Сторож брату своему - Ксения Медведевич

– Тебя пристрелят! – шепотом взорвался Рами.

– Я ж потихонечку! – обиделся Антара.

– О, боги! Зачем вы послали мне этого дурака на дороге! – взмолился сумеречник и уткнулся лицом в ладони.

– Ну видишь, я знал, что ты согласишься.

И, хлопнув Рами по плечу, Антара встал и гордо пошел из шатра.

Сумеречник спросил в спину:

– Антара, скажи мне одно. Зачем она тебе, эта коняга?

– Отведу отцу Аблы, свадебным выкупом будет, – твердо, без запинки отчеканил юноша.

Рами помотал головой и снова уткнулся носом в ладони.

– Ну? – строго переспросил Антара.

– Услуга за услугу, – устало отозвался сумеречник. – Ты мне тогда помог – я тебе помогу.

– Когда это? – несказанно удивился юноша.

– В ночь, когда фарисы напали.

– Не помню такого, – нетерпеливо отмахнулся Антара. – Так что скажешь, Стрелок?

– Приходи, – вздохнул Рами.

И завалился обратно на циновку.

Ночь следующего дня, ближе к рассвету

Дахма беспокоилась – пофыркивала и мотала головой, натягивая чумбур.

– Идем же, идем, о жемчужина… – бормотал Антара, истекая потом.

Куфию он снял, остался только в шапочке на макушке – чтобы за раба приняли.

Люди мутайр лениво посматривали в сторону чернокожего невольника, благоговейно ведущего в поводу кобылу.

– Э-эээ! – раздался повелительный окрик. – Да ты никак рехнулся, о глупый раб! Мы уже кормили ее, зачем ты повесил мешок, о бедствие из бедствий?

Антара остановился как вкопанный, не решаясь повернуть голову.

– Я кому сказал, тупая черная скотина! Ты перекормишь лошадь, и я надеру тебе задницу!

Вокруг счастливо зареготали.

– Снимай мешок с овсом, кому говорят! Эй, Мавад, это твой раб? Откуда ты взял этого сына необрезанной потаскухи и верблюда? Выходи из шатра, Мавад!

– Отстань! Не слышишь, я с женщиной?!

Из шатра по правую руку и впрямь доносились слабые постанывания.

Два бедуина, конечно, зацепились языками – и под шум ожесточенного спора на предмет того, чьи рабы тупее, Антара тихонько повел кобылу дальше.

И уж было решил, что – все, Всевышний милостив к его плану, но не тут-то было.

– Эй, ты! Ты, ты! Ку-уда пошел? Снимай мешок, о сын черной шлюхи!

Трясущимися руками Антара сдвинул с морды Дахмы торбу – и кобыла разразилась негодующим ржанием. И со всей дури вздернула голову и вскинула передние ноги. Юноша шарахнулся, чумбур вырвался из ладони, оставив горящую ссадину, Дахма злобно ржанула и помчалась прочь.

– О сыны мутайр! Это вор! Ловите кобылу!

Антара обнаружил себя бегущим в толпе – и орущим вместе со всеми:

– Стой, стой, о бесценная!

– Где вор? – орали кругом.

Антара бежал и вопрошал ночь вместе с толпой.

И тут раздался согласный крик:

– Держи ее!

И тут же:

– Держи его, это сумеречник!

Сердце упало, и Антара увидел Рами, хватающего ременный повод у самого недоуздка. А потом увидел Рами, взлетающего над землей! И хлопающего крыльями бурнуса, как птица! Описав правильную дугу, самийа залетел на спину кобыле и сел как влитой. Антара ахнул. Остальные – тоже.

Мутайр преодолели краткий миг обалдения и заорали снова.

Кобыла с храпом пошла обратно, Рами с размаху лупил палкой направо и налево, поддавая преследователям еще и ногами: р-раз, пинище, только шлепки мелькнули! Два, пинище! Р-раз палкой! Два палкой!

Жесточайшая хватка вздернула Антару в воздух за шиворот, юноша придушенно взвыл и обрушился животом на кобылий круп. Болтая руками и ногами и захлебываясь от ужаса – перед глазами тряско мелькали и быстро неслись камни, ноги, шлепки, камни, песок, травка, ноги, ноги, ноги, – юноша орал:

– Ааааа! Рами-ииии! Дай сяду-уууууу!

Кобыла поддала ходу и пошла мощным, ровным галопом. Антара понял, что отобьет себе кишки, ребра и причинное место – если не свалится с ходящей ходуном спины Дахмы.

Держи меня крепко, Рами, не дай мне упасть, аааааа!!!..

– Догнать их! Догнать грабителей!

Они вырвались из становища. В сплошной темноте земля мелькала серо-бурыми сполохами, пот заливал глаза, копыта гулко били в камни, высекая искры.

Топот, цокот, крики – погоня не отставала. Дахма шла как боевой верблюд – плавно и не раскачиваясь.

– Взять их! Стреляйте! Не стреляйте! Взять их!!!

Топот, в лицо летят комья земли, свист в ушах, я сломал все нижние ребра.

