Где я, там смерть (СИ) - Сербинова Марина

Кэрол окинула его настороженным взглядом.

— А где твоя одежда?

— Так я же весь вымок, ты забыла? Вот и отдал на просушку. Осторожно, горячо, — он вручил ей чашку с дымящимся чаем. — Как ты себя чувствуешь?

— Ну… не совсем трезвой, — Кэрол опустила глаза, стараясь не смотреть на его великолепный обнаженный торс. После его ласк возбуждение не покидало ее тела, и она стыдилась этого. Ей вдруг захотелось, чтобы он ушел. Немедленно.

— А как ты здесь оказался?

— О, теперь вижу, что ты начинаешь трезветь. Приехал, как же еще? Узнал, что ты здесь, и приехал.

— Зачем? — напряженно спросила она.

— Зачем? Потому что я волновался, переживал. Ведь кроме тебя у меня никого больше не осталось. И я знаю, как тебе сейчас плохо. И мне тоже плохо, Кэрол. Или ты не веришь?

— Верю.

— Это наше горе, Кэрол. Потому что мы потеряли нашу Куртни. Может, ты не веришь, но мне не менее больно, чем тебе. Я не любил ее, как женщину, но любил, как человека, я привык, привязался, она стала частью моей жизни, и этого не выкинуть, не забыть, не изменить. Стало вдруг так пусто… — он устремил наполнившиеся слезами глаза в пространство. — Я не могу находиться в доме. Мне все время слышится ее голос, я жду, когда она войдет в комнату. Так не по себе… так одиноко… как никогда. Я чувствую себя виноватым перед ней. Ведь я так и не сделал ее счастливой, а она заслуживала и любви, и счастья. Но я никогда о ней не думал. Я всегда думал только о себе. Я понимаю, что ты сердишься на меня. Но вспомни… мы же семья. Мы всегда были вместе, и в горе особенно. Почему же теперь ты от меня отвернулась? Почему не хочешь меня знать, как будто я совсем чужой тебе? Кроме тебя, мне и поговорить не с кем… поделиться тем, что на сердце. Кэрол… Джек сказал, что ты меня ненавидишь. Неужели это правда?

Кэрол уткнулась лицом в колени, отставив чашку. Рэй молча смотрел на нее, не двигаясь.

— Нет, — чуть слышно шепнула она. Плечи ее затряслись в беззвучных рыданиях. Он придвинулся ближе и положил ее голову себе на грудь. Поцеловав ее в макушку, он крепко обнял хрупкие обнаженные плечики.

— Поплачь, малыш, поплачь, ничего страшного. Иногда нужно плакать. Я мужчина, и то… — он всхлипнул и потерся веками о ее волосы, вытирая слезы. — Наша Куртни заслужила наших слез. Сейчас, вдвоем, друг с другом, мы можем быть слабыми. Завтра мы должны быть сильными. Будет тяжело, очень тяжело. Но у тебя есть я. Знай это, помни об этом, всегда. Ты можешь рассчитывать на меня, я всегда помогу, поддержу… все сделаю для тебя… ради тебя… жизнь отдам, если потребуешь… Не отдаляйся от меня, не надо. Ведь кроме меня у тебя никого нет, а я всегда буду тебя защищать, никому не дам в обиду. Никому.

Но она только плакала, уткнувшись ему в голую грудь и заливая ее слезами. Ей не хотелось терять его. Ведь он прав. Кроме него у нее никого больше нет. А он такой родной, такой надежный. Он никогда не причинит ей зла, его не нужно бояться, как Джека. Их Рэй. Куртни и ее. Но если она не оставит его, он умрет. Как Куртни, как Мэтт… как все остальные. Ей будет его не хватать, она знала. Она даже не представляла себе, как будет жить без его озорной мальчишеской улыбки, без приятного веселого смеха, без его шуток и проказ, без его вечных приставаний, к которым она уже так привыкла. Кто сможет рассмешить ее, когда ей захочется плакать, кроме него, кто разозлит своими мальчишескими добродушными выходками, кто утешит, кто будет кидаться с кулаками на ее обидчиков, кто еще сможет заставить ее сердечко замирать от восторга от одного только взгляда, как это делал он? Кто еще сможет внести в ее черный мир столько света, сколько вносил он? С кем еще она сможет сражаться на корте, или состязаться в шарлатанстве в карточных играх, пронестись на роскошном спортивном автомобиле так, что дух захватывало, когда сможет еще полюбоваться на его великолепную сильную фигуру, скользящую по волнам на доске для серфинга? Ничего этого больше не будет в ее жизни, не будет Рэя, не будет хотя бы того, кто мог его напоминать. Потому что это был Рэй, и он такой был один, другого похожего не существовало. Только у него одного были такие лукавые хитрющие лисьи глаза, взгляд которых растоплял любое сердце. И он был рядом с ней столько лет, что казалось, что он был в ее жизни всегда. И Кэрол безумно, до боли хотелось, чтобы он и дальше был рядом. Всегда. Он был ей нужен. Она любила его. Он был частью ее жизни, как он сам только что выразился, говоря о Куртни. И вдруг вот так сразу, она теряет их обоих. Это было для нее просто немыслимым. Она не только лишается тех, кого так любит, но и теряет свое вечное и неизменное, как ей казалось, прибежище, где она всегда могла укрыться от окружающего мира и забыться от своих печалей рядом с ними, Куртни и Рэем. Они не согреют ее больше своей любовью, она не будет чувствовать их надежной и постоянной поддержки. Их семья, которой они всегда так гордились, их мирок, разбит, потому что основанием всего была Куртни. Ее не стало, и сразу все рухнуло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И Кэрол позволила себе захлебываться в горьких рыданиях в объятиях Рэя, которыми он пытался защитить ее от всего мира и всех бед, и, скорее всего, это было в последний раз. Больше она не подпустит его к себе, никогда. Это для него слишком опасно. Подняв голову, она посмотрела ему в лицо. Губы ее дрожали, глаза блестели в темноте от слез. В свете уличных фонарей, который проникал в комнату, она хорошо видела его лицо. И она позволила себе им полюбоваться, в последний раз. Посмотреть в красивые синие глаза, которые стали так дороги ее сердцу. Как же… как же она будет без него? У него будет другая семья, он найдет себе женщину, заведет детей, как и хотел. И никогда уже не будет ее Рэем, преданным ей, заботливым.

