Так кто же развалил Союз? - Олег Мороз

Наконец спор ему наскучивает. Он садится в машину.

— Как вам не стыдно! Что вы защищаете этих ублюдков? — успеваю я ему крикнуть, прежде чем он захлопывает дверь. Вот и я (к своему удивлению) начинаю втягиваться в наскоки на военных.

Возвращаюсь на Манежную площадь. Митинг здесь продолжается. На одном из балконов гостиницы «Москва», этаже на седьмом или восьмом, стоит человек в синем костюме в окружении других людей. Говорят, что это Жириновский. Время от времени он поднимает руку, как бы приветствуя тех, кто находится здесь, внизу. «Козел!.. Сволочь!.. Фашист!..» — несется в ответ. Говорят, после, когда меня уже не было на площади, этот деятель спустился вниз и даже пытался выступить. Однако ему не дали, чуть не побили.

Иду к манежу. На тех БТРах, что подошли недавно, само собой разумеется, уже толпы народа. С одного из них через мегафон говорит депутат Краснопресненского райсовета Иванов. Он сообщает, что Ельцин и другие российские руководители находятся на своем месте в Белом доме. Есть опасность его штурма, а народу вокруг здания не так много. Поэтому они просили, кто может, прибыть к Белому дому. Однако на этот призыв пока никто не откликается.

В толпе то и дело попадаются люди, злорадствующие по поводу переворота: «Что, дождались, демократы?! Скоро всем вам будет крышка!»

Вдруг раздается какой-то шум. Все бегут к тому углу Манежа, который обращен к журфаку МГУ. Та самая монтажная машина, которая была возле гостиницы «Москва», уже здесь. Водитель стрелой прижал к углу здания зеленую военную машину, которая пытается проехать на площадь. Что за машина? По виду похожа на пожарную. Люди раскрывают задние дверцы. Какие-то баллоны. «Да это же газ!» — кричит кто-то. Вот какая техника подтягивается к традиционному месту митингов.

Вскочив на подножку монтажной машины, депутат Иванов спрашивает у водителя его имя и объявляет во всеуслышание:

— Запомните имя этого героя — Сергей Лукьянов, — (не уверен, правда, что я хорошо расслышал это имя. О.М.) — На следующих выборах его надо избрать депутатом!

Иванов еще раз обращается к толпе с призывом идти к Белому дому: там складывается тревожная обстановка.

— Давайте разделимся пополам, — говорит он. — Часть останется здесь, а часть пойдет туда.

Я решаю идти к Белому дому. Время, по-моему, 13–30 (непосредственно в ходе тех событий недосуг было всякий раз взглядывать на часы). Колонна, конечно, более жидкая, чем обычно во времена демонстраций «ДемРоссии» (все сравниваю происходящее с ними). Однако по мере движения она становится полнее.

Крики: «Ель-цин! Ель-цин! Ель-цин!», «Долой КПСС! Долой КПСС! Долой КПСС!»

Кое-где в колонне флаги России. Транспарантов почти нет: не готовились к демонстрациям.

Продавщицам Военторга, глазеющим в окна: «Бросайте работу! Идемте с нами!» «А кто же работать будет?» — отвечают те. «Закрывайте лавочку! Не обслуживайте хунту!»

Маленький бородатый еврей, быстро вышагивающий в колонне, обгоняющий всех, призывает бить коммунистов. Я возражаю: «Бить никого не надо». «Это мое. Это никого не касается», — как-то странно произносит он и быстро-быстро идет вперед. В самом деле, кто знает, какие там у него с коммунистами личные счеты. «Эй, пузатые, скоро вас всех повесят!» — кричит он нескольким действительно пузатым чиновникам в штатском, с любопытством взирающим на шествие из ворот Министерства обороны.

У меня то и дело завязывается короткий обмен репликами с теми, кто оказывается рядом. «Вы думаете, из этого что-нибудь получится?» — спрашивает меня загорелая женщина лет 40 45 в белых джинсах и широкой блузке, вышагивающая рядом широким мужским шагом. «Из чего «из этого»?» — переспрашиваю я. «Ну, из этих демонстраций, из этих протестов.» — «Конечно, получится», — заверяю я, хотя и сам не знаю, получится или нет. Никто ничего не знает, где что происходит и чем все это кончится. У них власть, у них сила…

Какой-то мужик из числа соседей по колонне рассказывает, что вчера, то есть 18-го, сразу же после салюта (был какой-то «день») он слышал перестрелку в Кремле (живет неподалеку). Что еще за перестрелка?

За Арбатской площадью параллельно колонне демонстрантов, ставшей к этому времени уже весьма внушительной, по Новоарбатскому проспекту робко течет ручеек из машин. Едут шагом. Пассажир одного из такси бросает демонстрантам через спущенное стекло: «Ну что, дождались, демократы?!» Что тут началось! Я думал, его разорвут на части. Если бы не утихомиривающие голоса людей рассудительных, так бы оно, наверное, и случилось. Кончилось тем, что один из демонстрантов взгромоздился на капот машины спиной к подлецу-пассажиру. Так и ехал. Водитель не осмелился его согнать.

