Квартира 302 - Георгий Старков

Джозеф откинулся назад на кресле, ручка выпала из пальцев. Багрянцы на стене расширились – если задержать взгляд на них, они начнут метаться вверх и вниз, пульсируя, как желток на сковороде. Кровь побежала струйками, коснулась пола. И наконец, из-за красного пузыря, раздувшегося на стене, показалась рука – с серыми кривыми ногтями и истлевшим воротом чёрной рясы. Рука схватилась за стену, оттолкнулась вперёд, вытаскивая на свет божий лысую голову с разинутым ртом. Голова мелко тряслась, как в припадке эпилепсии. Кожа сморщилась и отслоилась кое-где, но Джозеф всё равно узнал его. Он слишком много раз смотрел на черно-белые фотографии этого человека, чтобы не узнать сейчас. Когда-то вылезающее из стены существо носило имя Джим Стоун, он был предводителем так называемой «школы Валтиеля», ещё одного культа из городка Сайлент Хилл. Но гораздо больше он был известен в городе как «Красный Дьявол» – из-за красного капюшона, который казался неотделимым от его лысой головы. Именно Стоуну выпала честь стать первой жертвой Уолтера Салливана.

Мертвец вылезал из стены судорожными толчками, раскидывая по полу мутную жидкость вперемешку с белыми кольчатыми червями, а Джозеф Шрайбер не мог сдвинуться с места – он сидел на кресле и остолбенело смотрел на невозможное зрелище, и в голове глухо стучала только одна мысль: что он, похоже, уже знает, кого Уолтер Салливан выбрал Отчаянием – или Хранителем Мудрости.

4

Генри ещё корпел над бумагами, выискивая крупицы полезных сведений, когда Айлин встала и направилась по коридору в сторону спальни, не говоря ни слова. Генри не стал удивляться, полагая, что ей нужно в туалет. Потом только вспомнил, что в этом мире, собственно, туалеты были лишним элементом интерьера.

Уолтер Салливан родился в квартире 302 – теперь я выяснил это достоверно. Фрэнк Сандерленд утверждает, что в этой квартире около тридцати лет назад жила молодая чета, которую все считали братом и сестрой – Питер и Вирджиния Уэльс. Неизвестно, зачем им понадобилось о себе лгать, но с появлением ребёнка эта легенда, понятное дело, грозила разлететься в пух и прах. В последние месяцы беременности Вирджиния, по словам Фрэнка, ни разу не показывалась на людях. Они убежали той же ночью, когда родился ребёнок – многие постояльцы слышали детский плач в ту ночь, и разбудили Фрэнка. Он поднялся на третий этаж, открыл дверь квартиры своим ключом…

– Генри? Можешь подойти сюда?

Айлин стояла в конце коридора между двумя дверями, одна из которых вела в спальню, а другая в ванную с туалетом. Часть стены в конце коридора выглядела, словно по ней прошлась балка одной из машин для сноса домов. Бетон смялся и почернел; на поверхности появились круговые трещины, в тусклом огне свеч напоминающие чёрную паутину. Но удар был не один – круглые следы отпечатались на стене тут и там, покрывая её сплошь.

– Что это такое? – спросила Айлин.

– Не имею понятия, – Генри осторожно потрогал разрушенную стену. Застыло и замёрзло, как всё в квартире. – Может, Джозеф пытался выйти из квартиры через стену?

– Ты думаешь, это сделал он?

Генри представил себе, как этот крепкий лысеющий мужчина исступлённо бьёт киркой о бетон, пытаясь обрести желанную свободу. И снова услышал стучащий звук, перебивающий рассказ Джозефа – бум!.. бум!..

И ведь почти удалось. Ещё два-три удара, и стена бы обвалилась. Что его остановило?

– Генри, по какую сторону ванная?

– А, что? – он оторвался от мыслей. – Да-да, вот… дверь справа.

– Там появилась первая дыра?

– Да, – сказал Генри и вдруг почувствовал холодящее шевеление в груди. – Ты думаешь… она всё ещё там?

Вместо ответа Айлин молча ткнула ладонью в дверь ванной. Яркая вспышка, алый свет расползается под её рукой, высвечивая «Нимб Солнца». Генри зажмурился, отгоняя наваждение. Когда открыл глаза снова, Айлин, очень бледная, смотрела вперёд. Дверь ванной была распахнута; Генри увидел такой знакомый маленький мирок, обложенный кафелем, матово поблескивающим в пламени единственной свечи на раковине. В сумбурном освещении белая эмаль выглядела серой; но что не могло отменить любые свечи или лампы – это бездонную чёрную пасть гостьи, которая давно поселилась на стене между раковиной и унитазом. Дыра была здесь, шире и совершеннее, чем когда бы то ни было. Голоса в ней умолкли, не смея тревожить тишину в квартире.

– Это она, – механически произнёс Генри. По ванной пронеслось мимолётное шевеление воздуха, словно внутри дыры кто-то глубоко вздохнул. Айлин держалась за его руку, будто перед ними появилось очередное чудовище:

– Куда она ведёт?

– Должно быть, в настоящий мир, – сказал Генри. – Хотя теперь я не уверен даже в этом.

– Если мы залезем туда, то проснёмся?.. Окажемся на своей кровати? – в вопросе прорезалась робкая надежда. Теперь она смотрела на дыру новыми глазами – не со страхом, но с благоговением. Может быть, в поисках этого они и прошли все этажи фантасмагорической высотки?.. Лазейки в плотной ткани кошмара, которая позволит им выбраться?

Генри молчал, сохраняя мрачную физиономию. Айлин так и захотелось ударить его наотмашь со всего маху по лицу: за эту его убийственную невозмутимость и спокойствие. Почему он не может всего лишь разомкнуть губы и сказать, что да, так всё и будет? Почему никогда не может чуточку соврать, даже если ложь способна породить надежду?.. Ну что ему стоит?

Таунсенд посмотрел на неё, оторвавшись от чёрного зрачка дыры, который завлекал, как магнит. И, – невозможное возможно, – на губах проявилось нечто наподобие озорной улыбки.

– Что же, попробуем зайти?

– Ну, – нервно сказала она, – хуже, я думаю, всё равно не будет, так что можно попытаться. – И выдала смешок, взглянув на руки, которые обрели ярко-алый полосатый оттенок. Да уж, хуже точно не будет.

Генри подошёл к дыре вплотную, заглянул внутрь, ощупал стены. Ничего. Ни детского плача, ни морозного ветра. Это ему не нравилось. Уж слишком был похож разинутый рот на капкан для глупых зайчиков.

– Айлин, – он обернулся, – давай договоримся. Если дыра и вправду выведет нас отсюда… скорее всего, я окажусь в своей квартире, а ты очнёшься в госпитале. Я видел, как тебя увозили на машине, так что это очень вероятно. Я хочу попросить: скажи им, что дверь моей квартиры нужно выломать. Расскажи обо всём, что видела. Если они не поверят, пусть наведаются с ломом или чем-то ещё. Там и проверим, бред ли это или реальность. – Он невесело улыбнулся. – Идёт?

– Идёт, – она кивнула. Чёткие, отрывистые слова вселяли надежду. Желание отвесить оплеух пропало. Всё будет хорошо, приободрила Айлин себя. Но не удержалась и спросила: