Смертельно опасны - Антология

– Я никогда не подпишу твой документ, Теополис, – сказала она и плюнула ему под ноги. – Я скорее умру или останусь без дома и крыши над головой. Ты можешь взять постоялый двор силой, но я не стану тебе служить. Будь ты проклят, ублюдок! Ты…

Он отвесил ей пощечину. Короткий жест, лишенный малейших эмоций.

– Заткнись.

Она отшатнулась.

– Какой спектакль, Тишина. Полагаю, не только я один хочу, чтобы ты жила в соответствии со своим именем.

Она облизнула губу, чувствуя боль пощечины, и поднесла руку к лицу. На кончике ее пальца появилась капелька крови.

– Ты думаешь меня напугать? – спросил Теополис. – Я знаю, что здесь мы в безопасности.

– Городской глупец, – прошептала она и резким движением руки стряхнула на него кровь, которая попала ему на щеку. – Всегда следуй Простым Правилам. Даже в тех случаях, когда ты думаешь, что в этом нет необходимости. И я не открывала кладовую, как ты подумал.

Теополис нахмурился и посмотрел на распахнутую дверь в маленькое святилище. Святилище ее бабушки, где она поклонялась Небесному Владыке.

Нижняя часть двери была окаймлена серебром.

За спиной у Теополиса открылись красные глаза, и черная Тень скользнула в темную комнату. После коротких колебаний Теополис обернулся.

Он даже не успел закричать, когда Тень взяла его голову в руки и забрала его жизнь. Это была новая Тень, все еще сохранявшая очертания человеческого тела, несмотря на пульсирующий мрак одежд. Высокая женщина с жесткими чертами лица и длинными развевающимися волосами. Теополис открыл рот, но его лицо уже усохло, глаза провалились в глазницы.

– Тебе бы следовало бежать, Теополис, – сказала Тишина.

Его голова начала крошиться, а тело оседать на пол.

– Прятаться от зеленых глаз и бежать от красных, – сказала Тишина, доставая серебряный кинжал. – Твои правила, бабушка.

Тень повернулась к ней. Тишина содрогнулась, глядя в мертвые остекленевшие глаза матриарха, женщины, которую она так любила и ненавидела.

– Я ненавижу тебя, – сказала Тишина. – Спасибо за то, что заставила ненавидеть тебя. – Она взяла стрелу с серебряным наконечником и выставила перед собой, но Тень не стала на нее нападать.

Тишина повернулась, заставляя Тень отступить, и та поплыла прочь, возвращаясь в святилище, окруженное с трех сторон полосками серебра, в то место, где Тишина поймала ее много лет назад.

С отчаянно бьющимся сердцем Тишина захлопнула дверь, замыкая барьер, и снова заперла ее на ключ. Что бы ни происходило, эта Тень не трогала Тишину. Казалось, она что-то помнила. И иногда Тишина чувствовала вину за то, что на столько лет заперла ее здесь.

Тишина нашла тайную пещеру Теополиса после шести часов поисков.

Пещера находилась там, где Тишина и предполагала, в горах, неподалеку от Старого моста. Ее защищал серебряный барьер. Он ей пригодится – хорошие деньги.

В маленькой пещере Тишина обнаружила труп Честертона, который Теополис туда притащил, пока Тени убивали Рыжего и охотились за Тишиной.

«Как хорошо, что ты был таким жадным, Теополис», – подумала Тишина.

Ей придется найти другого человека, который будет сдавать трупы преступников за нее. Непростая задача, в особенности сейчас, когда времени у нее совсем немного. Она вытащила тело из пещеры и взвалила на лошадь Теополиса. Вскоре она вернулась на дорогу, где остановилась возле трупа Рыжего, от которого остались лишь кости и одежда.

Тишина подняла серебряный нож своей бабушки, заметно почерневший после схватки, и вложила его обратно в ножны. Потом добрела до постоялого двора и спрятала труп Честертона рядом с останками Теополиса в холодном погребе, который находился за конюшней. Наконец она снова оказалась на кухне. Рядом с дверью святилища, где когда-то висел серебряный кинжал бабушки, она пристроила стрелу с серебряным наконечником, которую, сама того не ведая, ей послала Себруки.

Как поведут себя власти форта, когда она сообщит им про смерть Теополиса? Быть может, следует сказать, что она нашла его в таком виде…

Тишина улыбнулась.

– Похоже, тебе повезло, друг, – сказал Дэггон, потягивая пиво. – В ближайшее время Белый Лис не станет тебя искать.

Тщедушный мужчина, который продолжал настаивать, что его зовут Серьезный, еще сильнее вжал голову в плечи.

– Почему ты все еще здесь? – спросил Дэггон. – Я побывал в Последнем Порту и никак не ожидал снова тебя встретить.

– Меня наняли на одну из соседних ферм, – ответил мужчина с тонкой шеей. – Отличная работа, скажу я тебе. По дереву.

– И ты платишь за каждый день ночлега здесь?

– Мне тут нравится. На фермах нет хорошей серебряной защиты. Они просто… позволяют Теням болтаться повсюду. Даже внутри домов. – Мужчина содрогнулся.

Дэггон пожал плечами и поднял свою кружку, когда мимо проковыляла Тишина Монтейн. Да, она выглядела здоровой женщиной. Когда-нибудь ему следует за ней приударить. Она хмуро посмотрела на его улыбающееся лицо и с грохотом поставила перед ним тарелку.

