Иван-Дурак - Ольга Матвеева

— Аня не у вас?

— Нет.

— Почему я должен тебе верить?

— Ты можешь мне не верить. Никто тебя не заставляет, но ее здесь нет.

— Она в Москве?

— Ваня, я очень хорошо к тебе отношусь, и я, если честно, была против того, чтобы она от тебя уходила, потому что ее причины не показались мне достаточно убедительными, но я тебе не скажу, где Аня. Она меня очень просила, и я ей обещала. Извини, ничем не могу помочь.

— Лена, пойми, мне очень нужно ее найти.

— Зачем?

— Хотя бы поговорить, все выяснить. И…, — Иван замялся, — она нужна мне. Я беспокоюсь за нее.

— Ваня, дай ей побыть одной, разобраться в себе. Девочка сейчас ищет работу. Она ведь жуткая карьеристка. Очень непросто было ей в четырех стенах сидеть. Изнывала она от тоски.

— Но я ведь не запрещал ей работать! Я и не знал, что для нее это так важно. Я же думал, ей нравится быть домохозяйкой, нравится собой заниматься, по салонам ходить, по магазинам. Разве не об этом мечтают девушки, которые выходят замуж за состоятельных мужчин?

— Все девушки разные, Ваня.

— А где она живет? Может быть, ей деньги нужны? Я мог бы заплатить за аренду квартиры.

— Не примет она сейчас от тебя ничего. Аня, она такая, упрямая, если уж чего-то надумала, своего добьется. Сейчас она надумала пробиваться в жизни сама.

— Лена, передай ей, пусть хоть машину заберет. Это же ее машина, я ей на день рождения подарил. Она на нее оформлена. Мне-то она зачем? Я ключи у консьержки оставлю, пусть она заберет. А может, дашь ее телефон?

— Не могу, я ей обещала. Насчет машины я ей передам. И знаешь еще что… Не денег она от тебя ждет, а чего-то другого. Как раз никак не связанного с материальными ценностями. Какого-то поступка. Выбора. Я сама ничего толком не знаю, догадываюсь только, интуиция мне подсказывает. Что-то вроде алых парусов для Ассоли. Что-то такое, что показало бы ей, что она для тебя дороже денег. Даже не просто она, а вообще человек, личность ценнее, чем любые дензнаки. Она все смеялась, говорила, что тебе давно бы пора произвести внутреннюю маленькую революцию по освобождению себя от власти денег. Не знаю, если тебе и в самом деле дорога Анечка, если ты действительно хочешь ее вернуть, может, эта информация тебе и поможет. А вдруг она поможет тебе независимо от того, хочешь ты вернуть Анечку или нет… Ты мне звони, если будет такая необходимость. Ты очень хороший человек. Может быть, только немного запутавшийся. Да все мы такие, что уж говорить. — Елена Васильевна тихо засмеялась…

После разговора с тещей Ивану почему-то стало легче — предполагаемый враг оказался союзником. Да и вообще приятно, когда тебя хвалят. Душевная женщина, очень душевная. Может, и зря он на малолетках-то зациклился — взрослые женщины — они мудрее, они лучше тебя понимают, меньше глупостей совершают и легче прощают твои глупости. Иван позвонил и своей матери, все ей рассказал. Мать даже не удивилась, жестко сказала:

— Ты не замечал очевидного — все к тому и шло: Аня чувствовала себя очень одинокой и совсем не нужной тебе, а ты даже не потрудился развеять эти сомнения. Еще она ребенка хотела, а ты от нее деньгами да подарками откупался. А ей все эти бриллианты и не нужны были вовсе. Она бы самое дорогое свое кольцо с радостью бы обменяла на два часа простого разговора с тобой, только чтобы ты на телефон не отвлекался. Вот так-то. У вас любовный треугольник. Классический. Она любит тебя, а ты любишь деньги и совсем не любишь ее. Конечно, бедная девочка не выдержала и сбежала. Она ждет одного, а ты даешь ей совсем другое. К тому же, Анечка ведь очень умненькая и амбициозная девушка, думаешь, ей легко быть всего лишь твоей тенью? Всего лишь твоей женой?

