Проклятие лорда Фаула - Стивен Дональдсон

Когда истязатели до открытой местности, Корик подал знак группе.

Воины вихрем вылетели из ржи следом за ним и Террелем. Ранихины сразу же определили направление, так что Корик и Террель уже завязали бой с врагом, когда вдруг раздались полные ужаса крики лошадей. Развернув ранихинов, Стражи Крови увидели, как все шесть воинов пытаются успокоить охваченных ужасом лошадей — и кружащего над ними грифона.

Грифон представлял из себя похожее на льва существо с сильными крыльями, позволяющими ему делать перелеты на короткие расстояния. Он приводил в ужас лошадей, кидался на всадников. Корик и Террель поскакали к своим товарищам. Следом бросились и истязатели.

Стражи Крови атаковали грифона, но эта крылатая тварь с когтистыми лапами не имела уязвимых мест, до которых можно было достать без оружия. Тем временем истязатели напали на группу. Воины сбились в тесное кольцо, чтобы защитить лошадей. Корик вскочил на спину своему Брабхи и, балансируя, готовился при первой же возможности прыгнуть на грифона. Но когда этот момент наступил, перед ним вдруг очутилась Айрин. Каким-то образом ей удалось захватить длинный палаш пещерника. Грифон схватил ее в когти, и, пока он разрывал ее на части, она его обезглавила. В следующий миг отряд истязателей снова бросился в атаку. Лошади воинов были слишком напуганы, чтобы помочь им, и потому им пришлось обратиться в бегство. Поэтому группа Корика отступила, бежав на восток, а затем на север с врагами на хвосте. К тому времени, когда они оторвались от преследования, они уже углубились в Анделейн так далеко, что смогли присоединиться к Протхоллу лишь на четвертый день.

Рано вечером воссоединившийся отряд разбил лагерь. Пока воины готовили ужин, с севера медленно поднимался холодный ветер. Сначала он казался освежающим, полным ароматов Анделейна. Но, по мере того как приближался восход луны, он все крепчал, и порывы его становились все более ощутимыми, пока наконец он не начал продувать всю долину. Кавинант ощущал его неестественность — нечто подобное ему приходилось чувствовать и раньше. Как хлыстом, он гнал темные скопления туч на юг. Приближалась ночь, но никому, казалось, не хотелось спать. Общая депрессия все усиливалась, словно ветер был пронизан страхом. На противоположных концах лагеря Морестранственник и Кеан беспокойно мерили шагами землю. Большинство воинов с удрученным видом сидели вокруг костра, бесцельно перебирая оружие. Биринайр с видом глубокого недовольства шевелил огни костра. Протхолл и Морэм стояли, подставив себя ветру, словно пытаясь прочесть его с помощью нервов лица. А Кавинант сидел, склонив голову под грузом воспоминаний.

Только Вариоля и Тамаранту не коснулось всеобщее настроение.

Взявшись за руки, двое древних Лордов сидели и мечтательным сонным взглядом смотрели на огонь, и отблески костра словно письмена мелькали у них на лбах.

Вокруг лагеря, непоколебимые словно камни, стояли часовые.

Наконец Морэм вслух выразил то, что чувствовали остальные:

— Что-то происходит, что-то ужасное. Этот ветер неестественный.

Восточный горизонт, видимый из-под туч, краснел от света луны.

Время от времени Кавинанту казалось, что он видит оранжевые отблески на этом красном фоне, но он не был в этом уверен. Изредка поглядывая на свое кольцо, он видел те же самые оранжевые вспышки на преобладающем красном фоне. Но ничего не сказал об этом. Ему было стыдно за то, что Друл наложил на него свою лапу.

И все же бури пока не было. Ветер продолжал свое дело, и в завываниях его ощущалось дыхание льда, но он не приносил с собой ничего, кроме туч и депрессии, охватившей постепенно весь отряд. Наконец большинство воинов все же сумели задремать, дрожа от порывов ветра, несущегося к Роковому Отступлению и Южным Пустошам.