– Пожалуй, я ее утомил, – сказал Дэггон, обращаясь скорее к самому себе, когда она ушла.

– Тебе придется немало потрудиться, – заметил Серьезный. – За последний месяц она получила семь предложений руки и сердца.

– Что?!

– Награда! – сказал тщедушный мужчина. – За Честертона и его людей. Удачливая женщина, Тишина Монтейн, она нашла логово Белого Лиса.

Дэггон принялся за еду. Ему не понравилось то, как все обернулась. Оказалось, что Теополис, этот щеголь, был Белым Лисом? Бедная Тишина. Какой страх она, наверное, испытала, когда наткнулась в пещере на его иссохшее тело?

– Говорят, Теополис потратил последние силы, сражаясь с Честертоном, – продолжал Серьезный. – А потом притащил его труп в свое убежище. И высох прежде, чем успел добраться до запасов серебряного порошка. Очень похоже на Белого Лиса, который всегда старался заполучить награду любыми доступными средствами. Да, не скоро мы увидим такого же охотника.

– Наверное, – ответил Дэггон, который хотел, чтобы Белый Лис остался в живых.

Как он теперь будет рассказывать свои истории? Ему совсем не улыбалось самому платить за пиво.

Сидевший рядом жирный тип поднялся на ноги и побрел к выходу. Похоже, он уже успел набраться, хотя полдень только наступил.

«Ничего себе», – подумал Дэггон и покачал головой.

– За Белого Лиса, – сказал он, поднимая кружку с пивом.

Серьезный чокнулся с ним.

– За Белого Лиса, самого злобного ублюдка, которого только знал Лес.

– И пусть его душа обретет мир, – добавил Дэггон, – и возблагодарим Владыку Небесного за то, что Лис не обратил на нас своего внимания.

– Аминь, – сказал Серьезный.

– Конечно, есть еще Кровавый Кент, – продолжал Дэггон. – Он скверный тип. Так что остается надеяться, что он не посмотрит в твою сторону, друг. И не нужно бросать на меня такие невинные взгляды. Мы в Лесу. Здесь все совершают поступки, сейчас или раньше, о которых не следует знать другим…

Еженедельник «Паблишерз уикли» назвал Шэрон Кей Пенман, автора бестселлеров по версии «Нью-Йорк таймс», «историческим романистом первой величины». Ее дебютный роман о Ричарде III, «The Sunne in Splendour», завоевал признание по всему миру, да и высоко оцененная критиками трилогия о валлийских принцах («Here Be Dragons», «Falls the Shadow» и «The Reckoning») оказалась столь же популярной. Среди других ее книг – цикл романов об Алиеноре Аквитанской «When Christ and His Saints Slept», «Time and Chance» и «Devil’s Brood», а также серия историко-мистических романов о Джастине де Куинси, среди которых «The Queen’s Man», «Cruel As the Grave», «Dragon’s Lair» и «Prince of Darkness». Самая недавняя из ее исторических работ – роман о Ричарде Львиное Сердце. Живет Шэрон Кей Пенман в Мэйс-Лэндинге, штат Нью-Джерси. Ее веб-сайт можно найти по адресу sharonkaypenman.com.

В этом рассказе она вместе с нами переносится в Сицилию XII века, чтобы показать нам, что королева в изгнании остается королевой – да еще вдобавок и очень опасной женщиной.

Королева в изгнании

Декабрь 1189 года

Хагенау (Агно), Германия

Констанция де Отвиль дрожала с головы до ног, хоть и придвинулась так близко к очагу, как только можно было, не опалив при этом юбок. Всего через месяц должна была наступить уже четвертая годовщина ее свадьбы, но она так и не привыкла к немецким зимам. Нечасто Констанция позволяла себе вспоминать родную Сицилию – к чему сыпать соль на не зажившие еще раны? Но в такие вечера, когда мокрый снег и жестокие ледяные ветра промораживали до самых костей, ей не удавалось унять тоску по пальмам, оливковым рощам и сбрызнутому солнцем теплу Палермо, по королевским дворцам, которые окружали город, словно ожерелье из сверкающих жемчужин, блистая мраморными полами, яркими мозаиками, каскадами фонтанов, пышностью садов и зеркальной гладью серебряных бассейнов.

– Моя госпожа? – Одна из женщин протянула ей кубок горячего глинтвейна, и Констанция с улыбкой приняла его. Но непокорные мысли так и норовили ускользнуть в прошлое, перед глазами все вставали картины роскошных рождественских пиров при дворе ее племянника Вильгельма и Джоанны, его юной королевы-англичанки. Королевские браки, конечно, заключались не по любви, а в соответствии с государственными интересами, но при известном везении супруги могли проникнуться друг к другу неподдельным уважением и теплотой. Брак Вильгельма и Джоанны казался Констанции счастливым, и когда ее выдали за Генриха фон Гогенштауфена, короля Германии и наследника Священной Римской империи, она надеялась обрести в этом союзе радость. Пусть в свой двадцать один год он уже заработал репутацию жестокого и непоколебимого правителя, но при этом был известен как поэт, свободно говорил на нескольких языках, и она очень старалась убедить себя, что у него доброе сердце, которое он обнажает лишь в кругу семьи. Вместо этого она увидела человека столь же холодного и неприступного, как земли, которыми он правил, начисто лишенного страсти, щедрости и жизнерадостности, которые делали Сицилию истинным раем на земле.