Ангел-наблюдатель (СИ) - Ирина Буря
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У этих конспираторов к Новому Году малыш будет, — выставив в жизнерадостной улыбке хорошо отточенные в последнее время зубы, сообщила Татьяна Анатолию.
Слава Богу, он Галю первой поздравил — в его словах сосредоточилось все тепло уходящего лета. Во взгляде, обращенном на меня, осталась одна только грядущая зимняя стужа. И мы поехали за Дарой и Игорем. И я впервые в жизни наслаждался Галиной несравненной способностью посвящать всех вокруг во все детали чисто женских тем.
Когда мы забрали детей и подъехали к нашему дому, я начал потихоньку продвигаться вслед за Галей к выходу.
— Галя, ты не против, если я Тошу у тебя на часик-другой похищу? — развернулся Анатолий лицом к заднему сиденью. — У меня к нему пару дел возникло, не хотелось бы в дальний ящик откладывать.
К сожалению, Галя оказалась совсем не против — а могла бы и поинтересоваться, почему это при Татьяне можно эту пару дел обсуждать, а при ней нельзя. Спокойно, подумал я, пока с нами в машине Игорь остается, а потом, по крайней мере, Татьяна вместе с ним из нее выйдет.
Точно, вышла. Нагнувшись напоследок к открытому окну водительской дверцы.
— Если завтра я не увижу на нем никаких следов этого разговора, — проворковала она Анатолию, — пеняйте на себя оба.
После чего она выпрямилась и неторопливо отправилась вслед за Игорем к подъезду, а мы с Анатолием в полном молчании проводили ее взглядом, чтобы удостовериться, что она туда все-таки вошла.
— Тоша, скажи мне, пожалуйста, — ласково заговорил Анатолий, не поворачиваясь, а глядя на меня в зеркало заднего обзора, — когда ты успел с руководством договориться, чтобы нас всех в покое оставили, и почему я об этом ничего не знаю?
— Ни с кем я ни о чем не договаривался, — буркнул я, максимально отодвигаясь к противоположной от него пассажирской дверце.
— Ага, — понимающе кивнул он. — Тогда, наверно, Дарина вашего наблюдателя окончательно в друзья дома обратила, и он к вам на выходные на чай является?
— Пока еще нет, — запальчиво возразил я, — но он нам, между прочим, уже почти совсем не мешает!
— Значит, тебе просто скучно стало? — сделал он следующее предположение.
— Мне скучно стало?! — чуть не задохнулся я.
— Ну конечно! — широко повел рукой он. — Зачем нам всего двое детей с совершенно непонятным будущим? Зачем нам всего два надсмотрщика, готовых в любую минуту лишить их даже этого смутного будущего? Тем более что один из них из сторожевого пса вдруг в болонку превратился. Расширим границы проблемы, усложним ее новыми составляющими, причем для всех участников и без их ведома — так, что ли?
— А ты на меня не ори! — огрызнулся я. — Ничего такого я не думал, у меня это случайно получилось — так же, как Игорь у тебя, между прочим!
— Я тогда еще ничего не знал! — процедил он, наконец, сквозь зубы. — Кроме факта существования наблюдателей и их изучения детей. Да и те мне Татьяна в таком виде преподнесла, как будто этих детей, как медаль, самым героическим ангелам выдают.
— А теперь, значит, поступила команда ее слушать? — съехидничал я.
Он наконец-то повернулся ко мне — я нащупал под локтем ручку дверцы.
— Если осложнения и возникли, — быстро продолжил я, — то только у меня. И заранее трястись перед ними я не собираюсь. А вам с Татьяной вовсе не обязательно… новыми составляющими проблемы жизнь себе обременять.
— А об Игоре ты подумал? — прищурился он, раздувая ноздри.
Мне вдруг стало не страшно, а противно с ним в одной машине сидеть. Когда Игорю было трудно, мы с Дарой сами, без их просьб, со своей помощью набивались, а когда наши трудности удвоились, единственное, что его заботит — как это все отразится на Игоре.
— Я скажу Даре, — брезгливо бросил я напоследок, берясь за ручку дверцы, — чтобы она оставила Игоря в покое. У нее скоро появится, к кому приставать. И кого защищать. Тем более что, несмотря на то, что она знает о наблюдателях, она, в отличие от вас, не боится плевать на них с высокой колокольни.
Я вышел из машины, от всей души грохнул дверцей и пошел к метро. Через какую-то минуту он поравнялся со мной. В машине, разумеется.
— Садись, — бросил он, нагнувшись к передней пассажирской дверце и приоткрыв ее.
— Сам доберусь, — отрезал я.
— Не выделывайся! — рявкнул он, открывая дверцу машины пошире. — Нужно же решить, что делать. Кто хоть у тебя будет?
— К Игорю это непосредственного отношения не имеет, — огрызнулся я, чтобы не признаваться, что понятия не имею, и свернул в сторону от проезжей части — на дорожку, ведущую к метро через дворы.
Начиная со следующего дня Татьяна общалась исключительно с Галей, не видя меня в упор. Полностью разругаться нам, конечно, не удалось — в конце концов, в одном офисе мы целыми днями просиживали, и после работы в садик, где Галя нас обычно в машине ждала, и домой из него они нас все также подвозили. Вернее, не нас, а беременную Галю, которой, между прочим, тоже пришлось бы как-то причину нашей размолвки объяснять. Но разозлилась на меня Татьяна всерьез.
Сначала я думал, что она осталась недовольна переговорами Анатолия со мной, а главное — отсутствием его видимых на мне последствий. Но это она была вполне в состоянии поправить — прежде ее ничего не останавливало, когда внушение Анатолия казалось ей недостаточным. Затем мне показалось, что она обиделась на мое предложение отстранить Дару с ее новыми опасностями от Игоря — но тоже вряд ли: судя по ее прежним настроениям, такой поворот событий должен был ее только порадовать.
Но однажды вечером Дара поведала нам под страшным секретом, что Игорю тоже хочется брата или сестру, и Татьяна с Анатолием обещали ему подумать над этим. С тех пор я не мог спокойно смотреть по вечерам на их невозмутимые, непроницаемые лица — меня просто смех душил, когда я представлял себе их переговоры на эту тему сначала с Игорем, а потом между собой. И слава Богу, что только смех — будь я человеком, меня бы икотка до полного удушья в такие моменты довела.
Я знаю, что с моей стороны это было нехорошо. Но в то время я не мог ни на что и ни на кого
