Квартира 302 - Георгий Старков

18121. Эндрю ДеСальво («Бдительность»)

19121. Ричард Брейнтри («Хаос»)

И последние два, заключённые в кривой прямоугольник:

20121. Айлин Гелвин («Возрождённая Мать»)

21121. Генри Таунсенд («Преемник Мудрости»)

3

Голова болела невыносимо, до звука пожарной сирены в ушах. Но Джозеф Шрайбер за последние пять-шесть дней успел к ней привыкнуть. Человек сживается со всем: если бы месяц назад так раскалывалась голова, он едва смог бы встать на ноги. Не говоря уже о том, чтобы корпеть над своими записями, упершись локтями о рабочий стол.

Список лежал перед ним – наконец-то полный, без пробелов и белых пятен. Джозеф даже испытывал некоторую гордость. Вот он, результат его нелёгких трудов, которые растянулись на полгода. Буквально минуту назад он вписал в список последнее имя – имя Тоби Арчибольда, члена городского совета Сайлент Хилла. Как сообщили по радио, Арчибольд разбился насмерть, свалившись с высокой скалы во время отпуска в Мексике. Несчастный случай, с кем не бывает – вот только почему на спине незадачливого отдыхающего нашли странные цифры, вырезанные прямо на коже?

Джозеф догадывался, почему. Он знал, что за местом Арчибольда в городском совете и репутацией благодетеля ветшающего города скрывается нелицеприятная сторона. Мало кто в городе смел полагать, что благообразный чернокожий чиновник держит в своих руках узды, управляющие оборотом наркотиков в Сайлент Хилле. Ещё меньше людей было посвящено в то, что Арчибольд имеет полное право называть себя «отцом Арчибольдом» – что он, и не кто другой, стоит у руля одной из сект, обосновавшихся в захолустном городе Сайлент Хилл.

Теперь он мёртв. Не спасло его пребывание в жарких мексиканских краях, за тысячи миль от родного городка. Джозефа пробирала жуть, когда он сознавал, насколько стала могущественной власть маньяка Салливана. И ведь Арчибольд далеко не последний в кровавой цепочке – Джозеф был уверен, что в ближайшие дни объявится ещё один труп, пятнадцатый по счёту, с вырезанными на теле цифрами. Уолтер Салливан будет убивать, пока полицейские оболтусы ищут несуществующего подражателя, а единственный человек, знающий всю правду, сидит запертый в своей квартире.

– А может, Мистер Пятнадцатый – это ты, – сообщил Джозеф в пустоту квартиры, устало откинувшись на спинку кресла. – Да-да, господин журналист, вам бы не помешало бы об этом подумать… хорошенько.

Сухо рассмеявшись, он снова склонился над столом, но на этот раз не в состоянии что-то записывать. В глазах двоилось. Чернила в ручке кончились, и тонкая вязь букв стала едва заметной. Джозеф обхватил пульсирующую голову руками и стал раскачиваться вперёд-назад. Со стороны могло показаться, что он пытается заснуть, но на самом деле как раз наоборот – Джозеф отчаянно думал. Не о своём положении (об этом он перестал заботиться неделю назад с последней безуспешной попыткой проломить дверь). Ему нужно было придумать способ как-то передать добытые знания наружу, где нормальный мир продолжал жить по своим законам. Может, кто-то поймёт записи и попытается предотвратить череду бессмысленных убийств… здесь, в закрытой квартире, витал пагубный дух мира Уолтера Салливана, и знания были бесполезны.

– Ты должен что-то придумать, – Джозеф на мгновение поднял голову, вслушиваясь в собственный голос. – Не стоит отчаиваться.

