Сумма теологии. Том I - Фома Аквинский

Поэтому мы не должны пытаться приводить иные доказательства в пользу веры, кроме ссылок на авторитеты, и только для тех, кто готов воспринять авторитетное слово. Что же касается остальных, то достаточно убедить их в том, что вера не учит невозможному. Вот почему читаем у Дионисия: «В самом деле, если этот человек не воспринимает Писание, то он, разумеется, бесконечно далек и от нашей философии… Если же он взирает на истину Писания, то, просвещенные тем же божественным светом, мы сразу приступим к оправданию…»[487].

Ответ на возражение 1. Философы не познали таинство Троицы божественных Лиц в ее собственных атрибутах, таких как Богоотцовство, Богосыновство и исхождение. По слову апостола: «…мы проповедуем… мудрость не века сего» (1 Кор. 2:6), – то есть не мудрость философов. Тем не менее, как мы разъясним после, им были известны некоторые сущностные атрибуты Лиц: могущество Отца, мудрость Сына, благость Святого Духа. Поэтому когда Аристотель говорит: «Посредством этого числа» и т. д., мы не должны принимать это как утверждение тройственности в Боге, но как сообщение о том, что древние руководствовались числом три в своих жертвоприношениях и молитвах в силу некоторого совершенства, присущего этому числу. В книгах платоников мы также находим и «в начале было слово», но не в значении Лица, порожденного в Боге, но в значении идеального прообраза, по которому Бог создал все вещи и который приписывается Сыну. И хотя они знали о свойствах трех лиц, однако они ошиблись в третьем знаке, то есть в познании третьего лица, так как они отклонились от благости, присущей Святому Духу, и «познав Бога, не прославили Его, как Бога» (Рим. 1:21). Также платоники утверждали существование единого Верховного Существа, которого они также провозгласили отцом вселенной, а кроме того говорили о существовании еще одной подчиненной субстанции, которую они называли «умом», или «отцовским разумом», содержащим в себе идеи всех вещей, как о том сообщает Макробий[488]. Однако они не утверждали существование третьей самостоятельной субстанции, чье могущество соответствовало бы Святому Духу. Мы также не утверждаем, что Отец и Сын различаются по субстанции, а именно в этом заключалась ошибка Оригена и Ария, которые в этом следовали за платониками. Когда Трисмегист говорит: «Монада породила монаду» и т. д., это указывает не на рождение Сына или исхождение Святого Духа, но на сотворение мира. Ибо единый Бог сотворил единый мир из любви к самому Себе.

Ответ на возражение 2. Для того, чтобы утвердить точку зрения, разум может действовать двумя способами: во-первых, с целью приведения достаточного доказательства некоторого принципа, как в естественной науке, когда, например, приводится достаточное доказательство движения небесных тел с одинаковой скоростью. Другой способ использования разума [заключается] не в подыскивании достаточного доказательства определенного принципа, но в подтверждении уже установившегося принципа посредством указания на результаты его применения, как в астрологии теория эксцентриков и эпициклов считается подтвержденной, поскольку она объясняет видимое движение небесных тел. При этом, однако, данное доказательство не является достаточным, поскольку такое объяснение могла бы предоставить и другая теория. Первым способом мы можем доказать, что Бог один и т. п. Доводы второго рода позволяют делать утверждения о Троице. В этом случае доказательства, если мы признаем их истинными, лишь подтверждают наше знание. Однако не следует думать, что такого рода доказательства соотвествуют Троице. Это станет очевидным, если мы рассмотрим все утверждения. Бесконечная благость Божия проявляется также в творении, ибо творение из ничего есть акт бесконечного могущества. Ведь если Бог сообщает Себя вследствие Своей бесконечной благости, то вовсе не является необходимым, чтобы бесконечное следствие исходило от Бога. Но в силу собственного модуса и способности оно принимает божественную благость. Подобным же образом, если говорится, что радость от обладания хорошей вещью требует того, чтобы ее с кем-либо разделить, это верно в том случае, когда речь идет о ком-то, кто не обладает совершенной благостью. Отсюда возникает нужда в том, чтобы разделить благо и тем самым обрести благо полноты счастья. Также образ в нашей душе не является соответствующим свидетельством о познании Бога, ибо человеческий ум и ум Бога не суть одно и то же. Поэтому Августин говорит, что через веру мы приходим к знанию, но не наоборот[489].