Подняв дрожащие руки, Кэрол коснулась пальцами его лица.

— Я никогда не забуду тебя, — прошептала она. — Как никогда не забуду Куртни. Я буду любить вас всегда.

— Кэрол… мне не нравится, как ты сейчас говоришь. Ты что, прощаешься со мной?

— Рэй, теперь уходи. Иди в другой номер.

— Ты опять меня гонишь? Это когда-нибудь кончится или нет?

— Иди, Рэй. Забудь меня. Строй свою жизнь, такую, как хотел. Найди себе женщину, заведи семью. Куртни бы этого хотела.

— Куртни хотела, чтобы мы с тобой были вместе!

— Нет, она не хотела, она просто пыталась нас убедить в том, что она этого хочет. Она любила тебя, а ни одна женщина не может желать, чтобы ее мужчиной владела другая. Ты просто тратишь понапрасну время и нервы, гоняясь за мной. И играешь с огнем. Я имею в виду Джека. У нас разные дороги, Рэй, пойми же ты это наконец!

— И какая дорога у тебя, по-твоему?

— Я пока не знаю.

— Ты хочешь остаться с Джеком?

— Нет, с ним я не останусь. Я даже говорить о нем не хочу. Спасибо тебе, Рэй, — она выдавила улыбку и погладила его по щеке. — Спасибо, что приехал… что беспокоишься обо мне. Не смотря ни на что… на то, что причиняю тебе боль…

— Да, причиняешь, и ты даже представить себе не можешь, какую, — обиженно отозвался он и тоже погладил ее по щеке. — Но я никогда на тебя не сердился за это… ведь ты не принуждала меня к тому, чтобы я тебя любил.

— Не надо, Рэй. Иди. Пожалуйста, иди, — Кэрол отодвинулась от него, придерживая на груди покрывало. — И будь счастлив.

— Я не уйду, Кэрол. Никогда не уйду от тебя… как бы ты меня не гнала, — он быстро обнял ее и с мучительным стоном прижался к губам в страстном поцелуе. Девушка попыталась вырваться, но он опрокинул ее на спину и сорвал с нее покрывало, не отрываясь от ее рта, чтобы не дать ей возможности что-нибудь сказать, что-нибудь такое, что заставило бы его отказаться от того, о чем уже так давно мечтал, как тогда, когда она вынудила его своим жестоким ультиматумом оставить ее в постели и уйти.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Избавившись от полотенца, он прижался к ней обнаженным телом. И в этот момент понял, что чтобы она там не говорила, он уже не отступит. Он просто не сможет, даже если захочет. Она продолжала отчаянно брыкаться, а он — целовать и ласкать ее тело жадными, дрожащими от вожделения руками. Никогда в жизни он еще не хотел женщину так, как ее. Его страсть томилась в нем так долго, и другие женщины не приносили облегчения. Он желал ее, только ее. И она была единственная, которая ему не покорялась, лишив его покоя. Сначала было вожделение. Потом неудовлетворенная страсть переросла в любовь, нежную, самозабвенную, всепоглощающую. Он сам никогда не думал, что способен на такие чувства. Потом на ней сосредоточилась вся его жизнь, все остальное померкло и перестало иметь значение. Сердце его истекало кровью, безжалостно терзаемое страданиями и ревностью. Но он ждал и надеялся, что придет его время… Ведь иначе быть не может. Сама Куртни дала ему свое благословление на любовь и жизнь с ней. Куртни была мудрой женщиной, если она так сказала, значит, она поняла, что это судьба, чтобы он и Кэрол были вместе. А Куртни редко ошибалась.