Эмигрант - Алла Щедрина

– Я никогда не поступлю с ним плохо, но он все‑таки машина.

– Для тебя будет лучше, если ты привыкнешь думать о нем, как о человеке.

– Зачем?

Тгон молча пожал плечами.

Арика вдруг встрепенулась и с подозрением взглянула на отца:

– А ты его случайно не того? Не оживил? Или добавил что‑нибудь?

– Я его не трогал. Конечно, формально Роджер – робот, машина, вещь – не больше. Но я настаиваю на своем совете.

– Я постараюсь.

– И еще. Твой друг‑колдун расспрашивал меня о многих вещах. Если он попросит твоей помощи в дальнейшем исследовании Зоны – я ничего не имею против.

– А его тип колдовства позволяет использовать Зону? – осторожно спросила Арика.

– Да.

– Тебе видней.

– Тебе он не нравится, но на него можно положиться.

Женщина холодно пожала плечами:

– Если альтернатива – смерть, – запросто.

Губы Тгона дрогнули в усмешке, что случалось не часто.

– Лина в начале относилась ко мне примерно так же.

Дочь от возмущения чуть не подавилась:

– Вот спасибочки! За «голубого» сватают!

Тгон бросил на Арику предостерегающий взгляд:

– Не вздумай! Тебе нельзя шутить с этим!

– Да помню я, помню, – буркнула она и подозрительно уточнила, – а зачем ты тогда вообще упомянул маму?

– Тебе подобных тянет к колдунам. Разругаешься с этим – появится еще кто‑то. Колдун может быть тебе другом, любовником, – кем угодно, но, ни в коем случае не мужем…

– Потому что для них – обязательное условие узаканивания отношений – соединение обеих сторон какой‑то специфической связью. Все это я помню, – досадливо отмахнулась она, но Тгон невозмутимо закончил:

– …И не отцом твоего ребенка – слишком велика вероятность рождения монстра.

Она скривилась и сообщила:

– Конкретно этот – только через мой труп.

– Не зарекайся. Я тебе уже говорил и повторяю – Жорот – весьма неплохой выбор – с твоей стороны. – Тгон, помолчав, добавил, – И – это очень важно – никогда не выводи Роджера в Зону. Ты его не удержишь, даже я делал это с трудом. То же, кстати, относится ко всем высокотехнологическим предметам.

Арику передернуло: она представила, как Роджер проваливается в пустоту.

– Спасибо за предупреждение. Я бы точно попыталась. А терять мне его не хочется.

– Хорошо, – Тгон чуть улыбнулся и обнял дочь.

– Все, да? – полушепотом спросила она.

– Почти. Вот, возьми, – он протянул ей свой браслет. – Мне он уже не нужен. Тебе, в общем, тоже не очень. Но если захочешь – носи.

– Спасибо, – отведя взгляд от браслета, она увидела, что осталась одна. Глотая навернувшиеся слезы, сделала несколько шагов, сосредотачиваясь, как ее когда‑то учил Тгон, вышла из Зоны и очутилась в знакомой библиотеке. Первый, кого она увидела, был стоящий около окна Роджер.

– Господин Жорот сказал, что твоя прежняя комната в твоем распоряжении. Когда ты отдохнешь и приведешь себя в порядок, он будет ждать тебя в гостиной.

Арика, все еще думая об отце, рассеяно кивнула. И тут же решительно встряхнулась, откладывая размышления «на потом».

– Идем. Тебе он комнату дал?

Роджер, идя чуть сзади и слева от Арики, ответил:

– Он приказал мне разместиться в твоей.

Арика вопросительно приподняла брови.

– Гм?..

– Я могу, конечно, ошибаться, но, по‑моему, господин Жорот знает, кто я такой.

– А. Увидел, значит.

Зайдя в комнату, женщина полезла в шкаф за полотенцами и удивленно хмыкнула, обнаружив на тех же полках несколько комплектов женского белья, подходящего ей по размеру.

– Но ты говорила, он слеп. Да и мои личные наблюдения…

Она пожала плечами:

– Он видит не глазами. Но как‑то видит.

Находка навела ее на мысль, и Арика открыла отделение для верхней одежды. Там висела пара дюжин вешалок с одеждой. Тоже ее размера. Она обернулась к Роджеру:

– Ты это с собой привез?

Робот покачал головой:

– Все так было, когда я приехал.

– Ясно. Я пошла купаться. Жорот ни о каком временном лимите не говорил?

– Нет.

– Эт‑то хорошо, – довольно улыбнулась Арика. – У меня впечатление, что я не мылась чуть ли не месяц.

– Не больше семнадцати дней.

– Что‑о?!

– С ночи смерти Нааля прошло семнадцать дней. Ты совсем ничего не помнишь?

– Совсем. Что я делала все это время?

– Пыталась добраться до храма, где хранился третий свиток и отобрать его у жрецов.

– И как?