— Всего лишь?

— Всего лишь, Ваня, всего лишь! Что это за почетное звание — жена такого-то?

— Да на протяжении веков этого звания для женщины было вполне достаточно.

— Бог мой, мы же не в средневековье живем! Не при Домострое! Времена изменились, женщины изменились! Ты совершенно не знал свою жену. Совершенно. Как так можно, я не понимаю? Она что у тебя там, в качестве декорации что ли жила, предмета интерьера? Ты, похоже, обращал на нее внимания не больше, чем на шкаф в прихожей. Пардон, в холле, теперь у вас так это называется?

— Мама, ну ты прямым текстом скажи, что во всем виноват только я, и добей меня окончательно!

— Не сгущай краски… Кстати, о красках! Александр Васильевич говорит, что лучшее лекарство от душевных невзгод — лист бумаги, кисти и краски. Живопись дает ощущение гармонии с собой и с окружающим миром.

— Мама! Не начинай! Живопись не для меня!

— Как знаешь. — Мать, похоже, надулась. Помолчала и продолжила, — она вернется, Ваня. А если даже и не вернется, жизнь все равно продолжается. Соверши какой-нибудь подвиг ради нее. Ах, как бы мне хотелось, чтобы Александр Васильевич совершил какой-нибудь подвиг ради меня! Например, посуду помыл. Но нет ведь! Не моет, зараза!

— Мама, какая же ты у меня романтическая старушка. — Иван рассмеялся.

Как же было неуютно спать в пустой постели. Хоть бы Петр Вениаминович, что ли, явился со своей вонючей сигарой. Может, что и присоветовал бы. Так ведь нет, как обычно — нужен он, а нет его. Утром Иван отправился на работу — предаваться главной страсти своей жизни — зарабатыванию денег. Этот процесс его успокаивал и наполнял смыслом существование. Хотя… сейчас он уже начал сомневаться, что в этом есть хоть какой-то смысл.

