Вихреворот сновидений - Лана Аллина

Вера оторопела, внутри у нее что-то словно оборвалось почему-то, хотя, казалось бы, её это никак не должно было взволновать. Затем, горячо надеясь на то, что ничем не выдала себя, произнесла подчеркнуто безразличным тоном:

– Да не-ет, не слышала… Я ж в дирекцию не хожу особо-то… Да хотя бы и так, мне-то что?

Вот же проныра эта Машка, шастает по институту, вечно трется в дирекции, собирает последние новости, курит там со всеми секретаршами подряд и чаи пьет, ну, а те всегда все про всех совершенно точно знают! А еще все-таки больно царапнуло: шеф Аршакович уедет – ну как же так?

– Да… вот так… такая вот важная персона наш шеф Аршакович-то, да?! Но тогда он от нас уйдет, а на отдел кого назначат? Он все в МИД мотается, в Дипакадемию, в международный отдел ЦК, чуть ли не по несколько раз в неделю, и вот, может, во Францию на работу… – Теперь уже Машка заметно оправилась от своих горестей – надо же, как быстро, и, как всегда, новости так и сыпались из нее, как из рога изобилия. – И знаешь, вот если Александра поставят на отдел, так это уже вообще просто караул будет! Зануда он жуткий, и вечно придирается ко всем – с ним тогда точно и не опоздаешь, и не отпросишься!.. А Соловьева если назначат – ну это вообще кранты! Он же всего на свете боится, у него прозвище даже «Заячьи уши»!.. Ой, слушай, вот же еще что! Анечка-то наша как из больницы вышла, так на работе пока что не появляется… дома долечивается, – протянула ехидная Машка.

«А ты это к чему?» – хотела спросить Вера, но потом отреагировала неопределенным междометием «м-да», прекрасно понимая, к чему это сказано.

– Так она теперь вроде, наконец, замуж выходит, знаешь ли, за какого-то старого знакомого своего, друга детства, кажется. Ну, и слава богу, правда? Я за нее рада! И потом, не может же она вечно по нашему шефу сохнуть! Она-то, знаешь ли, конечно, рассчитывала: вот он разведется, потом сразу женится на ней, ну, и так далее… У них же долго роман был! Как же, прям щас, так и разбежался – женится он! Держи карман шире: такие не разводятся и не женятся! А еще, знаешь… там ведь и ребеночек даже в проекте уже был задуман… Да вот только наш шеф насмерть, видимо, встал, вот и пришлось ей… – Машка понизила голос до театрального шепота.

Ну почему вредная Машка всегда успевает быть в курсе таких подробностей?!

– Господи, – не выдержала, наконец, Вера, – ну вот откуда ты всегда всё про всех знаешь? Ну что тебе-то за дело? И потом, ну мало ли что наши секретарши болтают! Может, и не было ничего такого? А то – вот так прямо сразу и ребенок! Что ты, свечку, что ли, над ними держала? Ну зачем в чужие дела…

Машка даже подскочила на стуле, и пепел сигареты просыпался на её джинсы.

– Да?! – Машка так и подскочила на стуле. – А ничего, если она сама мне про все это сказала? А как ее в туалете выворачивало наизнанку? А что как она есть ничего не могла, все назад?.. А если она сама у меня на груди рыдала где-то с полгода назад, не знала, что делать, советовалась? У меня у самой прямо чуть сердце не разорвалось от жалости! Ей же уже слегка за тридцать, и здоровье хилое, кстати: то придатки, то почки схватит! И, между прочим, она даже очень хотела ребенка-то оставить, вообще-то, даже если он не разведется… если откажется, не признает! И она бы так и оставила, да когда ему сообщила эту радостную весть, так он, поди, на дыбы встал! Ну, по крайней мере, я так поняла из её рыданий у меня на груди. А как же? Вдруг кто узнает, что от него… разговоры пойдут в институте… до жены дойдёт… Ну, и настоял все ж таки, потому что иначе ей из института уходить надо, а куда она пойдет? У нее мать только, и помогать ей она не может, сама еле-еле вытягивает. Вот и пришлось ей аборт сделать, причем на большом уже сроке, кажется… наверняка, он её куда-то пристроил, проплатил это дело, ну хоть так проучаствовал, не бедный же, ведь в больницах наших уже не берут на таком сроке, да и вообще, наши больницы! Представляешь себе?..

Надо же, Машка даже как-то повеселела от этих сплетен, во всяком случае, слегка отвлеклась от собственных горестных проблем.

– Знаешь, Веронь, – продолжала Машка вспоминать, вдохновенно, театральным шепотом, – ну, вот я помню, пошла я тогда как-то раз в туалет чашки помыть, так вот Анютка-то наша стоит у окна и ревет прямо белугой.

– Ну и что с того? Мало ли… – усомнилась Вера.

