Первый кубанский («Ледяной») поход - Сергей Владимирович Волков

одну из них (Заборскую) в нужде и горе, которые она переносила так же скромно, как скромна была в походе, и так же стоически, как была в боях.

В 1927 году в «Возрождении» была статья А. Яблонского о девушках-офицерах. Он их назвал иронически «Офицерочки». Если бы он видел их в нашем походе, то он не только не назвал бы их так, но низко склонил бы голову во время панихиды и с уважением преклонился бы перед немногими уцелевшими, ибо это были доблестные офицеры.

Вечная память всем погибшим из них. А чудом уцелевшим – слава.

Опять на Дон

Солнце заходило, когда армия двинулась из станицы Успенской на село Горькая Балка. Предстояло пройти более 50 верст по открытой, ровной степи и ночью перейти через железную дорогу Тихорецкая – Торговая, по которой все время двигались бронированные поезда красных.

До самой железной дороги наш путь проходил по безлюдной равнине. По дороге ни одного хутора, ни одной хаты. Никто в станице будто бы не знал дороги прямо к железной дороге, минуя другие станицы. Генерал Романовский приказал мне найти верного проводника и вывести армию к указанному им месту. Я взял проводника, знавшего дорогу через станицу, находящуюся у железной дороги, которую мы должны были обойти с востока. Только приблизительно он мог указать место, где с большой дороги нужно было свернуть прямо на Горькую Балку. Поставив возле проводника своего младшего брата с приказанием не спускать с проводника глаз, я с разъездом двинулся в путь. Примерно в версте сзади шел авангард армии под командой генерала Маркова.

Наступила ночь, темная, тихая, южная весенняя ночь. Дорогу с трудом можно было различить. Я поехал рядом с проводником, боясь, что он удерет. Мы проехали уже более половины дороги, как проводник заявил мне, что где-то тут нужно сворачивать мимо станицы, но где, он точно не знает. Нужно нового проводника, но где его взять темной ночью в степи, вдали от жилья. А идти вперед нужно. Авангард вот-вот догонит меня. Будет позором для меня, если я не выведу армию к Горькой Балке. Но как рискнуть идти дальше только по компасу, не зная даже точного места, где стоишь? Проводника нужно добыть во что бы то ни стало. Спрашиваю казака: «Не пасут ли где-нибудь здесь скот из станицы?» – «Должно, пасут», – был ответ. «Ну, поедем дальше, будем искать». Поехали опять по дороге, временами останавливались, прислушивались, не слышно ли чего-нибудь. Вдруг в стороне – лай собак. Скорей туда! Лай все ближе и ближе. «Эй, есть кто там?» – «Есть». – «Ты кто?» – «Станичник». – «Знаешь дорогу мимо станицы на Горькую Балку?» – «Знаю». – «Ну, слава Богу! Веди».

В один момент новый проводник был верхом на заводной лошади, и мы галопом бросились к дороге, где ожидал меня мой разъезд. «Кто едет?» – раздался в темноте голос генерала Маркова. «Это я, Ваше Превосходительство, с новым проводником». – «Молодчина! Где вы его достали?» – «В степи…» Я рассказал как.

Двинулись дальше. Железная дорога где-то недалеко. Поднялась луна, как раз теперь ненужная, и стало светлее. Авангард почти подошел к полотну железной дороги, как вдруг в тишине раздалось приближавшееся «пф… пф… пф…», вдали стал вырисовываться силуэт поезда. Все вдруг замерло. Броневик… Ближе… ближе… Остановился? Заметил?.. – проносилось в мыслях. Один момент казалось, что поезд остановился. Но пыхтение, хотя и страшно медленно, стало слабее, силуэт поезда скрывался в предрассветной мгле. Ушел. Слава Богу. Все вновь двинулось вперед.

Вот и переезд. Армия быстро стала переходить через железную дорогу, последнюю по дороге к Дону. Высланные в стороны подрывники спешно закладывали подрывные патроны под рельсы. Стало светать. За полотном оставалось еще несколько повозок, как вдали показался опять броневик. Поздно. Снаряды ложились сзади обоза, только подгоняя его. Вот и Горькая Балка. Небольшая перестрелка, и село занято нами. Несколько часов отдыха, и армия вновь в пути к границам Донской области. Путь впереди свободен, и на Дону нас ждут друзья – восставшие казаки.

С. Ряснянский

Командировка к походному Донскому атаману[137]

22 февраля вечером, после взятия села Средне-Егорлыцкое (Лежанка), меня вызвал к себе генерал Корнилов.

– Мне доложили, что некоторые из донских партизанских отрядов хотят отделиться от генерала Попова. Поезжайте и приведите их в армию. Вы хорошо знаете как атамана, так и начальников отрядов, и поэтому я командирую вас, надеясь, что вы сумеете доказать им все значение усиления армии, идущей на помощь кубанцам… Вам даю разъезд из офицеров 6-го Донского полка, – сказал мне командующий армией.

– Слушаюсь, Ваше Высокопревосходительство.

Разговор был кончен. С нелегким сердцем я ехал в эту командировку: задача была деликатная; кроме того, армия шла на Кубань, а походный атаман – в восточные зимовники, то есть в противоположную сторону, и расстояние, доходившее между ними в тот день до 100 верст, должно все увеличиваться. Где и как я найду Добровольческую армию?

Рано утром 23 февраля я выехал из Лежанки; со мною были мой младший брат корнет[138] и 12–15 офицеров 6-го Донского полка под командой войскового старшины. Офицеры были вооружены шашками и винтовками, сидели на хороших лошадях, так что разъезд был вполне боеспособен и мог драться со значительно более сильным противником. Для меня это было очень важно, так как в степи бродило много небольших шаек красных. Как-то невольно вспомнил я пугачевщину и заволжские степи. Там и тогда маленькие заброшенные в степи крепости-деревни служили оплотом русской государственности в борьбе с самозванцем. Теперь и здесь этим оплотом, скорее, символом была маленькая Добровольческая армия, охраняющая светильник национального огня. И тогда, и теперь был бунт, беспощадный русский бунт низов против верхов.

Через станицу Егорлыцкую и западные зимовники я направился к казенному мосту через реку Маныч, где, по слухам, был генерал Попов со своим отрядом.

Уже стемнело, когда мы после короткого отдыха выехали из зимовника Букреева; до ночлега оставалось верст 15. Я взял проводника. Быстро наступила ночь, настолько темная, что в 10 шагах ничего не было видно. Ехали уже часа два-три, а зимовника все нет и нет. Проводник, вначале уверенно ехавший впереди, стал усиленно посматривать по сторонам, но трудно было что-либо увидеть – лишь слабо серела дорога… Вдруг мы заметили, что дорога раздваивается. Проводник наш остановился в нерешительности.

– Куда ехать? – спросил я его.

– Как будто бы прямо, а может быть, и влево.

Как быть? Блуждать по степи не хотелось, но и стоять на месте было бессмысленно: лошадям нужен был корм, всадникам