовой роще прямо перед ними.

— Да-ан, да-ан, — закричал мальчик.

— Да-ан, — тихо подал голос мужчина.

Бамбуковая палка, которую сжимал в руках мальчик, и в самом деле казалась ему винтовкой, и он самозабвенно целился, прищурив глаз. Он словно бы слышал свист вражеских снарядов, прорезающих воздух, и грохот мин, взрывающихся вокруг и взметающих комья земли, и каждый раз он низко опускал голову и, убедившись, что чудом остался жив, снова продолжал стрелять, припав к бамбуковой палке. В какое-то мгновение винтовка превратилась в пулемет, и когда из его ствола вырывался огонь, вражеские солдаты в дубовой роще падали как подкошенные.

Мальчик стремительно вскочил, пробежал пять-шесть шагов и в следующую же секунду, скрючившись в три погибели, нажал на гашетку.

— Та, та, та, та-та-та-та… — Пуль сколько угодно — лишь бы язык не устал.

У мужчины, у взрослого, подобной фантазии не могло возникнуть. Да и кровавое поле боя, залитое ярким безмятежным солнечным светом, было для него спокойным овощным полем, над которым не рвутся вражеские снаряды. И все же он пробежал рысцой несколько шагов, держа в руках бамбуковую палку.

— Мина! Ложись! — закричал мальчик.

Мужчина послушно бросился на землю. Он предусмотрительно оделся в старое, и ему не страшно было вываляться в грязи. Но мужчине было уже за тридцать, и он был слишком большим, чтобы вместе с ребенком размахивать бамбуковой палкой. Лицо его, смуглое, изрезанное складками, было увенчано выразительным орлиным носом, но глаза, странно испуганные, казалось, тревожно и вопрошающе смотрели на мальчика.

— Командир, — сказал вдруг мальчик.

Он сказал это с необыкновенно серьезным видом, лежа в лощине за овощным полем.

— Чего? — отозвался мужчина.

— Что это за «чего», — сказал мальчик. — Нельзя говорить «чего». Ведь мы в бою.

— В бою, — вздохнул мужчина, и его мрачное морщинистое лицо пришло в движение.

— Тяжелый! — закричал мальчик и настороженно прислушался. — Точно, это гаубица.

— А может быть, миномет? — задумчиво сказал мужчина.

— Нет, нет, — заспорил мальчик. — Это стодвадцатидюймовая гаубица.

— Ага, возможно, — неуверенно сказал мужчина.

— Командир! — сказал мальчик совсем другим голосом. — Вражеская артиллерия ведет страшный обстрел. Если так будет продолжаться, наши войска ждет полное уничтожение.

— Что, уничтожение? — сказал мужчина.

— Уничтожение, — повторил мальчик. — Командир, немедленно выработайте план боя.

— Итак, — сказал мужчина. — Что же нам предпринять?

— А что, если пойти в обход? — предложил мальчик. — Обойти противника с левого фланга…

— В обход, — вздохнул мужчина и печально окинул взглядом уходящее вдаль овощное поле. У него болели все суставы и от долгого лежания ничком ныли колени: «А если придется еще ползти на животе?!» — Нет, — сказал мужчина с серьезным видом. — Обход не годится.

— Тогда, — сказал мальчик, — пошлем отряд смертников.

— Отряд смертников, — вздохнул мужчина и спросил голосом, в котором явно ощущалось беспокойство: — А как мы его поведем?

— Пойдем прямо в атаку, — сказал мальчик. — С бомбами в руках ворвемся на позиции противника.

— Конечно же, в атаку, — сказал мужчина, словно размышляя вслух. — Но бомб-то у нас, кажется, нет.

Мальчик озабоченно огляделся. К счастью, на глаза ему попался торчавший из земли кусок бревна.

— Вот, — энергично сказал мальчик, — это подойдет. Оно похоже на бомбы, с которыми сражались наши герои. Ну как, командир?

Мужчина, увидев, что деревяшка, которую притащил мальчик, наполовину сгнившая, мокрая и липкая и, если неосторожно взяться за нее, можно поранить руку, поспешно ответил:

— Нет, отряд смертников тоже не годится.

