Колонна и горизонты - Радоня Вешович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Штаб нашей дивизии разместился на Светосавской улице над Славией. Когда мы прибыли туда, Милоня сообщил нам, что в соответствии с планом наша рота размещается на Дедине.
Стрельба в городе становилась все сильнее. Бойцы НОАЮ, советские солдаты и вооруженные горожане — все, не жалея жизни, дрались с врагом. Фашисты ожесточенно обороняли крупные здания, превращенные в узлы сопротивления. Чтобы их выбить оттуда, приходилось использовать артиллерию. Бой медленно перемещался к крепости Калемегдан и мосту через реку Сава. В парках вокруг Славии чернели свежие могильные холмики, а непосредственно за стрелковыми цепями царила настоящая суматоха: белградцы подносили бойцам еду и питье, выносили раненых и просто наблюдали за боем, чтобы потом поделиться впечатлениями со своими знакомыми.
Мы разместились на Дедине, вблизи штаба артиллерийского дивизиона Паевича, орудия которого в данный момент поддерживали пехоту. Дивизион был в трауре: в этот день он потерял своего комиссара Миля Родича, жизнерадостного молодого рабочего из Дрвара. Когда дивизион во время боя, максимально приблизившись к противнику, перешел на стрельбу прямой наводкой, комиссар был сражен пулей фашистского снайпера.
На соседней вилле, где раньше жили гитлеровские офицеры, какой-то боец из Лики раздавал жителям города кожаные кресла, кушетки и другую господскую мебель. Это был последний случай, когда мы поступали так. Если раньше, освобождая какой-нибудь город, мы знали, что не сможем его удержать, и торопились раздать все ценное имущество местному населению, то теперь все было иначе. На виллу пришел товарищ из интендантской службы и потребовал собрать все розданное имущество: оно понадобится для госпиталя, который скоро прибудет в город.
В момент самых жестоких схваток на улицах города над войсками, участвующими в Белградской операции, нависла угроза: с востока от Смедерово сюда подходила крупная немецко-фашистская группировка. В случае ее успешного прорыва и соединения с оборонявшимися в столице немецкими войсками битва за Белград, на мой взгляд, еще бы больше затруднилась. Навстречу этой группировке уже выдвигались советские самоходные орудия, которые мы раньше видели у Баницы. Они должны были остановить гитлеровцев и предотвратить их удар в тыл советских и югославских войск. Вдоль смедеревского шоссе, за Авалой, части Красной Армии и наши войска вели бои, которые по тяжести не уступали боям в городе. Группировка немецких войск была почти полностью разгромлена. Здесь прекратила свое существование и 1-я горнопехотная дивизия немцев вместе с ее командиром генералом Штетнером. 20 октября 1944 года, после шести дней ожесточенных боев, последние группы немцев, под огнем артиллерии, накрываемые залпами «катюш», бежали из Белграда и через Саву отошли в направлении Срема. На улицах города начался настоящий праздник. Нашей радости не было предела.
Большой митинг в Банице, на котором присутствовали все воинские части, принимавшие участие в битве за Белград, был только частью великого торжества. В присутствии Верховного Главнокомандующего и нескольких тысяч граждан, союзнических военных миссий и воинов Красной Армии здесь из закаленных в боях итальянских батальонов имени Гарибальди и Матеоти была сформирована новая бригада, получившая название «Италия». В состав этой бригады вошли также бывшие итальянские военнопленные, томившиеся в фашистских лагерях в Белграде. Когда итальянским бойцам в Санджаке сказали, что при желании они могут немедленно выехать из какого-нибудь порта на Адриатическом море в свою страну, гарибальдийцы без раздумий ответили, что хотели бы остаться с нами. Товарищ Тито сердечно поздоровался с командиром новой итальянской бригады товарищем Марасом, бойцы которого участвовали в десятках боев; многие из них вместе с воинами НОАЮ и Красной Армии погибли здесь, в битве за Белград.
На холме, возвышавшемся над расположением нашей роты, в вилле, находился советский художественный ансамбль песни и пляски. Сердечные и скромные советские офицеры часто приглашали командование нашей роты на дружеские встречи. Разговор переходил с одной темы на другую. Советским товарищам очень нравилось, что мы хорошо знаем и безгранично любим Советский Союз и Красную Армию.
Позже роту перевели с Дединя в здание рядом со штабом дивизии. Много зданий в Белграде было повреждено. На стенах были сделаны надписи на русском языке: «Проверено, мин нет», а ниже шли подписи советских саперов. Жизнь в городе быстро входила в нормальное русло. До поздней ночи в домах культуры звучала танцевальная музыка. На улицах Теразии снова скрипели тормозами трамваи, а перед гостиницей «Москва» под звуки гармоники, сплетаясь в коло, плясали бойцы и горожане.
Вокруг площади на Славии стояло несколько десятков гробов с именами красноармейцев и бойцов нашей бригады. Там же мы увидели и имена комиссара 1-го батальона Блажо Попиводы, бывшего знаменосца бригады (сколько раз я видел, как он вел бойцов в атаку!), и его заместителя Душана Милутиновича. Штаб батальона потерял в боях половину своих людей.
В покрытых первым снегом парках на могильных холмиках лежали букеты свежих хризантем, которыми белградцы засыпали могилы своих освободителей. Позже тела погибших были перенесены из парков и площадей на Новое кладбище. Я написал об этом краткое сообщение, и оно было напечатано в «Борбе». Это была моя первая публикация.
Снова в роте, как когда-то в Горажде и под Прнявором, бойцы начали очень следить за собой, регулярно чиститься и бриться. Однажды мы послали по делу нашего вестового Джуро, юношу из Хорватского Загорья. Он не возвращался целых три часа. Когда он пришел в роту, от него потребовали объяснений. Джуро оправдывался, рассказывая, что события, происходившие на улицах, так увлекли его, что он даже забыл, зачем его послали. Когда юноша увидел, что крайнцы и сербы пишут письма своим родственникам из свободного Белграда (а это звучало так торжественно!), он, как когда-то Зако Валич, взялся за изучение букв, чтобы самому написать своим родным. Он забыл, что Загреб еще находился по ту сторону Сремского фронта.
В нашу роту толпой повалили молодые белградцы. Каждый горел желанием вступить в армию. Только за два дня мы приняли около двадцати новичков. Пришлось позвонить в штаб дивизии и спросить совета, что делать с пополнением — если дела так и дальше пойдут, рота превратится в батальон. Владо Щекич устроил нам за это настоящий разнос. Оказалось, что мы занимались не своим делом. Всех добровольцев следовало отправлять в мобилизационные пункты.
Одновременно сотни молодых белградок изъявили
