Мехасфера: Ковчег - Андрей Умин

было не назвать ужасным. Ужасно — это когда кто-то убивает котенка или издевается над инвалидом. Площадка у фабрики и рядом с этим не стояла. Она сводила с ума, вынуждала извилины перекручиваться в попытке поскорее свихнуться и перестать воспринимать окружающую действительность. Город мегамутантов убивал одним своим видом.

— Тут и без дикси жутко, — дрогнувшим голосом сказал Чарли. Даже он похолодел!

— Это похоже на ту историю с орлами, — задумался Эхо. — В ней был такой же момент, как сейчас, — оставшиеся в живых люди выманили на себя армию монстров, чтобы отряд лазутчиков прошмыгнул к роковому заводу. Посмотри кругом. Не уйди каннибалы штурмовать лагерь, мы бы остались без единого шанса. Ракета бы не улетела.

— Опять ты за свои сказки.

Они шли осторожно, чтобы не спугнуть неожиданную удачу. Саперы на минном поле движутся и то быстрее. Обстановка обязывала считаться с величием ужаса, склонять голову перед его эпичностью, уважать его власть над всем неживым. Даже ветер пугался окрестных улиц, бился в вымпелах на столбах и пытался как можно быстрее убраться из этих мест. Город был черной дырой наоборот — не притягивал к себе материю, а заставлял ее в ужасе разлетаться во все стороны света.

С внешней стороны на стенах завода помимо вездесущей колючей проволоки висели гирлянды из человеческих черепов, собранных в ожерелья для какого-то мегамутанта. В отсутствие живых тварей некромантские украшения одиноко качались на ветру, как те же вымпелы. Красное небо особенно сильно багровело над городом, словно кровь смешали с известкой. Коричневый саван лежал на развалинах зданий и давил на рассудок. Небеса в этом месте словно слились с адом в едином воплощении мира древних людей.

Эхо дотронулся до ворот завода, и они раскрылись с пугающим скрипом. Вороны не сорвались с насиженных руин, потому что давно уже были съедены, и только впечатанные в землю черные перья напоминали об умирающем животном мире планеты. Внутри завода гигантской сороконожкой тянулась линия сборки печатных пластин. Тянулась очень далеко и работала очень неспешно, как в замедленной съемке, по несколько сантиметров в минуту. Фиксаторы по бокам миниатюрных платформ походили на конечности насекомых и в очередной раз напоминали о погибающей фауне Пустоши. Но вот что здравствовало и занимало оставшиеся природные ниши — изделия фабрик, бесконечно рождающих все новый и новый хлам. В данном случае имелось исключение, лишь подтверждающее правило. Пара изделий этого завода очень бы пригодилась морпехам.

Эхо забрался на уходившую под потолок линию сборки, пока Чарли осматривал площадь предприятия и угрожал неизбежной расправой любой нечаянно шелохнувшейся вещи. Дрожащий палец его лежал на полунажатом курке.

— Нашел, вот они! — обрадовался Эхо, впервые в этом городе повысив голос.

Он быстро затих, но отголоски его слов совершили еще несколько кругов в стенах высокоточного завода, который не шумел сам и не мешал другим звукам летать по его железной утробе.

Сержант медленно спустился, держа в руках, как святыню, модуль управления — набор из нескольких блоков для размещения в башне ракеты.

— Уходим скорее, — нервничал Чарли. — Мне от этого города не по себе.

Время уже давно не текло привычной рекой, оно неслось быстриной с многочисленными порогами. Если размеренную жизнь можно сравнить с прямой линией графика, то жизнь членов отряда теперь стала бьющейся в конвульсиях стрелкой сейсмоприбора, переплетенной с кардиограммой загнанной собаки с ее тысячами ударов в минуту.

Чарли и Эхо взяли модуль в четыре руки, чтобы не дай бог не разбить его, и понесли по украшенной потрохами дороге. Город лишился своей главной ударной силы — мутантов, но и сам мог прекрасно расправиться с путниками. Он давил на психику, зажимал со всех сторон мясными мешками, черепами и колючей проволокой, а сверху, как крышка на чане с наваристым гуляшом, лежало и разрывало барабанные перепонки своим низким гулом небо. Возможно, гул исходил из-под земли, а может, являлся галлюцинацией напуганных марсиан, но ясно было одно — без единой души, даже злобной и агрессивной, город выглядел намного страшнее. Воображение всегда превосходит даже самый жуткий земной кошмар. Это не требующая доказательства аксиома.

Время било под зад. Чарли и Эхо, спотыкаясь от его толчков, едва не роняя ценные блоки, бежали в сторону пирса. Найти корабль на кладбище субмарин оказалось легко — слишком уж он выделялся. Солдаты взбежали по сходням, аккуратно поставили модуль на палубу и рухнули возле приходить в себя. Полковник уже разворачивал судно в сторону второго завода. Требовалось переплыть весь некрополь подводных лодок, похороненных в бывшем эстуарии Северной Двины, теперь затопленном морем.

Некогда было даже думать. Каждый делал что мог. За вторым устройством тоже пришлось идти сержанту — он один знал, как выглядят модули, и единственный из отряда мог их установить. Следовательно, пока Эхо не передаст ценный груз в руки Оскара на космодроме, умирать ему тоже никак нельзя, поэтому для защиты с ним снова пошел Чарли. Выбитый из колеи и стянутый узлами набухших нервов майор едва сам не укокошил сержанта. Его дрожащий палец несколько раз прожал курок, и пули со свистом пролетели рядом с головой Эхо. В какой-то момент сержант понял, что самой большой опасностью для всего живого теперь является сам майор, а не какие-то гипотетические мутанты, которых и след простыл. За всю вылазку к заводу они увидели только одного пьяного берлога, сонно бродящего по снегу. Этот был неприрученный, а значит, не желал иметь ничего общего с двуногими гостями города и просто прохаживался в поисках весны.

Топливный модуль и система синхронизации двигателей оказались куда тяжелее первого груза, и морпехи едва их доволокли. Помогло бьющее по ягодицам время. Оно, как невидимый поезд-призрак, мчало вперед и волей-неволей любого оказавшегося в этом потоке тоже толкало к цели.

Почти весь день ушел на поиски компонентов ракеты и маневрирование в заливе. Тысячи подлодок, выброшенных из чрева заводов, путались под ногами, но Альфа, как заправский капитан первого ранга, вел судно к цели. После залива началось длинное, очень длинное русло Северной Двины. Руины у реки сменились таежными деревьями — выгоревшими от космической радиации, но не упавшими, оставшимися стоять, как тролли, застигнутые солнцем врасплох. Еще несколько миллионов лет, и они превратятся в отличный поморский уголь. К сожалению, у путников не было столько времени, и они просто плыли мимо окаменевших деревьев.

Течение тормозило корабль, увеличивало расход допотопного топлива, и если на то пошло, проще было бы дождаться превращения леса в уголь, сделать синтетическую солярку и вдарить как следует. По понятным причинам это осталось резервным планом, а основным было