Богиня мщения - Джеки Коллинз

— То же, что и всегда. Ей все так же не терпится вырваться на свободу и начать самостоятельную жизнь без нашей опеки.

— Без твоей, — мягко поправил Ленни.

— Хорошо, без моей, — согласилась Лаки.

— Что ж, она берет пример с мамочки, и я ее нисколько не виню.

— Я, в отличие от Макс, хорошо представляла, что почем в этой жизни, и умела о себе позаботиться.

— Макс тоже в состоянии за себя постоять. Я уже говорил это и повторю еще раз. Наша дочь индивидуалистка, максималистка и бунтарка; ей нужно пространство, чтобы развернуться…

— Пространства у нее достаточно, — отрезала Лаки. — Взять хотя бы завтрашнюю вечеринку, которую я для нее устроила… Если ей мало, я просто не знаю, что еще ей нужно! Между прочим, Туз приехал из своего захолустья, чтобы ее поздравить.

Ленни кивнул.

— Туз — нормальный парень. Он мне нравится.

— Главное, чтобы он нравился Макс.

— У тебя есть какие-то сомнения?

— Не то чтобы сомнения… — Лаки покачала головой. — Просто… Тебе не кажется, что Макс еще слишком молода для прочных отношений с постоянным бойфрендом?

— Нет, если бойфренд действительно нормальный парень.

— Ты имеешь в виду — вроде тебя?

— Именно. — Ленни снова рассмеялся.

— У вас потрясающее самомнение, мистер Голден, — пошутила Лаки. — А между тем я уверена, что ты даже не помнишь наше первое свидание.

— Разве его можно забыть? — удивился он.

— Тогда давай, рассказывай, как все было, — потребовала Лаки. — И подробно.

— Это что, проверка? — возмутился Ленни, приподнимаясь на локте.

— Может быть, — поддразнила она. — Я хочу посмотреть, как ты сдашь этот небольшой экзамен.

— Это было в Нью-Йорке, в китайском ресторанчике. Мы выпили бутылку водки…

— Потрясающе! — сказала Лаки. — Ты действительно кое-что помнишь. Ну а дальше?..

— Ты правда думаешь, что я мог забыть что-то, что касается тебя и меня?

— Нет, просто мне казалось — ты начнешь рассказывать о том, как мы в первый раз занимались любовью… тогда, на юге Франции, на плоту. Это было что-то незабываемое!

— Совершенно с тобой согласен, — кивнул Ленни. — Я даже подумываю о том, чтобы повторить этот опыт в самое ближайшее время. Например, сразу после того, как закончу работать над моим фильмом.

— Я не против.

— Я тоже.

Они обменялись долгими взглядами.

— Но наше первое свидание тоже было замечательным, — сказал Ленни. — После того как мы выпили бутылку водки, ты потащила меня в какой-то джаз-клуб в Гринвич-Виллидж, где мы проторчали до четырех утра.

— А потом ты потащил меня в какое-то сомнительное кафе для таксистов и водителей автобусов, где мы до утра пили дрянной кофе и болтали обо всем на свете.

— И ты была счастлива.

— Не отрицаю. — Лаки сделала паузу, потом продолжила: — Но главное было не в этом. Главное заключалось в том, что той ночью мы полюбили друг друга.

— Да не может быть! — Ленни сделал удивленное лицо. — А вот этого-то я как раз что-то не…

— Не шути со мной, Ленни Голден! — сказала Лаки железным тоном и прищурилась. — Раз я так сказала, значит, так оно и есть.

— О’кей, о’кей! — рассмеялся он. — Конечно, мы друг друга полюбили… И теперь мы престарелая супружеская пара, обремененная детьми, обязательствами и недвижимым имуществом.

— Выбирайте выражение, мистер! — Лаки шутливо ткнула его кулаком в живот. — Я, во всяком случае, не чувствую себя ни «старой», ни «обремененной».

— Скажу вам как на духу, миссис Голден, и плевать на последствия… — торжественно проговорил Ленни и прижал руку к сердцу. — Вы и сейчас остаетесь прекраснее всех на свете. Кроме того, мне всегда нравились, э-э-э… хорошо выдержанные женщины.

— В каком это смысле — хорошо выдержанные? — Лаки подозрительно прищурилась.

— Ну, как коньяк, — пояснил Ленни с самым невинным видом. — Чем больше лет, тем лучше букет.

— Ах ты!..

— Да, я такой. — Одним быстрым движением он повернулся так, что Лаки оказалась под ним. — И сейчас я докажу вам, миссис Голден, что для меня вы по-прежнему самая красивая и самая желанная.

Многие звезды устраивали после своих выступлений небольшой прием для зрителей — естественно, не для всех, а только для узкого круга избранных. Джеральд М., однако, частенько пренебрегал подобной практикой, но сегодня он пел в Вегасе, а среди здешней публики могли оказаться знаменитости самого крупного калибра, поэтому он решил не рисковать и посмотреть, кто придет воспеть ему хвалу. Кроме того, он все равно оставался в городе, чтобы посмотреть боксерские поединки, а поскольку певец только недавно расстался с очередной любовницей — очень и очень амбициозной актрисой, впрочем, все актрисы были амбициозными и эгоистичными, — он решил, что было бы неплохо посмотреть, что может предложить ему Вегас в качестве замены.

Как бы там ни было, последним человеком, которого Джеральд М. ожидал увидеть на приеме после концерта, была его собственная дочь, которую, правда, он узнал с большим трудом. Без привычных афрокосичек Куки была сама на себя не похожа.

— Что случилось с твоими волосами, цыпленок? — спросил он, когда Куки и ее друзей провели в просторную, но битком набитую гостями гримерную, расположенную рядом с частным баром.

— Не называй меня так! — прошипела Куки, в ужасе закатывая глаза. — Это… унизительно.

— Эта девчонка — мой маленький цыпленочек, — пояснил Джеральд М., обращаясь к собравшимся в гримерке людям. — Я растил ее один вот с такого возраста… — Он показал рукой фута на два от пола. — А поглядите на нее теперь — Куки стала совсем взрослой!

Певец щелкнул пальцами, и подскочивший официант поднес ему бокал рома, который Джеральд М. осушил в два больших глотка.

— Что ты тут делаешь, сладенькая? — спросил он у дочери. — Как тебе понравилось мое выступление?

«Никак, — хотелось сказать Куки. — Никак, потому что мне противно смотреть, как мой отец скачет по сцене в обтягивающих кожаных штанах, красуясь перед престарелыми неудачницами, которые только и мечтают с ним трахнуться».

— Это было что-то феноменальное! — вмешался Фрэнки, незаметно оттесняя Куки в сторону. — Вы превосходный артист, — добавил он, с чувством пожимая Джеральду М. руку. — Я в восхищении. Каждый ваш концерт — событие, которое способно до основания потрясти этот гребаный мир. Извините, сорвалось… — добавил он, немного подумав.

— А ты, собственно, кто такой? — настороженно спросил Джеральд М.

— Меня зовут Фрэнки Романо, и я — друг вашей дочери. Рад познакомиться с вами, сэр.