Песнь огня - Розария Мунда
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как ты справляешься с приступами печали?
И тут я вспомнил, что он тоже осиротел. Он опустился в кресло напротив меня и наклонился вперед, чтобы поговорить с глазу на глаз. Кор был слишком удивлен, чтобы вмешаться; я думал, что он, вероятно, как и я, был удивлен непривычной самоуверенностью Дака.
– Если тебе нужно поговорить, мы с Мабаленой всегда готовы помочь. С этим можно справиться, Ли.
Он говорил искренне, даже с надеждой. Как будто хотел заверить меня, что жизнь продолжалась.
И было совершенно понятно, что для Дака она продолжалась: он обустроил дом для своей семьи и других беженцев в пустовавшем особняке Полуаврелианцев, он рассказал мне, как бальный зал был переоборудован в школу, где он учит письму норчианцев, а девушка по имени Лена, про которую он не сказал, кем она ему приходилась, но я все понял, заметив, как Кор закатил глаза, обучала каллиполийцев норишу. Робкий паренек, которого мы раньше защищали от нападок одноклассников, стал тем, кто нашел свою точку опоры в этом мире.
Полагаю, я не должен был удивляться, что он нашел ее на земле.
Меня поселили в комнате с Кором; Крисса спала в соседней комнате. В этом особняке, где жили беженцы, были и свободные комнаты, где бы я мог жить, но я не стал противиться решению Кора и Криссы оградить меня от одиночества. В моменты одиночества время словно замирало, стены нависали надо мной, и я обнаруживал, что смотрел в потолок, на котором ужасные видения сменяли одно другое, я видел драконью кровь и залитое слезами лицо Энни. Я не мог избавиться от ощущения, что я притворялся, что я был здесь, что я был жив. Что, по крайней мере, пока я снова не увижу Энни целой и невредимой, жизнь будет не больше чем просто представлением.
Возможно, с уходом Пэллора она всегда будет представлением?
Это и раньше было представлением. В моем детстве случались дни, недели и годы, когда я чувствовал, что притворяюсь, что продолжаю жить. Я отлично в этом преуспел. Но по крайней мере мои мышцы способны двигаться независимо от памяти.
То, что заставляло меня двигаться и тогда, и сейчас, – это работа.
– Ну, кто бы мог подумать, – сказал Кор, когда я показал им способ построения воздушного боя, который предпочитали мои прапрапрадеды, – что семья Ли принесет нам пользу.
– Для разнообразия, – пробормотал я, и Кор разразился своим коронным лающим смехом. Я понял, как мне этого не хватало. – Дело в том, что я не уверен, что хоть один из них работает.
– Ну, невозможно узнать, пока мы не попробуем.
Мы обрисовали схему тренировок так, как всегда это делали, словно это было совещание командиров эскадрилий в корпусе Стражников, а не последнее и важное учебное совещание в изгнании, когда одному из нас придется выполнять роль инструктора с земли. Грифф сообщил наездникам Вайды, что приказы они будут получать от меня и что он тоже будет тренироваться с нами, когда у него найдется время. Сам он был занят подготовкой к коронации в старой норчианской традиции, так что вскоре он должен был стать Верховным Королем.
Утро порадовало нас погодными условиями, которые были нам на руку. Тумана было достаточно, чтобы наездники Клевера не могли наблюдать за нами с материка, но не настолько, чтобы мы не смогли тренироваться. В назначенный час на балюстраде крепости я увидел ряды Стражников и наездников Вайды, ожидавших моих указаний. Все они были в огнеупорных костюмах, вооруженные копьями, с оседланными драконами. Я еще больше удивился, когда янтарный огонек скользнул по камням и ярко вспыхнул у моих ног. К нам присоединилась Аэла. Она свернулась рядом со мной, ее золотые глаза устремились на меня, словно она тоже слушала мои указания. Я опустил руку, до конца не осмеливаясь потянуться к ней, как потянулся бы к Пэллору, но ее мордочка коснулась моей ладони, сокращая оставшееся расстояние. Я чувствовал, что ее прикосновение соединяло меня с Энни, соединяло меня даже с Пэллором.
И на краткий миг в моей голове возникло видение – яйца, ее глаза, его яйца, наши яйца, и я понял, что разделил мысли с драконом Энни.
Это было просто невероятно.
Но таинственность момента не отменяла его силы. На мгновение Аэла заполнила пустоту, оставшуюся после ухода Пэллора. Знакомое чувство, ощущение старой связи, осветило темноту одиночества и развеяло оцепенение впервые за несколько дней.
Аэла по крайней мере все поняла.
Я продолжал поддерживать наш контакт с Аэлой, пока разговаривал с корпусом.
– Давайте начнем.
Мне было легче скучать по седлу рядом с драконом, скучающим по своему наезднику. Аэла осталась со мной на балюстраде, когда наездники взмыли в воздух, и мы вместе наблюдали за тренировкой.
Теперь, когда я видел перед собой карстовую колонну размером с голиафана, я понимал, что мои опасения в Фархолле были не напрасны. Мы не смогли бы победить Обизут при помощи тех тактик боя, которые я отыскал в книгах моей семьи, по крайней мере не так, как я это понял.
Наездники забрасывали карст копьями, которые наверняка оказались бы для толстой шкуры голиафана не сильнее комариных укусов, и в конце дня я похвалил их отличную работу, когда они, обессиленные и потные, сползали со спин своих драконов, но в глубине души я был в замешательстве.
Что я упускал?
К тому времени, когда они приземлились, я был настолько поглощен головоломкой, что забыл о том, что скучал по полетам. Я даже забыл, что притворялся.
Я также не сомневался, что Аэла фыркала от того, что ощущала мое беспокойство.
Спешившись рядом со мной, Кор бросил взгляд на Аэлу, но даже если он и догадался о том, что происходит между нами, он ничего мне не сказал.
– Эта тактика не сработает, да?
– Не говори остальным. Я собираюсь разобраться в этом.
Я должен был это сделать. У Энни было мало времени.
ЭННИ
КАЛЛИПОЛИС
Когда начался судебный процесс, я смутно начала осознавать, что все порчу. Я не улыбалась. Я запиналась в своих ответах. Я не могла лавировать. Несколько раз мне приходилось просить человека, проводившего допрос, повторить свой вопрос. Когда Иксион, не переставая улыбаться, задавал мне свои вопросы, я впивалась пальцами в колени под столом, чтобы унять дрожь.
Он был не единственным, кто задавал мне вопросы. Люди, допрашивавшие меня, сменяли друг друга, делая перерывы, не давая мне возможности передохнуть. Толстые стены Подземелья не пропускали в зал звуки
