Колонна и горизонты - Радоня Вешович

изучая местность по картам и анализируя сведения, полученные от разведчиков, как в хорошо разыгрываемой шахматной партии, угадывали каждый наш следующий ход и немедленно принимали необходимые меры. Но, в сущности, все было значительно проще. Как позже стало известно, они перехватывали наши радиограммы и при помощи специальных служб расшифровывали их, и это мешало выполнению наших планов и замыслов.

Казалось, что каждое утро перед нами как из-под земли вырастает то же подразделение, от которого мы с таким трудом оторвались накануне вечером. Понять это было нетрудно: противник на машинах успевал обогнать нас параллельными дорогами, занимал позиции на одном из рубежей нашего маршрута, давал своим солдатам хорошо отдохнуть и на следующий день с новыми силами набрасывался на наши обессилевшие от голода подразделения.

Колонна снова пересекла шоссе, ведущее к Травнику, перевалила через гору Крушчицу, достигла поселка Палика, а оттуда, под дождем, выбиваясь из сил, вернулась к подножию гор Враница. 3-я крайнская бригада, оторвавшаяся от основных сил в предшествующих боях, снова присоединилась к дивизии. Бойцы с тревогой посматривали на своих раненых товарищей. Кто мог с уверенностью сказать, что на следующей вершине их не постигнет такая же, если не худшая участь, потому что враг вырывал у нас из-под ног почву и отнимал небо над головой?

Используя опыт боев на Сутеске, вышестоящий штаб решил передать раненых из нашей в 10-ю дивизию, которая должна была укрыть их в пещерах, лесных чащах и других труднодоступных местах.

Нам предстояло совершить очередной трудный марш в направлении Битовни. Оставив своих раненых в надежных руках, мы получили возможность двигаться быстрее. Чтобы обеспечить скрытное управление войсками, штаб корпуса ввел для частей и соединений кодированные наименования, в основу которых легли различные географические названия: «Цер», «Дрина», «Босния», «Сава», «Дунай» и т. д.

Измотанные тяжелыми боями и бесконечными маршами, колонны наших войск растянулись, тыловые подразделения отстали, боеспособность частей значительно снизилась. Мы снова петляли от одной вершины к другой, но в этом было мало проку. Противник, как дикая кошка, бросался на нас, впивался ногтями в наше тело, а другие, соседние части, имея свои задачи, не могли помочь нам сбросить врага с нашей шеи.

И только после того как наши подразделения на участке Тарчин — Раштелица перешли железную дорогу Сараево — Мостар и оказались на старых игманских тропах в районе Белашницы, наступило облегчение. В лесах между Пресеницей и Трново бойцы с радостью узнали о том, что товарищ Тито и Шубашич подписали соглашение[14]. Это соглашение было воспринято нами не как отказ от целей нашей борьбы, а как новая политическая победа. Здесь, в лесу, состоялось собрание личного состава нашей роты, на котором была зачитана телеграмма от советских партизан-ковпаковцев. Советские партизаны прислали нам боевой привет, поздравили нас с достигнутыми успехами и выразили уверенность в скором разгроме фашизма.

После всего того, что мы недавно пережили, эти слова, трогательные и задушевные, настолько сильно взволновали всех, что у многих бойцов на глазах появились слезы. В груди каждого из нас пылала огромная любовь к Красной Армии. Сам факт существования Страны Советов еще до войны вдохновлял нас, заставлял надеяться на лучшее. Я вспомнил, как накануне войны мы, учащиеся средней школы, с жадностью читали путевые заметки, написанные Цесарцем после путешествия по Советскому Союзу, и под их впечатлением мечтали о будущем своей страны.

ОТДЫХ ПОД ЧЕРЕШНЯМИ

Оставив позади калиновацкую низменность, мы вскоре оказались на окраине Фочи. Бойцы молодежной роты из Фочи, которых к этому времени осталось совсем немного, наконец встретились после долгой разлуки со своими родными. Фочанцы приветствовали нас лозунгами и плакатами, пробитыми во многих местах пулями, и портретами Ленина, Сталина и Тито, написанными Войо Димитриевичем, Исметом Муезиновичем и членами пропагандистско-художественной группы при Верховном штабе. Все напоминало нам встречу в сожженном Ключе.

Наши саперы — назову лишь некоторых из них: командир роты Драго Белча из Славонии, Милован Нинкович из Обреноваца, заместитель комиссара Иво Толич из Далмации, советский майор Яков из Грузии, медсестра Ружа Силич из Крайны, горняк Душан Врзич из Трепчи, Милош Плешач из Лики (позже назначенный комиссаром роты) — снова готовили в Санджаке костры для ночного приема самолетов союзников.

Среди бойцов вспыхнула «эпидемия» обмена. На собраниях и просто в группах бойцов часто можно было слышать: «Давай, дружище, махнем не глядя». Из карманов извлекались различные предметы: перочинные ножи, авторучки, наручные часы, иногда даже пистолеты — и осуществлялся обмен «не глядя». Это напоминало детскую игру с пуговицами или картинками, поэтому сначала никто не придал новому увлечению особого значения. Но позже эта игра приняла угрожающие размеры и стала причиной многих неприятностей: некоторые ловкачи умудрялись извлечь выгоду из этой, на первый взгляд безобидной, затеи.

Все чаще на повестку дня ротных собраний под пунктом «разное» выносился вопрос о регистрации браков. Участились также «венчания» с благословения комиссаров. Любовь, что раньше была редким случаем, принесла бригаде немало забот (в батальонах было несколько таких пар, которые в ближайшем будущем собирались пожениться). Это говорило о том, что свобода близка. Наслышанные о случаях женитьбы коммунистов из довоенного подполья, молодые бойцы, особенно из последнего пополнения, считали, что достаточно доложить комиссару или заявить на собрании о своих чувствах, и все будет в порядке.

…Всю ночь моросил теплый дождь. Утром батальон получил приказ на марш и выступил в указанном направлении. Через несколько часов подразделениям был разрешен привал, и они расположились под дикими фруктовыми деревьями, которые только что отцвели. Во время привала к комиссару батальона обратились два бойца — парень и девушка. Опустив глаза, они признались, что любят друг друга и просят разрешения пожениться. Мог ли комиссар возражать против этого союза?! Что делать в таком случае: радоваться или сердиться? Вздохнул комиссар, напомнил бойцам, что война еще продолжается, что предстоят еще многие тяжелые бои. Но что подобные доводы для любящих сердец?! Помолчал с минуту комиссар, а затем грустно заметил: вот, мол, все поспешило расцвести раньше прихода весны. Печально улыбнулся, поздравил молодых и пожелал им счастья, а по батальону понеслась весть — еще одна пара «обвенчалась».

После марша подразделения расположились в садах возле поселка Бело-Поле. Владо, Крсто и еще несколько человек из штаба и подразделений обслуживания, выросших в этих местах, воспользовались близостью Берана, чтобы после трех лет разлуки посмотреть на свой родной край, повидать