Демократизация - Патрик Бернхаген

14.3. Ключевые положения

• Стабилизация электорального поведения, возникновение воспроизводящихся паттернов партийной конкуренции и стабилизация лидерства являются ключевыми элементами консолидации демократии.

• Легитимизация и анкеровка – два ключевых субпроцесса демократической консолидации.

• Главными «якорями» в процессе анкеровки являются партийные организации, активные организации на входе в политическую систему, клиентелизм и неокорпоратизм.

• Анкеровка и легитимизация взаимосвязаны и даже могут дополнять друг друга.

Когда партии терпят неудачи?

Существует исследовательская традиция, которая рассматривает партии как главные причины расколов и глубоких конфликтов в обществе и в конечном счете как акторов, ответственных за кризисы и крушение демократии. Особенно в прошлом Европы и Латинской Америки мы можем обнаружить эмпирические основания для подобного взгляда, поскольку партии усиливали и без того глубокие общественные конфликты и, если это сопровождалось распространенными антидемократическими установками, могли привести к распаду демократического режима. В таком ракурсе рассматривается кейс Чили – один из самых обсуждаемых из тех, что случился после Второй мировой войны. Чилийский случай связан с возглавленным Пиночетом в 1973 г. государственным переворотом, причинами которого были серьезнейшие разногласия между партиями, а именно между христианскими демократами и социалистами, и социалистический план политических изменений, за который выступал Сальвадор Альенде. В других странах и регионах не социалистические преобразования, а этнические, языковые или религиозные конфликты были более весомой причиной расколов, которые, усугубленные вплоть до того, что ставили под угрозу существование демократических институтов либо останавливали или обращали вспять процесс транзита, могли привести к краху демократии, авторитарной реконсолидации, гражданской войне или к историческому тупику. На каждой стадии партийные лидеры и партии играют заметную роль. Однако внутри подобных процессов социальные движения, нелегальные формы участия и прежде всего применение насилия почти всегда дополняют деструктивную роль партий. Армия и полиция тоже часто становятся участниками этой «разрушительной игры».

Напротив, даже очень серьезные конфликты не достигают той стадии, когда они ставят под сомнение существование демократических институтов, если последние пользуются широкой и глубоко укорененной легитимностью; и тогда кризис демократии может ограничиваться изменением или исчезновением одних партий и слиянием других. Глубокий экономический кризис в Аргентине и политический кризис в Италии – два хороших примера кризисов демократических режимов, которые вовсе не потрясли распространенную среди населения веру в демократию саму по себе. Если этот взгляд верен, то ключевой аспект в событиях такого рода – это процесс «де-анкеровки», т. е. точная противоположность того, что происходит в течение процесса консолидации демократии. Таким образом, развитие кризиса связано с расширением и углублением неудовлетворенности на уровне масс, что приводит к делегитимизации и в то же время к внутренним и внешним изменениям, которые вызывают деструктуризацию «якорей». Это может проявляться в постепенном исчезновении партийных организаций в контексте деидеологизации, как, например, исчезновение коммунистической угрозы; или же значительный подрыв клиентелистских связей в ходе и в результате глубокого экономического кризиса; это может проявляться также в отмирании роли партий-инкумбентов как привратников на входе политической системы, когда процесс принятия решений оказывается фрагментирован; наконец, это может проявляться даже в упадке неокорпоратистского устройства, когда на первое место в политическом курсе выходят иные директивы и цели и в результате рушится кооперация между профсоюзами, предпринимателями и правительством.