Рассвет так и не наступил, тучи поглотили восходящее солнце. Однако отряд был разбужен переменой в характере ветра. Он ослабел и потеплел, постепенно сменив направление на западное. При этом он не стал здоровее, а сделался еще более коварным. Несколько воинов выбрались из-под одеял, звеня мечами.

Отряд поспешно позавтракал, подгоняемый смутным чувством тревоги, которое внушал им непонятный ветер. Старый хайербренд Биринайр первым понял его. Жуя хлеб, он вдруг вскочил на ноги, словно чем-то ошарашенный. Дрожа от напряжения, он долго всматривался в восточный горизонт, затем выплюнул хлеб на землю.

— Горит! — прошипел он. — Ветер. Я чувствую. Горит. Что? Я чувствую… Горит… Дерево! Дерево! — взвыл он. — Ах, они отважились! Мгновение все молча смотрели на него. Потом Морэм воскликнул:

— Горит настволье Парящее!

Его спутники тотчас пришли в движение. Стражи Крови вызвали ранихинов леденящим душу свистом. Протхолл сквозь зубы отдавал приказы, которые Кеан затем кричал срывающимся голосом. Часть воинов бросилась седлать лошадей, пока остальные сворачивали лагерь. К тому времени, когда Кавинант сел на Дьюру, весь отряд уже был готов отправиться в путь. Тотчас же все галопом поскакали на юго-восток вдоль Мифиль.

Вскоре начались неприятности с лошадьми. Даже самые свежие из них не могли угнаться за ранихинами, а мустанги, которые побывали с Кориком в Анделейне, еще не восстановили своих сил. Местность тоже не располагала к быстрой езде — она была слишком неровной. Протхолл послал двух Стражей Крови вперед на разведку. Но после этого он был вынужден приостановить движение отряда. Он не мог позволить себе оставить часть сил позади. И все же они двигались вперед с максимальной скоростью. Это была скачка, полная нервного напряжения — Кавинант, казалось, слышал, как Кеан скрежещет зубами, но помочь этому было нельзя. Протхолл мрачно сдерживал рвущихся вперед свежих лошадей. К полудню они достигли брода через Мифиль. Теперь они уже могли видеть дым прямо к югу от них, и запах горящего дерева наполнял воздух. Протхолл отдал приказ остановиться, чтобы напоить лошадей. Потом всадники снова поскакали вперед, понукая ослабевших скакунов, словно надеясь, что те смогут найти новые силы.

Через несколько лиг Высокий Лорд был вынужден еще замедлить скорость, так как разведчики не возвращались. Мысль о том, что они попали в засаду, прорезала его лоб глубокой морщиной, а глаза сверкали так, словно имели алмазную грань. Отдав всадникам приказ перейти на шаг, он выслал вперед еще двоих Стражей Крови.

Эти двое вернулись прежде, чем отряд одолел одну лигу. Они сообщили о том, что настволье Парящее мертво. Местность вокруг него превращена в пустыню. Судя по признакам, можно предположить, что первые двое разведчиков ускакали на юг. Пробормотав «меленкурион!», Протхолл легким галопом повел за собой отряд к останкам селения на дереве. Обугленный ствол был расщеплен от вершины до основания на две половины, чуть разошедшиеся в разные стороны. Время от времени то тут, то там все еще вспыхивали языки пламени, и везде вокруг основания дерева землю устилали трупы, словно земля была уже чересчур переполненной смертью, чтобы вместить в себя всех жителей селения. Трупы остальных обитателей настволья, не обгоревших, лежали какой-то странной цепочкой, тянущейся через поляну на юг. Вдоль этой цепочки лежало несколько искалеченных трупов пещерников, но возле дерева было всего лишь одно тело, не принадлежавшее человеку, — один мертвый юр-вайл. Он лежал на спине лицом к расщепленному стволу, и его черное как смоль тело было так же измято, как и металлический палаш, все еще зажатый в руке. Возле тела лежала тяжелая металлическая пластина почти в десять футов шириной.