Принцесса выходит в свет - Михаил Коссой

Дойдя до этой мысли, принцесса не стала оглядываться на рыцаря. Она и без всяких взглядов знала, где он – сзади, чуть справа, шагах в двадцати, и на принцессу не смотрит.

Она просто чувствовала, что он, например, не поехал вдоль колонны, как регулярно делал. Что не движется по левой стороне дороги, как часто бывало. Что не следит за ней взглядом. Так человек чувствует – чешется у него левая лопатка или правый бок.

Принцесса уже давно заметила, что Элладайн обладал каким-то даром управления людьми на расстоянии, но никак не могла понять, как это у него выходит. Если она была далеко от него – все было в порядке. Стоило оказаться шагах в ста – она отчетливо понимала, что рыцарь ее заметил. В тридцати шагах она умела различать, смотрит он на нее или нет – если смотрел, начинала нагреваться ближайшая к рыцарю половина тела. Или щекотало в подвздошье. Или леденило позвоночник.

Принцесса сосредоточилась и уставилась на ухо ехавшего впереди Клифа. Если у Элладайна получается, то она тоже должна мочь! А если она может, то ухо должно покраснеть, а потом Клиф должен повернуться. Стараясь разогреть чужое ухо побыстрее, принцесса ненароком прищурилась и слегка поджала губы. И Клиф повернулся!

– Что случилось? – спросил он, вглядываясь в лицо принцессы. – Седло натирает?

Принцесса скисла.

– Ничего, – буркнула она и стала смотреть на дальние холмы.

Очевидно, над управлением на расстоянии надо еще поработать. Когда смотрел Элладайн ни у кого не возникало подозрений, что ему жмут сапоги.

На расстоянии дюжины шагов от рыцаря ее начинало выпрямлять и тащить за уши вверх. В шести шагах обычно отказывала способность ясно мыслить, потому что становилось важно одновременно понимать, как она выглядит, как она при этом выглядит в его глазах, кто она вообще такая, а попутно еще быстренько разобраться в положении дел в королевстве и мире. Все путалось и возникало сплошное волнение.

А ближе четырех шагов к рыцарю было и вовсе не подойти.

Не подойти и все. Внезапно появлялось острое ощущение, что это неуместно и невовремя, что нет никаких причин находится так близко. Возникало такое напряжение, словно это близкое расстояние должно к чему-то вести, но было совершенно неясно к чему. Это как сидеть рядом с раскаленной печкой: так-то вроде тепленько, но если прислониться случайно, то можно и обуглиться.

В холодном осеннем воздухе от таких размышлений над принцессой стал подниматься парок. Она раздвинула на груди полы плаща. Элладайн всегда находился внутри маленького замка, был окружен невидимой, но от этого не менее каменной стеной. Если, скажем, неосторожно к рыцарю побежать, то об эту преграду можно было физически довольно больно удариться.

Принцесса знала, что если преодолеть этот барьер, оказаться совсем близко, так чтобы руки Элладайна охватывали ее, то ощущения были… – принцесса поискала сравнение – как у фаршированного поросенка в духовой печи: тепло снаружи, разнообразие привкусов внутри и можно уже не двигаться. Можно было забыть не только про собственный характер, но даже выдернуть из себя скелет и выбросить за ненадобностью – руки Элладайна все равно были надежнее. И… – принцесса ощутила, как прислушиваясь затаил дыхание внутренний голос, и назло ему подумала погромче – …это было приятно!

Несколько раз ей доводилась бывать в объятиях Элладайна. Если сложить продолжительность всех этих случаев вместе, то лошадь успела бы сделать шага четыре. Однажды это было ночью, когда он вытащил ее из придорожной харчевни, где с ней хотели развлечься рабочие с соляных шахт. В другой раз среди бела дня, когда ее собирались зарезать хаарданские наемники. И еще раз недавно, когда варханский советник пытался выдрать у нее ногти. Принцесса повела плечами.

Выходило так, что каждый раз она попадала в рыцарские руки только дойдя до критического истощения всех сил и чувств. Каждый раз она не просто стояла на краю обрыва, а как бы уже начинала падать. Другого пути к его рукам с мышцами, похожими на туго скрученные веревки, кажется, не было. Принцесса рассеянно огляделась по сторонам.

– Обрывчик подыскиваешь? – тут же спросил внутренний голос.

Принцесса внезапно поняла, что ответ «да», смутилась и уставилась на дорогу между ушами своей лошади.

