Современный румынский детектив [Антология] - Штефан Мариан

— А вы к нам по какому делу? Профессор рассказал об их беде, добавив:

— Мы собиратели фольклора… — Ась?

— Песни собираем, пословицы…

— Ежели только это, то ничего. А те, что до вас, иконами разжились, церковь пустую оставили. — Он выпустил дым через нос, медленно, со смаком. — Дак придется маленько подождать, покамест не придет Митрий, полевой сторож.

— Подождем.

Они сели на скамейку. Дед протянул пачку сигарет. Челнок вытащил одну, увидел, что это «Национальные», и положил обратно.

— Не нравятся, парень?

Вор улыбнулся по-жеребячьему, косо, чтобы не выдать отсутствие зуба.

— Не очень…

— А какие ж ты куришь? «Снагов», «Амирал»…

Старик вытащил другой платок, с узлом, развязал его не спеша и протянул вору монету в 25 банов.

— Получи, сынок, разницу, чтоб не оказаться в убытке. Силе посмеивался. Димок чуть было не отбрил деда на воровском жаргоне — едва сдержался.

— Вот-вот ужо придет Митрий-то. — Старик хмыкнул. — Стало быть, он подумал, что вы родня председателю, раз спер одежду.

— А что у них?

— Ась?

— Чем не угодил ему председатель?

— Война у них! С осени судятся… хочет доказать свою правоту. Как вы считаете?

— Кто его знает…

— Ась?

— Не знаю, деда!

— Верно, неоткуда вам знать. — Дед уселся поудобнее, — Все заварилось из-за повозки кукурузы, что Митрий увез с кооперативного поля. Только въехал он в село, откуда не возьмись — председатель. Ты, говорит, вор. А сторож несогласный. Чуть не подрались. Дальше — больше, дошли люди до суда. — Дед посмотрел на беглецов ясным взглядом. — Вы как полагаете? Кто выиграет?

— Как тебе сказать, раз попался с поличным…

— Ась?

— Это называется кражей общественной собственности.

— А он говорит — нет. Всем доказывает, что имеет на руках доказательство.

— Какое доказательство?

— Уездную газету. Там, люди добрые, черным по белому напечатано, что наши собрали весь урожай к первому октября…

— Ну и хорошо.

— Так-то оно так, а только Митрий загрузил повозку пятнадцатого, две недели спустя… Тоись негде ему было красть.

— Ишь, чертяка! — удивился Димок.

— Зараз в Бухаресте судятся. Вы как считаете?

— Мне кажется, полевой сторож умышленно добился суда, — заметил Профессор.

— Я тоже так думаю. — Дед вздохнул. — Правда — она завсегда как шило из мешка, Пущай отвечает тот, кто начальству набрехал!

— А если у него рука… — усомнился Челнок.

— Есть рука. Двоюродный брат в прокуратуре.

— Ну, все ясно!

— Им сейчас тоже занялись…

В доме зашумели. Тяжелые сапоги отстукивали пляс, музыканты рвали струны своих инструментов… Дед вздохнул и взялся за метлу.

Димок заерзал беспокойно:

— Что-то долго ждем… — Ась?

— Задерживается сторож!

— Придет, обязательно придет! Потерпите. Вот-вот явится… По дороге потянулись сельчане. Здороваясь с дедом, бросали недоуменные взгляды на чудно одетых незнакомцев.

Дед остановил прохожего:

— Что ж ты, Илья, не пришел вчерась поглядеть ахтеров?

— Ну их к богу в рай! Тот раз обмишурили, хватит!

— Ты на мельницу?

— Ага.

— Встретишь Митрия Киперь, скажи, пущай поспешает сюда. Тут товарищи по делу его дожидаются.

Крестьянин еще раз глянул на незнакомцев и пошел своей дорогой. Силе повернулся к старику.

— А ты был на вчерашнем представлении?

— Был.

— И понравилось?

Дед обнажил зубы. Он отставил метлу и вытащил сигареты.

— Понравилось. Как не понравиться, ежели по десять леев с носа. Должны были начать в три, да пока стучали поленом в ворота, чтобы согнать людей, да пока красила губы жинка председателя — она у нас как-никак барыня, — солнце зашло. Господи, а как задули в свои трубы четыре паршивца, да так громко, моя старуха испугалась — и ходу оттеда. А мордоворот, что колотил в барабан, видит — не разобьешь никак, бросил его и ну сшибать ведерные крышки…

— Музыкальный спектакль, — улыбнулся Профессор.

— Ась?

— Музыкальный спектакль!

— Так и на двери написано было… Ну, Митрий Киперь и говорит главному ихнему: «Милок, палочкой ты с ними не управишься, возьми-ка лучше дубину!»

— Тот, что спер нашу робу? — вскинулся Димок. — Ась?