Глава двадцать восьмая

Иван всю жизнь считал себя сугубо провинциальным молодым человеком, казалось ему, что столица — не для него. Любил он губернскую размеренность, неспешность, покой, свободу перемещений, и даже то, что все в небольшом городе друг друга знают, ему нравилось — ибо много дел удавалось разрешить успешно именно благодаря связям. Едучи в Москву, был он полон тревог: а вдруг не приживется в этом мегаполисе, не верящем слезам. И пусть в отличие тысяч других провинциалов, отправляющихся покорять столицу, ехал он не в неизвестность, а на вполне определенное, неплохое, к тому же, место службы да еще и в заранее приготовленную съемную квартиру, все равно волновался. Волновался он, безусловно, не зря — ибо свой профессионализм ему пришлось заново доказывать, как в двадцать лет, когда только начинал он свою трудовую карьеру. Это у себя там, в областном центре, был он чуть ли не первым парнем, а здесь таких молодых и рьяных пруд пруди. Иван справился, разумеется. Через два года после переезда собрал он все сбережения, продал первую свою квартирку, которая так нелегко ему досталась, да и купил жилплощадь в центре столицы. Не такую большую, как хотелось бы, но все же: новых своих приятелей-снобов приглашать было не стыдно. С личной своей жизнью он по совету все тех же циничных приятелей поступил просто: раз в год на московском автосалоне выбирал себе подружку из моделей, рекламирующих авто, и встречался с ней до следующего салона. А что? Красиво, статусно, дорого и легко. А когда девушка надоедала либо, наоборот, Иван чувствовал, что начинает к ней привязываться: прощальный тур к голубым морям и золотым пескам, бриллиантовые серьги в подарок — и «до свиданья». Точнее, «прощай на веки». Девушкам, может, и не нравилось такое скоропостижное завершение романов, но Иван успокаивал себя тем, что был с ними честен: любви до гроба не обещал, сразу предполагал лишь краткосрочную интрижку, от которой сам намерен получить порцию сексуальных радостей, а партнерша щедрое денежное вознаграждение. Разумеется, он не был столь прямолинеен в обозначении своих пожеланий, но смысл был примерно таков, и Иван очень надеялся, что его понимали правильно. И все же разрывы часто бывали болезненными и даже скандальными. Иван иногда подумывал о каких-то более длительных, серьезных отношениях, наполненных не только плотским и товарно-денежным содержанием, а даже и чем-то вроде духовной близости, но такого рода союзов он страшился и всячески старался избегать. Аню он встретил на том же автосалоне. В тот день много чего совпало. И девушка эта была как-то особенно хороша или даже, скорее, мила, и на челе ее была ярко выраженная печать интеллекта, и видно было, что пришла она сюда не кавалеров богатых цеплять, а всего лишь работать, да и сам Иван к моменту их встречи, что называется, созрел: был измучен одиночеством и жаждал тепла и поддержки. Естественно, эту девушку пришлось завоевывать — такие без боя не сдаются. Они ведь не денег ищут, а любви. Любви он ей дать не мог, но был достаточно хитер и умел создать иллюзию. Впрочем, после третьего свидания он действительно влюбился, так что и играть ничего не пришлось. Бриллианты Аня принимала крайне неохотно, но все же принимала, и когда через месяц ухаживаний, свиданий в лучших ресторанах и идиллических прогулок по ночным переулкам, как писали в старинных романах, свершилась их любовь, Иван решил, что ему удалось купить и эту девочку, а Аня решила, что нашла свою половинку — лучшего мужчину на свете. Через полгода Аня из своей съемной квартирки, где она обитала с подругой, окончательно перебралась к Ивану. Собственно, она и раньше оставалась у него, но вещи ее хранились в скромной хрущевке в Чертаново. Она жила на два дома. С каждым днем расставаться им было все сложнее. Так что однажды Иван в порыве страсти предложил переехать к нему. Потом, конечно, раскаялся, но было уже поздно — Аня приняла его предложение. Оказалось, что жить с этой девушкой очень комфортно: она хорошо вела дом, была спокойна, весела, некапризна, умна и нетребовательна. И аппетиты у Ани по сравнению с бывшими подружками Ивана были весьма умеренные. Влюбленность и страсть прошли, для Ивана они так и не переросли в более серьезное чувство, но ему было хорошо с Аней: жить с ней было гораздо приятнее, чем одному. Наверное, не зря люди испокон веков стремились создавать семьи. Словом, через год Иван пропустил автосалон — от добра, как говорится, добра не ищут. Через полтора года он решил жениться на Ане. А почему бы и нет? Таким образом, он будто утвердился в своем статусе настоящего москвича — теперь у него здесь был свой дом и своя семья. Годы в бизнесе многому научили Ивана — он стал осторожен и предусмотрителен, поэтому перед свадьбой они с будущей женой подписали брачный контракт. Составлен он был таким образом, чтобы Иван не понес ощутимых потерь после развода: каждый из супругов оставался при своем имуществе, денежные средства также оставались у своих владельцев. Подарки, даже самые ценные, дарителю не возвращались. Так что по этому контракту Ане следовало бы выманить у Ивана как можно больше подарков — ибо, после того как брак распадется, ей ничего, кроме них, не достанется. Учитывая это обстоятельство, Иван включил в контракт пункт, согласно которому он обязался в случае развода обеспечить свою бывшую жену жильем, площадью не менее шестидесяти квадратных метров, в Москве или в любом другом городе России по выбору экс-супруги. Аня на этом пункте не настаивала, ибо она вообще отнеслась к брачному контракту в высшей степени легкомысленно, но Иван все-таки его внес, поскольку посчитал, что было бы крайне непорядочно поступить иначе.