В остальное время Элладайн походил на сложенный из серого бугристого камня камин, который давно не протапливали. Он пугал черной разверстой пастью и одновременно манил развести огонь. По привычке своего деятельного характера принцесса немедленно принялась набрасывать способы, как именно можно было бы разжечь огонь в Элладайне.

– Ух ты! – не выдержал внутренний голос на третьем или четвертом варианте. – Щекочите меня перышком – какие сладости!

Принцесса и сама была удивлена, но голосу в этом не призналась и велела ему заткнуться. Хорошо, что он внутренний и ему снаружи не видно, как покраснели ее щеки и уши. Принцесса почесала спинку носа и из-под руки покосилась, не косится ли на нее кто-нибудь? Как ее вообще занесло в такие размышления? Это по дороге-то на войну?

– Возьми себя в руки, драгоценная! – приказывала себе принцесса в такие моменты и возвращалась к дороге, к войне и к размышлениям о том, как именно ее сюда занесло.

На утро третьего дня, пребывая в раздумьях все того же рода, принцесса выехала на вершину плоского холма и остановилась перед развилкой.

– Подождите, – сказала она и потянула повод.

Это была последняя возможность сойти с выбранного пути. Налево – риск для нее самой и гибель ее солдат, направо – относительная безопасность и почти никаких обязательств. Рядом остановил коня рыцарь Элладайн. Движение воздуха на открытой возвышенности бросило принцессе на лицо ее собственный темный локон.

Однако, пойди они сейчас направо, они могут и вовсе не успеть встретиться с силами короля до большого сражения. И вместо исполнения сильного тактического маневра в самый важный момент принцесса будет метаться за рекой, потому что запуталась в собственных решениях. Неизбежность и неотвратимость взяли с двух сторон принцессу за локти, прижали их к телу, затруднили дыхание.

Почему благородство и решительность всегда подают под острым соусом из опасности и ответственности? А удобством и беззаботностью приправляют только уклончивость и слабохарактерность? И главное: почему юной девице нужно обязательно разбираться в таких головоломных вещах, чтобы решить элементарный вопрос – по какой дороге поехать?

– Может, приказать ставить шатры? – зевнул внутренний голос. – Тут размышлений на месяц.

Принцессе по статусу положено решать совсем другое! Например, если бы слева ее ждал жених-блондин, а справа жених-брюнет, вот это был бы вопрос вполне ее тематики! Вот она бы с удовольствием и волнением такое решала бы!

Возникло ощущение, что внутри у принцессы что-то подпрыгивает и дергает за веревочки, привязанные к губам. Это гоготал внутренний голос.

– Ну конечно! Решала бы она! – голос утер слезы. – Мы бы и вздохнуть не успели – ты бы уже развернулась и везла нас назад!

Принцесса ничего не сказала ни голосу, ни вслух. Она даже не посмотрела на своих спутников. Ясно было, что взгляд у нее получится растерянный, ищущий и умоляющий избавить от всего этого, а такой образ себя принцессе не нравился.

Она убрала локоны с лица и качнула поводьями, увлекая за собой всю колонну по дороге налево. К середине дня они вышли к реке недалеко от Баертона.

– Вот тут и броды, – сказал проводник. – Тут все ездят. Там за холмом есть еще поменьше, – он махнул рукой на запад. – А справа, почти до Борнемских мостов, дороги через реку нет.

Элладайн кивнул и повел коня к броду. Принцесса, Клиф и сопровождающие отправились вслед за ним на другой берег. Здесь дорога от реки проходила по длинной лощине шагов в восемьдесят шириной. Слева ее ограничивало болотце, поросшее серой ольхой, еще удерживающей желтые пятна листвы. Справа в излучине стояла небольшая роща, за которой река изгибалась к северу.

Принцесса проехала вперед, где лощина разворачивалась в большое поле, за которым виднелся довольно высокий лес. Поле было серо-желтым, жухлым и от этого кочковатым. Слева его ограничивал холм, о котором сказал проводник. Его ближайшая сторона была будто отрезана гигантским ножом, скорее всего, его потихоньку подмыла река. Получился треугольный обрыв, который сходил на нет далеко впереди и возвышался стеной над болотом сзади и слева.

Последним штрихом общего уныния стали поднявшиеся над рощей вороны. Принцесса почувствовала, как углы рта самопроизвольно опускаются, и сжала губы поплотнее. Они все