Более того, следует помнить, что развитие кризиса связано со степенью и характеристиками прежде достигнутой легитимности, но еще больше – с трансформациями главных закрепляющих механизмов – «якорей». Это ведет к двум аналитическим следствиям. Во-первых, кризис косвенно связан с предшествующим процессом консолидации и тем, как он происходил, т. е. сформировались ли в этом процессе устойчивые закрепляющие механизмы. Во-вторых, если закрепляющие механизмы были слабы с самого начала, тогда кризис будет развиваться иначе, и ключевой вопрос в этом случае – насколько далеко зашло разочарование в демократии и ставится ли последняя под сомнение сама по себе. Наконец, возможное исчезновение международных ограничений, например завершение холодной войны, и появление вследствие этого специфических и случайных стимулов – все это тоже необходимо включить в более подробный анализ демократического кризиса.

Заключение

В целом обзор эмпирических свидетельств говорит о том, что клиентелистские и электоральные партии чаще других представляют собой воспроизводимые модели этой политической организации в процессах демократизации. Причина этого хорошо известна. Альтернатива таким моделям, а именно организованная массовая партия, больше просто нерелевантна. Такого рода партии были своеобразным порождением особого исторического периода в нескольких европейских странах, где глубокие экономические трансформации и идеологические доктрины, действуя совместно в рамках полноценных национальных государств, усилили друг друга и породили обсуждаемый эффект, т. е. массовые партии. Следовательно, в большинстве случаев только небольшие партии, сфокусированные непосредственно на выборах и имеющие сильных лидеров, выглядят жизнеспособными во время процессов демократизации.

Кроме того, не удивительно, если при анализе конкретных кейсов мы обнаружим три описанные выше модели: преемственности элит, преемственности партий и разрыва преемственности элит и партий. В то же время парадоксально то, что с эмпирической точки зрения модель преемственности элит охватывает кейсы со скрытой, но важной ролью антиавторитарной оппозиции, которая зачастую дает о себе знать в фазе кризиса авторитаризма. Когда роль партий и партийных лидеров анализируется в рамках процесса транзита, понятого широко, то нужно иметь в виду как минимум два следующих тезиса. Первый касается огромной вариативности транзитов, так что самое большое, что могут сделать исследователи, – это высветить лишь главные оси этой вариативности. Второе соображение заключается в том, что нужно учитывать роль не только партий, но и других акторов, причем и тех, что были институционально связаны с предшествующим режимом, как, например, армия, полиция, бюрократия, суды, и тех, что в той или иной степени относятся к организованным группам и движениям.

Если в процессе транзита действуют клиентелистские и электоральные партии и если партии и партийные лидеры делят свои роли с другими акторами, то неудивительно, что закрепляющие механизмы, такие как клиентелизм, оказываются более сильными и чаще воспроизводимыми, чем собственно партийные организации или организации, выполняющие роль привратников на входе в политическую систему, или отношения неокорпоратистского типа – ведь все эти модели подразумевают существование хорошо структурированных акторов[735]. Конечно, может иметь место консолидация, сопровождаемая стабилизацией электорального поведения, появлением воспроизводящихся паттернов партийной конкуренции и стабилизацией лидерства, но все это характеризуется слабыми или очень слабыми закрепляющими механизмами. Ключевой элемент, дополняющий консолидацию, – это достижение такой легитимизации демократии, которая может даже позволить изменить специфическую форму демократии, но не менять демократию как таковую на альтернативные недемократические режимы.

Наконец, особенно там, где с момента крушения авторитарных режимов была достигнута некоторая степень демократической консолидации, партии больше не актуализировали глубоких и радикальных внутренних расколов, которые могут вызвать коллапс демократии. Создается впечатление, что они в большинстве своем научились занимать умеренную позицию – не в последнюю очередь благодаря горькому опыту, как в случае Чили при Пиночете. В результате оказалось, что большинство нынешних кризисов протекает внутри демократического режима. Но в некоторых случаях они все же приводят к кризисам и внутри партий вплоть до их исчезновения. Последнее происходит, когда гражданское общество – на стороне которого часто выступают политические лидеры – считает, что партии неспособны решать насущные проблемы, и перенаправляет свою приверженность либо на другие партии, либо вовсе на политических лидеров.