– Извини, но лучше будет, если об этом расскажет господин Жорот. Я и половины не видел, а из того, что видел, почти ничего не понял.

– Как это: «и половины не видел»?

– Я не могу фиксировать большую часть визуальных эффектов, сопровождающих магические действия. Мои наблюдения ограничиваются изменениями материальных предметов, происходящими в результате магических действий.

– Ага. А так как изменения не всегда проявляются явно, то…

Роджер закончил:

– Значительная часть общей картины мне недоступна.

– Понятно. Ладно, я пошла купаться.

Нырнув под душ, Арика вдруг вскрикнула: левый бок обожгло, как огнем. Она с удивлением увидела длинную неглубокую рану, тянущуюся от левой груди по боку до ягодицы.

– Я могу помочь?

Увидев Роджера, стоящего в дверях ванной комнаты, Арика разозлилась:

– Что ты тут делаешь? Я тебя звала?

– Но…

– Да или нет?!

– Извини, пожалуйста, – он вышел, тихо прикрыв дверь.

«Глупо, – подумала она. – Зачем я его обидела? А робот вообще может обижаться?..» Она вдруг скорчилась в углу ванной и заплакала. «Роджер ни при чем. Этот проклятый Свиток!»

Он использовал ее тело, выкинув оттуда ее саму, как ненужную деталь из механизма. Это хуже, чем изнасилование. И даже, чем смерть. Вдруг та часть, которая от Свитка, еще осталась где‑то там, в глубине нее? И она, Арика, когда Свитку понадобится, снова исчезнет, а тело будет послушно выполнять приказы чужака?

«Нет, не может быть! Отец бы предупредил», – она чуть успокоилась, стараясь сдержать рыдания. Гордость расы Тгона вошла в поговорку. Отец никогда не выпустил бы ее, не будь у него полной уверенности, что дочь свободна.

Арика зло и торжествующе оскалила зубы сквозь слезы. «Точно. Он бы скорее меня убил. Ты, Свиточная сволочь, выбрал неподходящий объект для своих штучек». Вспомнив о последнем подарке отца, Арика дотянулась до брошенной на пол одежды и вытащила браслет. Повертела его в руках, успокаиваясь. Такие браслеты были одной из двух отличительных черт расы отца. Вторая – отсутствие волосяного покрова по всему телу, включая даже брови. Правда, мать Арики (она была другой расы) избавила дочь от этого, позаботившись также о том, чтобы ее гены доминировали во всех потомках по женской линии. «Рождаться лысыми в твоем роду будут только мужчины, и то не слишком часто». Арика улыбнулась сквозь почти высохшие слезы и решительно надела браслет на руку.

Отец был гораздо шире ее в кости, но украшение уменьшилось, плотно обхватив запястье. Арика, почувствовав вдруг словно толчок изнутри, удивленно раскрыла глаза. Рана на боку зачесалась, и, проведя рукой, Арика поняла, что она почти зарубцевалась.

– Это еще что? – Прошептала она самой себе. – Браслет же не лечит, я точно знаю. «Ой, а под воду его можно? Да, наверное. Отец говорил, что их никогда не снимают. Надевают младенцам сразу после родов, а снимают только после смерти. Или хоронят в них. Даже специальные правила разработаны, когда хоронить с браслетом, когда передавать браслет для дальнейшего использования в семье, а когда – отдавать жрецам. И что делать, если браслет исчезнет… в смысле, с человеком, который его носит. Ладно. Вот доберусь до папиного знакомого, расспрошу, что и как. Он должен знать. А пока надо побыстрей идти к Жороту. Пусть объясняет, что там с этим проклятым свитком».

Вскоре Арика вышла из ванной, кутаясь в полотенце. Подойдя к Роджеру, негромко сказала:

– Извини, я была не права. Твои слова про семнадцать дней были для меня не очень приятной неожиданностью. А еще эта рана.

– Давай посмотрю. Кажется, началось воспаление.

– Спасибо, не надо. – Приоткрыв полотенце, Арика показала бок, – видишь, все зажило.

Роджер осторожно дотронулся до шрама, покачал головой.

– Тебе помочь одеться?

– Зачем?

Он усмехнулся:

– Должен же я быть чем‑то полезен. Ведь, похоже, наши поездки закончились.

– Откуда ты знаешь?

– Элементарные логические построения.

– Камердинер мне тоже не нужен, – тоном и улыбкой она попыталась смягчить резкость ответа, одновременно быстро одеваясь, заставив себя не обращать внимания на присутствие Роджера.

– Извини, но камердинер тебе все‑таки нужен. Подожди, не одевайся дальше.

Арика, уже взявшая в руки рубашку, остановилась.

– А в чем дело?

– Эта вещь не подходит под брючный костюм, который ты выбрала. Ткань и особенно покрой говорят о том, что эта рубашка надевается только под юбку, и ни в коем случае ее нельзя комбинировать с пиджаком.