Когда под ними кончилась земля, Антара сразу понял – все. Конец. И заорал – утробно и дико, без слов и разума. Они летели над вади – как во сне, летели над огромным черным провалом. Всевышнииииий!..

Копыта Дахмы ударили в сухую землю, юноша клацнул зубами и захлебнулся в пылюке. Бешеный, дикий галоп продолжился – Всевышни-ииий!.. свалимся-упадем! Тут же полно нор и колючек! Дахма сломает ногу-уууу!..

– Хейа-хей-хей-хе-ееей! – засмеялся, запел над ним Рами, и кобыла пошла по широкой дуге, замедляясь.

И перешла, наконец, на рысь.

– Спусти меня, я умру от тряски! – взвыл Антара, кобыла храпнула, и рука Рами сбросила его на землю.

Бух на спину!

– Эй! Осторожнее!

Из черноты над вади неслись возмущенные вопли мутайр. На другой стороне провала мелькали факелы, носились всадники.

– Что?!.. – забыв про отбитую задницу, ребра и внутренности, вскочил и запрыгал Антара. – Зассали! Аааааа!..

От восторга он и впрямь скакал, потрясая руками.

– Дахма – моя! Моя! Моя!

Пинок веревочной подошвы пришелся прямо в плечо:

– Эй! Ты чего?

– Хватит орать.

Рами свесился со спины лошади и уставился лунными, пустыми глазищами:

– Куда теперь, герой-любовник?

– В становище! – разом забыв всю обиду, выдохнул Антара. – Я вьюк с поклажей возьму – и поеду! К Абле!

Глаза-блюдца переливались серебристым сиянием.

Юноша сглотнул и отступил:

– Рами, ты чего?..

Сумеречник чуть изогнул губы – похоже на улыбку, но не совсем:

– Разве ты не хочешь продать лошадь? За нее днем давали две тысячи динаров – это больше, чем выкуп за Аблу…

Бедуин нахмурился и твердо ответил:

– Стрелок, мне не нужны деньги. Мне нужна Абла. Я беру вьюк, сажусь на верблюда и гоню Дахму в кочевье к дяде Убаю. Это утро мы с Аблой встретим вместе.

Рами вдруг улыбнулся по-настоящему и сполз с лошадиной спины:

– Ну и ладно. Пошли, герой… Кобылу провести надо, пусть отдохнет, хорошо побегала…

Покусывая губу – чтоб не заорать от восторга и возбуждения, – Антара побежал следом за Стрелком. Тот шел, как летел, Дахма грациозно переступала следом и – о диво! – вовсе не беспокоилась. Юноша сжимал в потной ладони чумбур и неверяще, счастливо улыбался.

Над головами горели звезды, заливая холмы белесым призрачным светом. Мы живы, живы!..

– Обтереть ее нужно! – пробормотал Антара – вдруг в голову пришло…

А как пронеслись! Ух! А как шла лошадка! Ух! Словно и не чувствовала двоих на своей длинной спине!

– Укрыть бы ее чем…

Был бы ковер, хорасанский, – таким бы укрыл! Сокровище, а не кобыла!

А воды сейчас не надо, обопьется холодной из колодца, простудится – что тогда делать? Самому в колодец прыгать?

Но как прокатились, а?

Одно плохо – мутайр могли их запомнить. Точнее, Антару-то нет – кому нужен чернокожий парень? Таких на ярмарке, вокруг ярмарки и после ярмарки табунами ходит. А вот Рами – тут да. Других сумеречников Антара в аль-Румахе не видел, хоть и болтали что-то о лаонцах, что с кальб кочуют. Но кальб на ярмарке не появились, непонятно почему.

Все еще дрожа от возбуждения, Антара едва не ткнулся в спину Рами – тот резко остановился, прислушиваясь к тому, что происходило впереди. Вскрикнув от неожиданности, юноша вынырнул из мечтаний – и тоже услышал.

Где-то вдалеке причитали женщины.

Ветер резко стих, и с ним стихли звуки – только в камнях посвистывало, и Дахма шумно фыркала и дышала.

Становище лежало в низине – в прозрачном ночном небе курились дымки, яркими точками горели костры, серели разбросанные там и сям шатры. Вон отцовский – большой самый…

Порыв ветер ударил снова, и с ним снова послышались жалобные крики.

– Что-то там не то творится… – пробормотал Рами, щурясь в темноту.

Женские постанывания стали громче – опять ветром принесло. Умер, что ли, кто?..

И тут Антара увидел – слева от отцовского шатра. Фигурки казались мелкими, как жучки, их было много, и вокруг горели факелы.

Вдоль растянутого полосатого полога стояли на коленях, опустив головы, все – отец, Римка, тетя Фиряль… Все с заломленными за спину руками. Выли женщины. Факелы горели в руках высоких людей с тростинами длинных копий в руках.

Гвардейцы. Гвардейцы халифа.

Вдруг Рами с железным шорохом обнажил кинжал – ух ты, у него, оказывается, и кинжал есть…

– Стой, где стоишь, – тихо, но очень внятно сказал сумеречник ветреной тьме.

Из тьмы раздалось сиплое и жалобное:

– За что вы так, господин? Это же я, верный раб шейха, Азам!

И высокий зиндж выбрался на каменистый гребень.