Ответ на возражение 3. Знание божественных Лиц необходимо для нас по двум причинам. Оно необходимо для правильного понимания творения. Слова о том, что Бог создал все вещи с помощью Своего Слова исключает ошибку тех, кто говорит, что Бог создал вещи по необходимости. Когда мы говорим о происхождении любви в Боге, мы тем самым утверждаем, что Бог создал тварей не потому, что нуждался в них или же по какой-то другой сокрытой причине, но – по Своей любви и благости. Поэтому Моисей, сказав: «В начале сотворил Бог небо и землю», – прибавил: «И сказал Бог: да будет свет», – как доказательство божественной любви. То же самое можно найти в других местах, где говорится о сотворении мира. Это дает верное направление нашим мыслям о спасении человеческого рода, совершенном воплощенным Сыном и дарованным Святым Духом.

Раздел 2. Имеются ли понятия в Боге?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что в Боге нет никаких понятий. Ведь сказал же Дионисий: «Мы не дерзаем не только сказать, но и помыслить что-либо вопреки тому, что нам боговидно возвещено в Священном Писании»[490]. Но в Священном Писании ничего не сказано о понятиях. Следовательно, понятиям нет места в Боге.

Возражение 2. Далее, все существующее в Боге относится либо к единству сущности, либо к Троице божественных Лиц. Но понятия не имеют отношения ни к единству сущности, ни к Троице, поскольку ничто из того, что принадлежит к сущности, не может выступать предикатом понятий. Например, мы не можем сказать, что Богоотцовство обладает мудростью или создает. То же можно сказать и о Лицах. Например, мы ведь не можем сказать, что Богоотцовство порождает и что Богосыновство порождается. Следовательно, в Боге нет никаких понятий.

Возражение 3. Далее, познание вещей, которые лишены сложности, не предполагает никаких абстрактных понятий или начал, ибо они узнаются сами через себя. Но Лицам божества присуща высшая простота. Следовательно, нельзя предполагать какие-либо понятия в Боге.

Этому противоречит сказанное Дамаскином: «Мы распознаем различие ипостасей (т. е. Лиц) по трем свойствам: отцовство, сыновство и исхождение»[491]. Следовательно, мы должны допустить свойства и понятия в Боге.

Отвечаю: Препозитивус, рассуждая о простоте божественных Лиц, сказал, что в Боге нет свойств и понятий, а там, где они упоминаются, по его мнению, за абстрактным следует видеть конкретное. И подобно тому как мы говорим: «Взываю к Вашей доброте», – и при этом имеем в виду: «К Вам, ибо Вы славитесь своею добротой», так и когда мы говорим об отцовстве в Боге, мы имеем в виду Бога Отца.

Но, как было показано выше (3, 3), употребление конкретных и абстрактных имен по отношению к Богу никоим образом не противоречит божественной простоте, поскольку мы всегда именуем вещь так, как мы ее понимаем. Однако наш ум не может постичь абсолютную простоту божественной сущности саму по себе, и поэтому человеческий ум постигает и именует божественные предметы согласно своему образу действий, то есть в той мере,в какой они являют себя в чувственных объектах, из которых мы получаем знание о них. По отношению к этим вещам мы употребляем абстрактные термины с тем, чтобы обозначить простые формы. А для того, чтобы обозначить самосущие вещи, мы употребляем конкретные термины. Итак, мы обозначаем божественные вещи абстрактными наименованиями для того, чтобы выразить их простоту, в то время как для того, чтобы выразить самостоятельность их существования и их полноту, мы прибегаем к конкретным именам.

Однако конкретными и абстрактными именами может обозначаться лишь то, что входит в сущность, как, например, божественность или Бог, мудрость или мудрый. И то же самое верно в отношении имен Лиц, например Богоотцовство или Бог Отец.

В подкрепление сказанного мы можем привести два главных мотива. Первый связан с упрямством еретиков. Так, поскольку мы почитаем Отца, Сына и Святого Духа как единого Бога в трех Лицах, то тем, кто спрашивает: «Каким образом Они суть единый Бог? И каким образом Они суть три Лица?» – мы отвечаем, что они едины в сущности, в своей божественности. Вот почему мы нуждаемся также в абстрактных терминах, посредством которых мы можем объяснить различие между Лицами, поскольку последнее состоит в свойствах или понятиях, обозначаемых абстрактными терминами, как, например, Богоотцовство и Бого-сыновство. Поэтому о божественной сущности спрашивается: «Что?», о лицах: «Кто?», а о свойствах: «Каким образом?».