Седина в бороду - Джеффери Фарнол

- Приятель, - Мармадьюк утомленно покачал головой, - я нахожу ваши манеры столь же непривлекательными, как и вашу наружность...

- Вы... вы... - снова задохнулся эсквайр, потрясая кулаками в крайней степени ярости. - Ты заплатишь! Заплатишь своей кровью, своей жизнью! Ответишь...

- С превеликим удовольствием. - Сэр Мармадьюк кивнул. - Я тоже горю желанием прикончить вас, любезный. Если вы еще помните, при нашей первой встрече я назвал вас чумой. Так вот, повторяю: вы чума, которую следует искоренять...

- Отлично! - проревел Брендиш. - Если бы только здесь были мои пистолеты...

- Нет, сэр! Тольке не здесь! - Бен Бартер замахал руками. - Разве мало других мест, где джентльмены могут спокойно убить друг друга?! Только не в моем трактире!..

Дрожа и задыхаясь от ярости, Брендиш повернулся к нему. Бен Бартер тут же принял защитную стойку.

- Предупреждаю, эсквайр! - проревел он. - Я человек смирный, но, будучи свободнорожденным англичанином, не позволю, чтобы на меня поднял руку даже чистокровный дворянин. Так что, господин хороший, угомонитесь! Уберите руки, иначе вам придется иметь дело с моими кулаками, а они, сами видите, не так уж и малы.

Тут между ними вклинился мистер Дентон и, оттеснив Бена, вывел Брендиша на улицу. Хозяин трактира покачал головой и, заметив, что из приоткрытых дверей за ним наблюдает перепуганная прислуга, раздраженным жестом велел им заниматься своими делами. Он снова энергично покачал головой, так что пышные бакенбарды заколыхались.

- Господи, сэр, - воскликнул он, быстро-быстро моргая глазами, здорово вы их окатили!

- Я старался, - скромно ответствовал сэр Мармадьюк. - Хорошо, что вы напомнили мне, дружище, включите в мой счет стоимость большого кувшина.

- Сэр, - сказал Брендиш, - учитывая обстоятельства... Эх, вот если бы вы умудрились разбить кувшин о голову эсквайра...

Но тут в дверях снова показался Брендиш собственной персоной, и вид его был не менее свирепым и угрожающим, чем прежде.

- Эй, вы! - Он ткнул волосатым пальцем в сэра Мармадьюка. - Не знаю, кто вы такой, но я требую удовлетворения и получу его, если у вас есть хоть капля мужества, и , черт вас побери, я омою свои сапоги вашей кровью, вы слышите?! Вы обретете вечный покой в дальней роще сегодня вечером в половине девятого. Если, конечно, не удерете, как последний трус!

Сэр Мармадьюк ограничился кивком.

- А как же врач? - Дентон заглянул через плечо Брендиша. - Должен присутствовать врач.

- К черту врача! - вскричал эсквайр. - Когда я уложу этого наглеца, врач ему больше не понадобится.

- А секунданты?

- К черту секундантов! Ты будешь и свидетелем, и секундантом.

- Это не по правилам, Брендиш! - возразил Дентон.

- Да, не по правилам. А что скажет наглый джентльмен?

Сэр Мармадьюк взглянул на него и презрительно пожал плечами.

- В половине девятого! - бросил он и повернулся спиной.

Эсквайр Брендиш изверг новые потоки брани и зашагал прочь, стуча каблуками и звеня шпорами.

- Дуэль, сэр? - спросил Бен и печально покачал головой.

- Да, дуэль, - ответил сэр Мармадьюк и выглянул в сад.

- Говорят, что эсквайр Брендиш уже убил человека на дуэли, сэр.

- Тем больше оснований убить его, Бен.

- В половине девятого, сэр?

- Да, я могу без спешки поужинать.

- Да, да, сэр, но ведь для стрельбы будет несколько темновато.

- Ну, мы можем встать поближе друг к другу.

- Боже! - в испуге воскликнул Бен, его добродушное лицо побледнело. Это звучит уж слишком кровожадно, сэр.

Затем, словно осененный внезапной мыслью, он выбежал из комнаты и вскоре вернулся с чернильницей и листом бумаги.

- Что это? - удивленно спросил сэр Мармадьюк.

- Учитывая обстоятельства, сэр, ваше завещание...

- Вот это да! Ну и предусмотрительность!

- А что вы думаете, сэр, капитан Чомли однажды дрался на дуэли, но прежде на всякий случай составил завещание. Я был свидетелем.

- Хорошо, - кивнул сэр Мармадьюк, - у меня, кажется, появилась мысль! Он сел за стол, обмакнул перо в чернилах и написал следующее:

В случае моей внезапной кончины я завещаю все свое состояние и всю собственность, которой я владел на момент смерти, Еве-Энн Эш из Монкс-Уоррен в Сассексе.

Мармадьюк Энтони Вейн-Темперли

- Необходимы два свидетеля, ваша честь!

Сэр Мармадьюк кивнул. Бен извлек из кармана боцманскую дудку, выглянув в окно и издал пронзительный свист. Вскоре в дверях появился краснолицый парень с буйной шевелюрой.