Но что он может сделать? Айлин на отпуске в Калифорнии, и нет никакой надежды, что кто-то из соседей забеспокоится о нём. Фрэнк Сандерленд время от времени нажимает на кнопку звонка, но он слишком добродушен, чтобы сразу начать выламывать дверь. Наверное, считает, что Джозеф уехал в длительную командировку. Телефон не работает – спасибо ещё, что радиоприёмник время от времени включается по собственному желанию и сообщает последние новости (например, про смерть Арчибольда). Дыра в ванной пропала две недели назад после похода в Дом Желаний и встречи с заикой, который представился «Д-джаспером Г-гейном». А вторую дыру, в кладовке, в приступе паники замуровал сам Джозеф… когда ему приснился жуткий сон, как из глубин дыры вылезают разложившиеся мертвецы.

По крайней мере, пока он квартире, он находится в безопасности. С квартирой тоже далеко не всё в порядке, но здесь можно жить. Пусть Салливан считает её своей матерью, но это всего лишь квартира – кусок пространства, огороженный четырьмя бетонными панелями, и ничего больше.

Тяжко вздохнув, Джозеф взял со стола книгу в красном переплёте, который он за последние два дня почти стёр в порошок, перелистывая страницы. Если что и могло ему помочь (не только ему, но и будущим жертвам Салливана), оно скрывалось на этих пожелтевших листах, которые осыпались на глазах. Кто бы подумал, что когда-нибудь он будет читать такую белиберду.

Чтобы остановить Пробуждение Дьявола и вогнать его обратно в Геенну, надобно захоронить клочок плоти Колдуна, совершающего противобожеское действо, в глотке его истинного тела.

Что это может означать?.. Джозеф догадывался, что речь идёт о способе остановить могущественный ритуал, затеянный Уолтером Салливаном – ритуал Двадцати Одного Таинства. Те, кто написал «Багровый том», ненавидели остальные секты от всего сердца, раз решились дать на её страницах средство изничтожить то, что воздвигали соперники по вере.

… надобно захоронить клочок плоти Колдуна…

Ну и какой в этом, скажите на милость, смысл? Допустим, тот самый Колдун – это Уолтер Салливан, вознамерившийся совершить ритуал. Клочок плоти от него оторвать не удастся – в своём мире он человек-тень, неуловимый и всемогущий. И где найти его истинное тело? Раскопать могилу на полицейском кладбище? Бред. Джозеф с раздражением бросил книгу обратно на стол и взял другую, в синей обложке. Раскрыл её нарочито грубо, почти вырывая страницы из переплёта. У него были причины ненавидеть книгу – ведь, как ни крути, именно с неё начался этот кошмар. Со скупых слов, отпечатанных на страницах книги и ставших указующей звездой маньяка. Джозеф рьяно перелистывал страницы, пока не добрался до нужной.

Первое Знамение – и Бог сказал: «Собери вместе Белое Масло, Чёрную Чашу и кровь десяти грешников, чтобы быть готовым к Святому Успению».

«Кровь десяти грешников» – как всё обыденно и сухо, будучи набранным старомодным типографским шрифтом! Долго ли Уолтер Салливан раздумывал перед тем, как пойти убивать первую жертву и извлечь его сердце для своего чёртового ритуала?.. Джозеф скрипнул зубами. С каждым разом, когда он смотрел на этот текст, бессильная злоба пробирала его всё больше. С этим нужно было что-то делать.

Единственное, что смущало журналиста – упоминание о грешниках. Если всё понимать буквально, то первые десять жертв Салливана должны иметь чёрные пятна на душе. Даже старый часовщик Грегори, который мухи не обидел за свою жизнь, даже брат с сестрёнкой, только начавшие ходить в школу. Грешники. Кое-что Джозеф выяснил сам – например, что скромный бармен Эрик Уолш, убитый в день своего рождения, был отъявленным лихачом и за пять лет до визита Уолтера Салливана насмерть сбил старуху, колеся по шоссе на окраине города. Дело, конечно, было сложное – обстоятельства сложились в пользу Уолша, в конце концов его защитникам удалось на гамаке стоя доказать, что он не превышал скорость. Джозеф в этом сильно сомневался, но суд решил иначе. Уолш отделался лишь денежной компенсацией родственникам погибшей.