По сторонам улицы множество зевак. «Пошли Ельцина спасать!» — крикнул я им. «Мы не Ельцина мы себя спасать идем», — поправил меня сосед по колонне.

Во главе колонны та самая монтажная машина (не знаю, как она точно называется). На ней куча народа, российский флаг. Время от времени водитель сигналит в такт каким-то скандируемым лозунгам (сами они мне не слышны): «Та-та та-та-та та-та-та-та та-та!» Это, должно быть, звездный час парня. Думаю, никогда в жизни у него ничего подобного не было. Да и вряд ли будет.

Приближаемся к Новоарбатскому мосту. Что впереди, не видно. Через некоторое время, однако, из первых рядов доносится мегафонный голос все того же неугомонного депутата Иванова:

— Внимание! Сейчас возможно столкновение! Первые три ряда, возьмитесь за руки! Женщины, уйдите из передних рядов!

(Еще на Манеже депутат Иванов объяснял нам, что лучший способ противостоять милиции и войскам — это взяться за руки).

Небольшой холодок по коже. Теперь уже видно: впереди какие-то военные, какая-то зеленая техника. Если они действительно собираются штурмовать Белый дом, для них есть прямой смысл «притормозить» нашу колонну. Причем «притормозить» любыми способами, вплоть до стрельбы на поражение. Это ведь обычные войска, их никто не обучал «щадящим» методам борьбы с «уличными беспорядками», — дубинками, газом, резиновыми пулями.

Как ни странно, однако, опасное место проходим беспрепятственно. Военные куда-то исчезли. Слева, словно в засаде, два танка с задранными кверху орудиями (как бы демонстративно задранными дескать, стрелять в народ не будем). Тем не менее дальше, на мосту, опять нагромождение каких-то военных машин. Но нам на мост не надо. Мы поворачиваем к Белому дому, идем к парадной лестнице перед ним, поднимаемся к главному подъезду. Я оказываюсь на верхней площадке. Стоим.

От Белого дома протискивается несколько человек. В одном узнаю Хасбулатова. Он влезает то ли на каменную тумбу, то ли на вазу для цветов сбоку от парадной лестницы в нескольких шагах от меня. Ему дают мегафон. Он рассказывает о ситуации. Говорит, что состоялось заседание Президиума Верховного Совета РСФСР, который не признал ГКЧП и постановил созвать сессию ВС 21-го числа.

(Как подумаешь, какую возможность войти в историю порядочным человеком упустил этот деятель! Это, конечно, мое позднейшее добавление к августовским дневниковым записям. А тогда Хасбулатов для многих демократов был, если можно так сказать, одной из «икон». Ближайший верный соратник Ельцина. Не пройдет и пяти месяцев, как этот ближайший соратник всадит первый нож в спину президента).

Против решения Верховного Совета о непризнании ГКЧП голосовали, по словам Хасбулатова, лишь два члена Президиума. Крики: «Кто? Кто?» — «Исаев и Исаков» — «Подонки!!! Позор!!!» — несется из толпы.

Почему сессия только 21-го? Это ведь так нескоро! За эти два дня хунта такого может наворотить! А союзный Верховный Совет соберется вообще лишь 26-го. Это и вовсе какая-то «запредельная» дата. Впрочем, от союзного ВС ничего путного ожидать не приходится.

Хасбулатов сказал, что час назад здесь выступил Ельцин. Сейчас время 14-30-15-00 (опять-таки восстанавливаю в памяти вечером, непосредственно в тот момент не особенно смотрел на часы). (Позже станет известно: это было то самое знаменитое его выступление «с танка»).

Вслед за Хасбулатовым выступает какой-то представитель Литвы. Он предупреждает, что самая большая ошибка надеяться на добрые чувства заговорщиков. Опыт Литвы говорит, что победу можно вырвать только собственным мужеством.

Ораторы уходят. Начинает накрапывать дождь. У кого нет зонтов, как у меня, те идут к зданию, становятся возле оконных проемов там сверху не капает.

Ждем, что предпримут путчисты. Какие-то их действия могут последовать в любой момент. Думаю, они вполне осознают, что промедление, как говаривал незабвенный Ильич, для них смерти подобно.

В наружных оконных нишах, где мы прячемся от дождя, естественно разговоры. Когда кто-то что-то начинает говорить, все напряженно прислушиваются. Информации о происходящем по-прежнему почти никакой. Какая-то женщина, приехавшая из Прибалтики, рассказывает, что чиновники в Белом доме разговаривают с ними, с прибалтами, неприязненно: дескать, они первыми заварили кашу, они первейшие смутьяны. Из этого она делает вывод, что за спиной у Ельцина может быть пятая колонна. Впрочем, и без этих объяснений, без этой логики вполне ясно, что и в Белом доме, и в других вроде бы лояльных «домах» сколько угодно людей, готовых перебежать на «ту» сторону. Дождь то усиливается, то слабеет. Когда слабеет, я выхожу из своего укрытия, протискиваюсь к краю площадки (здесь стоит толпа под зонтами), всматриваюсь, что происходит на мосту.