- Джордж умеет писать свое имя.

- Превосходно! - сэр Мармадьюк вручил еще сильнее покрасневшему Джорджу перо, а впридачу полкроны, и показал, где тому следует поставить свое имя.

- Не торопись, Джордж, - несколько обеспокоенно посоветовал Бен. Сделай глубокий вдох и успокойся.

Подбодряемый подобными советами, Джордж расправил плечи и, высунув язык, принялся за работу с внушающим страх усердием выводя скрипящим пером бесчисленные завитушки. Но вот дело было сделано, он с облегчением вздохнул, поклонился и, сияя как медный таз, удалился. Теперь уже его хозяин схватил перо так, словно это был гарпун, окунул его в чернила, с силой встряхнул, склонился над бумагой и, вытаращив глаза и закусив нижнюю губу, поставил свою подпись. После этого сэр Мармадьюк посыпал лист песком, сложил его и передал удивленному трактирщику.

- Бен Бартер, - сказал он, - я желаю, чтобы вы хранили эту бумагу до тех пор, пока я не попрошу ее обратно. Согласны?

- Да, сэр.

- И никому ни слова!

- Буду нем, как рыба, сэр! Можете на меня положиться!

- Спасибо, Бен.

- А теперь можно поговорить и об ужине, сэр. Что вы скажете о тушеной в каперсовом соусе баранине?

- Превосходно, Бен.

- Тогда все будет готово в течение часа, сэр.

Он тотчас удалился, предоставив сэру Мармадьюку возможность в одиночестве прогуляться по саду. Через несколько шагов джентльмен наткнулся на беседку, укрывшуюся в зарослях жимолости. Вдохнув благоухание, он вспомнил, что в последний раз этот аромат... Тут чуткое ухо нашего героя уловило быстрые легкие шаги, и он, оглянувшись, увидел ту, о которой только что думал. От неожиданности джентльмен застыл на месте - его поразили безыскусная красота и природное изящество девушки. Роскошные волосы, выбивавшиеся из-под чопорной шляпки, непослушными локонами спускались вдоль щек; серьезные большие глаза под изогнутыми бровями; алые пухлые губы; решительный подбородок; великолепная фигура, утаить которую не могло даже скромное серое платье, броней укрывшее ее стройное тело. Наблюдая за ее быстрой грациозной походкой, сэр Мармадьюк позабыл обо всем на свете.

А девушка уже схватила его за запястья своими сильными маленькими руками, встревоженно заглянула в лицо и, стараясь справиться с волнением, спросила:

- О Джон... Джон Гоббс, что... что это такое о тебе рассказывают? Неужели ты собираешься драться с эсквайром Брендишем, с этим ужасным человеком... из-за меня...

- Нет, - ответил он, бодро улыбаясь. - Нет...

- Так ты не собираешься драться?

- Собираюсь, но не из-за тебя, Ева-Энн.

- Тогда почему, почему?

- Потому что я питаю сильнейшее отвращение к его персоне...

- Нет, Джордж все видел и слышал, и Бетти тоже слышала. Бетти рассказала мне, что дуэль назначена на вечер, на половину девятого, в дальней роще. О Джон, ведь драться - это смертный грех.

- Но весьма свойственный человеку, - беззаботно ответил сэр Мармадьюк. - А я стал гораздо больше похож на человека с того момента, как встретил... то есть с недавнего времени.

- Ты хочешь сказать, с тех пор как встретил меня?! О, Джон, неужели я действительно сделала тебя более человечным?

- Вынужден это признать.

- И именно поэтому ты облил эсквайра Брендиша и ненавистного Дентона... - ее губы дрогнули, - и поставил на карту свою жизнь! - Она вздохнула и стиснула его руку. - О, друг Джон, я прошу тебя, я умоляю тебя - откажись! Брендиш очень жестокий и дурной человек, и все же, если он оскорбил или обидел тебя, ради Господа нашего, прости его.

- Нет, дитя мое...

- Тогда ради самого себя...

- Энн, это невозможно.

- Тогда, о, Джон, ради меня.

Она взглянула на джентльмена с такой страстной мольбой, что он смутился. Сэр Мармадьюк склонился и поцеловал ее руки, сначала одну, потом другую. Девушка поняла: ее просьбы ничего не изменят.

- Джон, - прошептала мисс Ева, - мой добрый друг, если тебя убьют...

- Это разрешит многие трудности, дитя мое.

- И разобьет мне сердце, ибо я останусь опять одна, а ты ведь мой друг... мой единственный друг.

- И всегда им буду! - с жаром воскликнул он.

- И ты все равно не откажешься от дуэли?

- Нет.

- В дальней роще, в половине девятого! Если ты умрешь таким греховным образом, если он убьет тебя...

- Ну, вообще-то, я не собираюсь умирать.

- Ах, Джон, не надо насмехаться надо мной, ведь я действительно с ума схожу из-за твоего упрямства. И даже если ты убьешь этого дурного человека, то его кровь навсегда запятнает тебя! Зачем подвергать опасности свое тело и свою душу, Джон?