Сибирский фронтир - Сергей Фомичев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
–Больше никого? – спросил я.
–Никого, – буркнул Дышло.
–С николаевскими в деревню ходили?
–Ходили, – кивнул Дышло.
–Аманатов резали?
–Было дело.
–Всех четверых в шею! – вынес я вердикт.
Дышло молчал, опустив голову. Когда он трезвый, он вообще–то ведёт себя смирно. Мухи не обидит. Одна беда – от выпивки удержаться не может. Попал в дурную компанию, как сказали бы в иное время. Остальные трое смотрели на меня скорее со злостью и во всяком случае с непониманием.
–В шею, это куда? – уточнил Глотов. – На Камчатку? В Охотск?
–Если в Охотск то в кандалах, – отрезал я. – Не желают в кандалах, пусть уматывают на все четыре стороны.
–Куда же тут умотаешь? – возразил Шишкин.
–А мне плевать. Пусть вплавь до Камчатки добираются. Пусть к диким идут жить, к Севке в компанию просятся.
–Брось! – встал на защиту виновных кто–то из парней. – Ну, побаловались мужики с девками. На то они и мужики.
–На то он и девки, – добавил другой.
Я обвёл взглядом людей, которых считал лучшими на фронтире. Откровенных живодёров ни Окунев, ни Оладьин не приглашали. И всё же половина из них находила наказание слишком суровым. Они не видели в проступках товарищей серьёзной беды, несмотря на то, что через их глупость могли погибнуть другие. Вся колония могла погибнуть. Втолковывать эти элементарные вещи я даже не пытался. Что толку? Даже начальники оставили проступки своих людей безнаказанными. А подсуетись они вовремя, глядишь, и избежали бы конфликта.
–Как решил, так и будет, – устало сказал я. – Кому не по нраву уговор, может валить вместе с этими недоумками.
Я повернулся к Дышло и его подельникам.
–Короче говоря, три дня на сборы и чтобы духу вашего здесь больше не было.
–А что с заработком? – спросил один из камчатских.
–Получите расчёт у Макара.
Наше закрытое совещание привлекло внимание всех прочих обитателей крепости. Когда дверь казармы, наконец, раскрылась, выпуская во двор гудящую толпу, там её встретила не менее внушительная, но молчащая толпа конкурентов. И я решил, что нет смысла откладывать разборку с главными зачинщиками. Но сперва нашёл в толпе Бочкарёва и Толстых.
–Своих, кто в насилии и погроме участвовал, я наказал, а с вашими мерзавцами вам самим разбираться, – сказал я. – Но спускать не советую. Иначе другим повадно будет. Лучше уж малостью обойтись, чем каждую зиму такую канитель терпеть.
Не дожидаясь их реакции, я повернулся к николаевским, которые стояли особняком.
–У нас уговор был диких не трогать? – напомнил я. – Был. Вы его нарушили. Ещё осенью разбоем занялись. Через это и война случилась. Сколько погибло людей, а вам не впрок наука пришлась? Теперь уже с местными поцапались, аманатов побили?
Сейчас мне не требовались ни оправдания, ни ответы, а потому резюме прозвучало почти без паузы.
–Тебя предупреждали, да ты не понял, – обратился я напрямую к Севке. – Так что убирайтесь отсюда подобру–поздорову.
Некоторое время крепость молчала.
–Как то есть, убирайтесь? – возмутился Севка.
–Садитесь на корабль и отваливайте.
–А не много ли на себя берёшь? – выступил Дурнев.
–В самый раз.
–И как же ты нас отсюда вышибешь, силой что ли? Из пушек палить будешь?
Николаевские зашумели, одобряя своего морехода. Мои парни молчали. Им и без того хватало чего переваривать.
–Стрелять не буду, сами уйдёте, – заявил я. – А останетесь – с голодухи загнётесь или от цинги. Из моих запасов больше ни зёрнышка не получите. Да и делать вам тут больше нечего. Зверя выбили. А на потаённые острова я нарушителей уговора не поведу.
–Из–за девок поганых парней кидаешь? – перешёл в наступление Севка. – Из–за диких дружков своих? А твой Макар не эти ли самые меха из наших мешков вытягивал? Считай, половина промысла в твои амбары перекочевала. И спроса не возникало, откуда они взялись.
–За меха вы сполна получили. Всю зиму жрали и пили почти задарма. На Камчатке дороже обошлось бы. Вернёте Комкову хлеб, получите назад шкуры.
Севка был сволочью, но глупым он не был. Серьёзность моих намерений дошла, наконец, до его мозгов. Поняв, что пробить в лоб не получается, он попытался смягчить конфликт.
–Так нам теперь добрать надо промысла–то, – сказал он подпустив в голос фальшивого миролюбия. – Ты же обещал хозяину потаённые острова показать, а теперь гонишь. Вот туда сходим, да и разойдёмся по мирному.
–Кукиш вам, а не потаённые острова.
–Нехорошо, – укорил Тарабыкин.
–Нехорошо? – возмутился я. – Да на кой ляд мне такая срань нужна? Через вас же, ублюдков, нас всех чуть не вырезали. Промысла ты не добрал? Может, ты парней мне вернёшь убитых? Васю Оладьина воскресишь?
–Ну, гляди, купчина, – громко прошипел Севка. – Просто так тебе это не сойдёт с рук.
Храбрые они парни, эти николаевские. В меньшинстве были явном, а всё равно стенкой на меня двинулись. Кто–то к голенищу потянулся за пальмой, кто–то за пазуху. Конфликт грозил перерасти в поножовщину, но я не желал ни отступать, ни уступать. И до поножовщины доводить дело не собирался. Конкуренты почти все только дрягалками да тесаками орудовали. А своих парней я ружьями снабжал. Правда стрелять по товарищам многие могли и не решиться. Одно дело драка, а другое расстрел. Зато коряки, те сразу стволы показали, дескать, рука не дрогнет. Николаевские попятились.
–Вот как? – взревел Севка. – Коряков на нас натравливаешь?
–Тебя я с большим удовольствием алеутам бы отдал, которых ты грабил – уже устав от перебранки бросил я. – Убирайтесь к чёрту!
Мы отошли к казарме, но зверобои долго не расходились, обсуждая справедливость решения. Чиж рассадил коряков по крышам на тот случай, если оппозиция попытается отомстить.
–Ох, пожгут они нас, – произнёс с беспокойством Комков.
Я пожал плечами, но не ответил. К нам подошли союзники.
–Зря ты так, – сказал Толстых. – Севкину дурь я не оправдываю, но больно уж круто ты взял.
–По–другому не выйдет, – ответил я. – Такой резнёй всё закончится. Мало не покажется.
–Я вот что… – сказал Толстых тихо. – Вместе с ними на Камчатку вернусь.
–Тебя никто не гонит, – удивился я.
–Ты не понимаешь. Мне в Нижнем остроге проходу не будет, если я сейчас твою сторону возьму. А мне там жить,
