О верности крыс - Мария Капшина

Так или иначе, на время войны нок Шоктены предпочли забыть о неприязни к нок Эдолам. Если бы война началась годом позже, её начал бы Кадар, и имел бы все шансы на победу. Империя успела первой, и шансы оказались равны.

Мише ол Кайле

2286 год, 28 день 2 луны Ппд

усадьба "Заводье"

В Кадаре, на Кошкин взгляд, была крайне глупая система наследования. Родовые земли там дробились на доли, чтобы часть наследства досталась каждому ребёнку. Не деньги, ценности или часть доходов — а именно доля земли. Которую можно продать, обменять, заложить и не суметь потом выкупить… Кроме того, кадарские законы запрещали близкородственные браки. Близкими считались родственники до пятого колена. Даже самый богатый род в таких условиях неизбежно начинал дробиться, наделы мельчали, родственники воевали между собой за каждую деревушку, один и тот же замок мог принадлежать по частям десятку озлобленных наследников… Роды мельчали, хирели и в конечном счёте разорялись. Сложноветвистый, многолюдный и богатый род нок Шоктенов был счастливым исключением — личной заслугой герцога Малледжаата. Свору родни он держал на коротком поводке и неспешно и обстоятельно заполнял нок Шоктенами все ключевые должности в Рааде. Лорд герцог проявил недюжинный талант дрессировщика, за долгую жизнь выучив многочисленных кузенов, племянников, шуринов, свояков и прочая плясать под любой мотив на выбор всесильного канцлера. Да и не только родственников. В первую очередь он выучил плясать под свою дудку короля. Кадару очень повезло с канцлером — при таком-то короле. А вот Империи с кадарским канцлером повезло не очень.

И с нок Эдолом Империи не повезло. В Тиволи ещё чуть ли не со времён ол Джашье сохранилась имперская система наследования: земли и титул получает только старший ребёнок. Сейчас этот старший ребёнок, Наатадж нок Эдол, мало того что своих людей поднял — чуть ли не всё герцогство! — так ещё и наёмников набрал на три войны вперёд, благо, их в Тиволи всегда хватало. И привёл всё это воинство к нок Шоктену, как честный патриот. То есть, к нок Зааржату, конечно. Канцлер покривился, но изъявил благодарность.

Джаршад, правда, наши всё равно взяли, но там и застрянут, похоже. По крайней мере, до осени. Ол Баррейя твёрдо намерен там укрепиться, судя по письмам Дзоя.

Кошка встала со скамейки и пошла по садовой дорожке к дому. Здесь было хорошо. Тенисто и тихо. И Тидзо здесь нравилось, хотя она явно предпочла бы удрать в Кааго — или позвать Вена сюда. Кошка полагала, что и втроём здесь замечательно. Она сама не ожидала, что успеет устать от столичной жизни. И иногда, сидя с Кироем и Тидзо за чаем или отправляясь верхом по окрестным полям или в лес, можно было забыть о разности политических интересов и просто чувствовать себя счастливой. Не просчитывать ходы Кироя, не думать, как сломать его игру, не стараться спрятать от него свою. Остановиться под аркой и смотреть, как он пьёт свой кофе на ступеньках и следит за поднимающимся паром, перечёркнутый тенью от столба. Не думать, что… вообще не думать, а просто подойти, сесть рядом и положить голову ему на плечо. Он посидит неподвижно, а потом осторожно обнимет свободной от чашки рукой.

— Тидзо опять всё утро таскалась со своей птицей, — сказал он. — И твой ол Каехо опять осчастливил нас своим посещением.

— Когда? — удивилась Кошка.

— Только что, — сказал Кирой в чашку.

Ол Каехо он в последнее время терпеть не мог. Пару лет назад Тидзо привезла из Кааго ястреба по прозвищу Тиц, страсть к охоте, манеру гонять верхом сломя голову и портить стрелами всё, что хотя бы издали походило на мишень. Идею отправить Тидзо в Кааго Кир с самого начала не одобрил, но дочка с рождения умела вить из него верёвки, а Сойге по рассказам Вена представлялось ей земным раем. Увидев, что она из этого земного рая вынесла, Тедовередж был в ужасе, но поделать ничего не смог. Тидзо выслушивала все нотации и запреты, молча нагнув голову, а после делала по-своему. Кирой, естественно, видел в этом свою педагогическую неудачу. И вину ол Каехо.

— Где он?

— В сумках своих роется. Ты его приглашала?

— И не раз, — сказала Кошка, вставая. — Я пойду поздороваюсь. И веди себя прилично, я тебя прошу.

— Было б перед кем, — буркнул Кирой. Кошка сделала вид, что не заметила, шагая к воротам. Кирой оставил кружку и пошёл следом, приотстав.

Хриссэ в сумках уже не рылся, он сидел в траве сразу у ворот и с преувеличенной торжественностью вручал Тидзо какой-то свёрток. Тидзо свёрток радостно хапнула и побежала за дом.

Увидев Кошку, Хриссэ встал, весело поздоровался. ("Надолго?" — "Да нет, проездом. Подарок вот завезти да чаю выпить в хорошей компании").

— Ол Каехо? — неприятно окликнул Кирой. (Тот обернулся.) — Что ты ей привёз?

Хриссэ усмехнулся.

— Кольцо и браслет. Могу я подарить кольцо и браслет единственной племяннице?

Кирой смотрел подозрительно, ол Каехо — весело. Кошка не стала ждать продолжения разговора и пошла вокруг дома, за дочкой. Тидзо стояла под стеной, заплетённой плющом, и застёгивала стальной охотничий браслет. Браслет явно сделан был на заказ, точно на её руку, и с насечкой по стали: падающий на добычу ястреб. Тидзо подняла голову и улыбнулась:

— Застёжка хорошая. Одной рукой удобно надевать. И кольцо, смотри!

Кошка подошла. Тидзо радовалась так искренне, что не разделить эту радость было совершенно невозможно. На правом большом пальце у неё было широкое кольцо — чтобы не ободрать палец до кости летящей с тетивы стрелой. На кольце повторялся в уменьшенном виде тот же мотив, что на браслете.

Тидзо радостно сверкнула зубами ещё раз и подошла к стойке. Взяла лук, положила стрелу на тетиву и с хищным весельем прищурилась на мишень. Кошка оперлась о стену, любуясь. Лук у Тидзо был кадарский, проклеенный сухожилиями по внешней стороне и рогом по внутренней, с совсем не детским натяжением. Тидзо оттянула тетиву до уха, замерла на миг и отпустила. Тетива звонко щёлкнула по новому браслету. С профилем девочке не повезло, как думала Кошка: профиль у девочки вышел в папу, с хищным горбатым носом на дазаранский манер. Непохоже было, впрочем, чтоб это огорчало Тидзо. Кошке иногда казалось, что Тидзо-Тиидзе своим птичьим носом даже отчасти гордится.

Тянет ещё одну стрелу из колчана, остро и азартно глядит вдоль неё, натягивая тетиву ещё раз.

Справа в проёме послышались шаги; вошли хмурый Кирой с довольным Хриссэ, и Кошка повернулась к ним: не видя, что стрела Тидзо попала в цель, но слыша. Кирой сердито глянул на ол Каехо, отчего настроение у того ничуть не испортилось.