– Да ничего, конечно, только потом ее как стало всю наизнанку выворачивать… Ну, в общем, картина «Не ждали!» Вот после этого Анечка мне все и рассказала, и рыдала при этом ужасно… Она же, понимаешь, хотела от него ребенка, вот какое-то время и скрывала, она же рожать собралась, она же уже не девочка все-таки, да?.. И потом, она мне тогда призналась, что очень его любит… А рыдала прямо в три ручья… у меня на груди… нормально, да? Ой, слушай, Веронь, но только ты смотри, чтоб никому-никому, ладно? А то я же ей слово дала! Правда, теперь-то дела прошлые, но все равно… Хотя, знаешь, про их роман вообще-то многие знали, а она сильно в него была влюблена… не просто амуры крутила, как он, а по-настоящему его любила.

– Ну?.. – Вера отмерла, наконец.

– А что ну! Ну – баранки гну! Чего нукаешь – не запрягала! Ну, это уж не знаю я, что там потом было, но вот как пить дать, он, гад, настоял, не она же так решила! Ребенка-то нет! А в проекте был… Вот трусоватый все-таки у нас шеф, и с ней вообще-то подло поступил! Если бы даже Анютка ничего никому и не сказала, это для него какой же риск: ну вдруг кто потом узнает, от кого ребеночек-то! Многие же в институте у нас знали, что она с ним… В партком сообщили бы, жене – ну и покатилось бы! А он за границу постоянно мотается, и не куда-нибудь, а то в Париж, то в Рим, то еще куда. И закрылись бы все его заграницы вместе с карьерой аппаратной большим медным тазом, понятно? Вот сволочь какая, правда, Вер? А в общем-то, чего же от него и ждать: все мужики одинаковы… на один манер скроены – все только кататься любят… а он, тем более, очень он эти амуры уважает, и сам очень даже ничего из себя – такие сильно нравятся бабам.

И после паузы вредная Машка глубоко затянулась сигаретой и вкрадчиво не проговорила даже – пропела:

– Так что, Веронь, ты уж лучше сразу поимей себе в виду: шеф-то наш известный жуир и сердцеед, и притом коварный жутко! Так что с ним лучше не связываться…

Вера оторопела:

– Маш, да ты что? А я здесь при чем? Ты мне-то для чего все это говоришь, а?

– Да не-ет… – протянула Машка, снова сделала глубокую затяжку, красивыми большими кольцами медленно выпустила дым и криво усмехнулась:

– Слышь, отомри! Шучу, конечно! Ты-то, вообще, конечно, совсем даже здесь и ни при чем… Я так просто, на всякий пожарный… предупредить… Хотя не скажи, не скажи: вон как у тебя глазки-то загорелись, да и он, похоже, тебя в последнее время клеит, сразу видно… глаз положил. Ему ведь как раз такие нравятся: стройные блондиночки, волосы золотые, глаза синие, все, как у тебя… Хотя Анютка-то наша брюнетка… Ну, вообще-то ему так и удобнее: ты ж у нас девушка-то замужняя – если что, так и претензий иметь не будешь… Но вообще-то имей в виду…

«Потому что Создатель, когда мастерил мужчин, явно что-то перекосил в них»… – почти дословно припомнила Вера цитату из Цвейга, но вслух сказала совсем другое:

– Да ничего подобного, и потом, что ты всё вечно выдумываешь?

Глава 7

Духовность джинсовой Стаи

Машка, совсем уже оправившаяся от своих страданий, вдруг вскочила и закружилась на месте:

– Ой, слушай, а ведь я тут со всеми своими делами да огорчениями и похвастаться совсем забыла: смотри, какие у меня теперь новые джинсы? Фирмá, между прочим, Wrangler настоящий, прямо из Штатов, нормально, скажи?! – Она поворачивалась к Вере то задом, то передом, то боком, то изгибалась, показывая ей свою обновку. – Не, правда, зацени, а? Это мне этот гад, муж Генка привез, правда, из Франции, из Лиона, но там такие запросто можно купить, если в американский магазинчик зайти… А еще и батничек в обтяг к джинсам, кстати, имеется, это я в понедельник надену! – Тут Машка вдруг запнулась, потом злобно прошипела: – Вот интересно, а этой гадине своей бывшей он такие же привез или другие какие? Она же толстая – не влезет! Я как-то на фотографии её видела, так у нее зад… во какой! – Она широко развела руками. – Прямо смех один! Она же в джинсы 58 размера и то, наверно, не влезет!

Потом Машка продолжала восторженным тоном: – А у нас здесь такие, сама знаешь, на 400, а то и на полтыщи рэ потянут, не меньше, так ведь еще найти надо у фарцы́ на балке… Вот в Ленинграде или, там, в Прибалтике… Ну, там-то, конечно, чуточку полегче и подешевле, наверно… моряки из загранки в порт привозят, там Эльдорадо! А в Москве нашей занюханной… В общем, фирмá фирмá и есть, и статус, между прочим, тоже вещь у нас не последняя, сама знаешь. Слушай, а теперь дальше надо в партию пробиваться… Самим, причем, дергаться нужно, знаешь ли, а то ведь так и просидим здесь сто лет в мэнээсах, без всяких перспектив загранкомандировок!