Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт - Фаня Шифман

Когда Коба Арпадофель попросил его растолковать, в чём суть его оригинальной системы связи, Тим, придав голосу солидности, туманно и многозначительно произнёс коронную фразу: «Вся сила в обертонах! А в особо сложных случаях — в унтертонах!.. — поднял он палец и выкатил глаза. — Не волнуйтесь, шеф, вы уже можете считать себя вписанным на первое место в авторской заявке. Вы и Миней…» — «А его-то зачем? Разве мало ему числиться во всех изобретениях Блоха на первом месте? И ва-аще… он теперь всего лишь советник… О-кей: нынче председатель счётной комиссии — и пусть будет доволен! А в патентах… Мы с тобой, и только мы! Понял-л-л?!» — «Тише-тише, адон Коба! Не фанфарируйте, ради Б-га! Не надо! В общем, я чего хотел сказать?.. Вы же знаете: мои фелио-эффекты, как и ваши фанфарисцирующие интонации, на обертонах держатся. У вас это природное, а в фелио я искусственно создал эффект вашего несравненного горлышка. Но есть одно важное отличие: ваше горлышко фанфарисцирует обертоны и унтертоны мощно и естественно, то есть имеет место естественный процесс многократного усиления, он же — квази-арифметическое сложение и возведение в степень. В фелио предусмотрена и обратная задача — гашение. Для этого я использую алгебраическое суммирование и логарифмирование, чтобы пригасить то, что нужно. И, конечно, закон окривевшего кольца. Принцип фелио, как я уже говорил, основан на хитрой системе виртуальных звуковых зеркал и линз — оригинальное творчество моего сектора!.. Но об этом — т-с-с!..» — «Вот сейчас и посмотрим… — прогудел Коба, он даже не пытался делать вид, что с интересом вслушивается в технические термины, которыми привычно сыпал Тим, и с трудом дождался конца его заумной речи. — Сегодня для тебя решающий день! Если, конечно, у твоего фелио всё выйдет, как задумано, наш Турнир это покажет. Давай, подключай своё фелио, куда следует… Но сначала я хочу посмотреть…» Тим огляделся по сторонам. Внутри кокона кипела бурная деятельность. Фанфаризаторы переговаривались тихим свистящим шёпотом, и Арпадофель, глядя на них, приглушил свои фанфарические интонации.

Снаружи, между слоновьими копытами кокона, вальяжно прогуливались не допущенные в Центропульт, святая святых угишотрии, близнецы Блох. Воспользовавшись тем, что родители не видят, они с наслаждением тянули необычные толстые и длинные сигары, источающие вьющийся тонкими спиральками вокруг их голов сладковатый, дурманящий дымок с причудливой гаммой запахов. Не то, чтобы они боялись гнева своего утратившего родительский авторитет отца, просто им сейчас не хотелось вступать в дискуссии ещё и на эту тему, не хотелось лишний раз качать права свободной личности делать всё, что они хотят, в любое время и в любом месте.

Прогуливаясь, братья подошли к месту, откуда открывался широкий обзор «Цедефошрии».

Галь заметил, что она чем-то напоминала гигантские пчелиные соты, при этом каждая ячейка походила на ракушку то ли мидии, то ли ещё какого-то моллюска. Гай, удивлённо вглядывающийся в эту сложную конструкцию, спросил слабым голосом: «А что, ячейки, или… как-их-там… ракушки… это что — зрительские сектора?» — «Угу… — кивнул Галь. — Между собой они не должны сообщаться. Зрители одного сектора могут в принципе смутно видеть происходящее в соседнем секторе, но не более того…

А уж слышать они и вовсе могут только то, что подаётся на громкоговорители их сектора!» — «А как это?..» — изумился Гай. — «Ну, посуди сам, братик! Люди пришли на Турнир, чтобы послушать и оценить представляемые различными коллективами концертные номера. Так зачем им отвлекаться на постороннее!.. Шумы, мнения… — чуть слышно прибавил он, так, чтобы брат не услышал. — И ва-аще… пусть они на этом празднике новой жизни побудут в родной среде: это на них подействует положительно, исключит ненужные трения, волнения. Поэтому переход из одного сектора в другой сделали… э-э-э… не то, чтобы совершенно невозможным, а просто затруднительным. Ты не знаешь, как долго приходится плутать в переплетениях извилистых аллей, и не всегда успешно, чтобы добраться до некоторых, определённых секторов…» — «Ох, не завидую я нашей сестрице! До своих дружбанов-антистримеров ей уже не добраться!» — «Ты так думаешь, брат? Она же заранее их нашла и с ними осталась… Предки этот момент прошляпили, да и мы с тобой тоже…» — «Так что же теперь?» — «А ничего! Дадим ей немного посидеть с ними, а потом… Я уже предвижу отличную потеху!.. То, что я тебе сейчас рассказал, ещё не предел изобретательности фанфаризаторов Тимми. Участникам Турнира (но не всем! — ха-ха-ха!) заранее сказали — не сидеть со своими друзьями и близкими, а сразу идти в артистическую и там ждать своего часа. Никаких репетиций, проигрышей, дышаний перед смертью! Труднее, чем из сектора в сектор, попасть из любого сектора на сцену!» — и Галь громко расхохотался.

«Но для фанфарматоров Центропульта таких проблем не существует, как и для дубонов! — важно прибавил Галь, смачно затянувшись и сплюнув. — И ещё!.. Если простые зрители не могут слышать ничего, кроме того, что происходит на сцене (вернее, того, что им даст услышать фанфарматор) мы, дубоны, снабжены специальными приборами… э-э-э… не помню, как называются… Вроде смесь фелиофона и цакцакона, настроено на голос владельца… В наблюдательной каморке Центропульта сидит фанфарматор, его функция называется… э-э-э… кешев — он контролирует происходящее в каждом секторе и нам даёт знать, если что. В экстренном случае он включает специальный маячок, и на прибор Кошеля поступает сигнал, а он уж нам даёт команду. И мы должны действовать согласно команде и инфе от кешева. Понял?» — «Понял… не маленький…» — «А в антракте мы с тобой сестрицу водворим в лоно семьи…»

Тим пригнулся поближе к Арпадофелю и вытащил свой карманный фелиофон: «Вот оно…» — «А-а-а… А я как раз и хотел тебе сказать, что его надо сделать в виде та-фона!» — «Мы с вами синхронно мыслим и действуем, шеф! — со сладкой улыбкой заявил Тим, склонившись ещё ниже к Куби-блинку. — Предыдущую модель я испытал в «Цлилей Рина»; тогда-то я и понял, что шофар — серьёзная угроза для фелио-эффекта. Но к сожалению, мне пока не удалось создать фелио-эффект, подавляющий звуки шофара».

— «Постой, постой! — взвился Куби-блинок, лицо которого начало наливаться яркорозовым, переходящим в густо-багровый. — Значит, надо было заранее, до Турнира, объявить о запрете шофара!..» — «В принципе Фели подготовила общественность к тому, что шофар — это вредный для здоровья источник звуковой агрессии и проникновения в подсознание слушателей. Из всего, о чём она говорила во всех статьях и передачах, можно сделать правильный вывод: шофар необходимо запретить. Офелия запросто сошлётся на целые потоки писем от встревоженных граждан, требующих запретить шофар». — «А такие письма и в самом деле шли потоками?» — осведомился Коби бесцветным голосом, словно его это мало интересовало, но левый его глаз почему-то сверкнул зелёным, после чего тут же изобразил стремительное мигание огней светофора. — «Ну, Офелии нетрудно это доказать!..» — Тим многозначительно выпятил подбородок. — «Понимаю твою мысль!» — с удовлетворением тихонько прогудел Арпадофель.