Беглый остановил его взглядом.

— Ничего, дед, валяй дальше.

— Ну вот, вышла девка с волосами как радуга, тигровой шкурой чуток прикрыта. Митрий Киперь и тут не смолчи: «Эй, молодка, сколько леев сжирает эта тигра?» А сыну своему велит: «Неча зенки лупить на бабу растелешенную!» Пела она, пела, йокудова у нас рты от зевоты не свело, потом настал черед шутника веселить народ. Жевал он свои шутки цельный час, наши деды как захрапят — уж никто боле спать не мог…

— Как его звать? — Ась?

— Как его имя? Дед пожал плечами.

— А кто его знает! Небось перед постом только от сиськи отняли.

Димок потерял терпение. Он ерзал, не отрывая глаз от шоссе. Силе веселился от души.

— Ну, дед, ты и мастак рассказывать! Обязательно запишу…

— Знаю я и другие стихи и поговорки, но никто их не слышал из-за двери…

— Как это?

Дед вытер платком волосы под шапкой и снова закурил.

— Нас двое на селе грамотеев, я да Вэрзару, счетовод. Оба мы сидим в канцелярии, интелихенция, значит… Стол Вэрзару посреди, а мой — за дверью. Как приедет кто из города — вроде вас, к примеру, — собирать фольклор, председатель за нами идет. Увидит Вэрзару и зовет его… И так вот года три…

— Надо было вам поменяться местами. — Ась?

— Поменяться местами! — Мы и поменялись.

— Ну и?..

— С месяц назад приходит опять председатель и говорит «Тебя, который спереди, я все время вызывал. Теперь выходи тот, что за дверью».

— Значит, опять Вэрзару… Не везет тебе, дед.

— Так и племянник председателя сказал.

— Какой племянник? — Ась?

— Какой племянник?

— Вэрзару…

Профессор смеялся от всей души.

— Не тужи, дед, отныне пойдешь в гору. Только о тебе и буду писать.

— Мотри, парень, как бы не обидеть председателя, тем паче он меня в должности повысил…

— Да что ты!

— Да. Отнял у меня ручку и вручил метлу. Силе заметил, что терпение Димка иссякло.

— Что такое, Челнок?

Малый прошептал, глядя на деда:

— Не нравится мне старый хрыч!

— А кто тебе нравится?

— Никто. Но этот всех меньше! Затягивает разговор, будто поджидает кого… Спорю, у него сельсовет работает получше нашего!

— У деда?

— Вот те слово!

— Да брось!

— Слушай меня! Скажи ему, что уходим, но скажи шепотом.

Они встали. Силе повернулся спиной к деду и сказал тихо:

— Что-то не видно сторожа.

— Да придет он, придет… Значит, старик вовсе не глухой! В глазах вора загорелась тревога.

— А может, уже пришел. Пошлю-ка я кого-нибудь за ним…

— Не надо, мы зайдем попозже. — Ась?

— Понял, дуралей? Дернули!

— Да обождите, люди добрые, обождите еще чуток…

Димок осмотрелся. По саду, прилегающему к сельсовету, шли, крадучись, два милиционера с винтовками наперевес.

— Уходим, Силе!

Они побежали. Каиафа, размахивая метлой, кричал:

— Караул, каторжники!

Глава VII. Гробы для беглецов

— Не из каждого положения есть выход, мадам!

Женщина кашлянула со скучающим видом. У молодого человека была дурная привычка изрекать сентенции.

На всех тропах поджидали мужики с вилами, милиционеры прочесывали сады. Согнувшись в три погибели, беглецы крались вдоль какого-то забора.

Силе выдавил испуганно:

— Ты оказался прав, Митря. Какой подлец!

— Молчи и наддай!

— Куда?

Вор прижался к акации. Перед ними стоял недостроенный дом, перекрытый только наполовину, В глазах Силе засветилась надежда:

— Аида туда, это отделение милиции.

— Чумной!

— Если заберемся под стропила, мы их надули.

— Как бы нам не забраться снова в полосатые пижамы. Гляди, оставляешь следы, ступай в мои.

Расчет Профессора оказался верным. Четыре часа обшаривали мужики село, обыскали все, пять за пядью, но никому не пришло в голову, что беглецы спрятались в строящемся здании милиции.

Они замерли, растянувшись на животах, не смея повернуться даже на бок. Внизу, в кабинете начальника, шло совещание. Беглецы не могли их видеть, но слышали каждое слово.

— Неужто добрались до леса?

— Брось, не духи же они! Вдоль опушки расставлены мужики, крысе не проскочить! Если хотите знать, по-моему, они нырнули в пруд, дышат через камышины.

— Могет быть, могет быть.

— Так после войны скрылся бандюга Черна, До ночи сосал воздух через кишку. А потом…