— Почему?

— Потери будут слишком велики.

— Но ведь они с самого начала готовы к смерти.

— Все равно не годится.

— Что ж тогда делать?

Мужчина медленно поднялся, потер поясницу и отряхнул грязь с брюк и рубахи. Потом, чувствуя, что на этом можно бы и закончить игру, погладил рукой лицо и покрутил головой. Всем своим видом он выражал независимость и своеволие взрослого: хватит, мол, этой дурацкой игры, вернусь к своим делам.

Но мальчику это совсем не нравилось.

— У-у-у, — скривил губы ребенок. — Давай еще.

— Нет, я кончил, — строго сказал мужчина. — Не могу же я играть до бесконечности.

— А, головастики, — сказал мальчик. — Кормить их пойдешь?

— Да, — ответил мужчина, — у меня еще много дел.

— А как же та дубовая роща, — сказал мальчик. — Ведь мы договорились, пока не захватим ее…

— Та роща, — ответил мужчина, — это не важно.

— Тогда, — угрожающе сказал мальчик, — в это воскресенье не пойду ловить головастиков.

— Ну что ж, — сказал мужчина. — Не хочешь — не надо.

Но было заметно, что внутри у него что-то дрогнуло. Этого мужчину дома не принимали всерьез. Он был еще холост, да к тому же не пристроился ни к какому делу и жил в семье старшего брата. Даже трое детей брата, хотя им и нравилось с ним играть, относились к нему с некоторым пренебрежением. Между тем он вынашивал честолюбивые замыслы — он хотел поставить на широкую ногу разведение съедобных лягушек. Взрослый мужчина, у которого и карманных-то денег не было, делал такой эксперимент: вместе с детьми брата ловил головастиков, которых полным-полно в болотах префектуры Тиба, запускал их в бочки с водой и наблюдал, как они развиваются. Но это было лишь одно название — «эксперимент», а на самом деле — обыкновенная детская забава. Прежде всего несерьезно было само слово «головастик», и ни мать, ни брат, ни невестка не сочувствовали его занятию. Одно это слово — «головастик», — превратило в их представлении и так-то ни к чему не способного мужчину в законченного чудака.

Ему было очень обидно, что даже дети брата, помогавшие ему в исследованиях, совсем его не слушаются. И дети это сразу же подметили.

— Главное, — сказал мальчик, — если я не пойду, много не поймаешь.

— Ага, — вздохнул мужчина.

— Ведь я ловлю в два раза больше, чем ты, — сказал мальчик.

— Да… — протянул мужчина. — Да, это верно.

— Я люблю тебе помогать, — сказал мальчик. — Если мы захватим ту дубовую рощу, я поймаю тридцать головастиков.

— Ага, — равнодушно кивнул мужчина.

— Я принесу сачок, — продолжал мальчик. — И тогда — пятьдесят головастиков…

— Ну что ж, — поспешно сказал мужчина. — Можно, пожалуй, захватить рощу.

— Да? — обрадовался мальчик.

— Но за это, за это, — ехидно промолвил мужчина, — карасей брать не будем. Будем брать только головастиков.

— Ага, — ответил мальчик.

— И понесешь их осторожно, чтобы они не погибли, — подчеркнул мужчина. — Не так, как в прошлый раз…

— Понял, дядя, — сразу же, но теперь совсем другим тоном — не приставай, мол, — сказал мальчик. — Командир, пошлем отряд смертников?

— Ладно, — обреченно сказал мужчина. — Отряд смертников — другого выхода нет.

— Кто их поведет? — четко спросил мальчик.

— Младший лейтенант Кодзима! — резко произнес мужчина.

— Слушаюсь!

— Отправимся вместе.

— Слушаюсь!

Мальчик ловко, точно кошка, вскочил на ноги, схватил полусгнившую деревяшку и приготовился бежать. Мужчина нехотя ухватился за другой конец «бомбы». Руки его ощутили мокрое, гнилое дерево, облепленное сырой землей.