Смертельно опасны - Антология

Как только дверь закрылась, Констанция упала на постель, а через пару секунд скинула обувь и зарылась под одеяло. Ее снова била дрожь. Не тратя понапрасну драгоценных мгновений одиночества, выпадавших ей столь редко, она закрыла глаза и, пока не вернулись прислуживающие дамы, вознесла молитву за бессмертную душу Вильгельма. Она решила, что наутро прикажет отслужить по нему мессу, и это ее немного утешило. Заодно помолится и за Джоанну, для которой настали тяжкие времена. Потом Констанция приподнялась на пуховых подушках и попыталась распутать клубок противоречивых чувств, которые всколыхнула в ней безвременная кончина Вильгельма.

Она не ожидала, что все так случится. Ей думалось, что Вильгельм будет править долго и благополучно и у него все-таки родится преемник. Оба они – и она, и Вильгельм – оказались слишком самонадеянны, посчитав, что им известна воля Всевышнего. Нельзя было забывать слова Писания: «Сердце человека обдумывает свой путь, но Господь управляет шествием его». И все же Генрих был прав. Законной наследницей престола Сицилии была она. Не Танкред. И она в самом деле желала его. Он принадлежал ей по праву рождения. Сицилия, земля, которую она так любила, была ее по крови. Так почему же в ней всколыхнулись такие сомнения? Повернувшись на подушках, она краем глаза заметила украшение, которое носила на пальце – полосу чеканного золота, инкрустированного изумрудами. Обручальное кольцо. Как бы она ни желала заполучить Сицилию, ей не хотелось отдавать ее Генриху. Не хотелось стать той, кто пустит змея в райский сад.

Опасения Констанции по поводу Танкреда ди Лечче оказались оправданными. Сицилийцы поддержали его, и в январе 1190 года он был провозглашен королем Сицилии. Констанция послушно вторила возмущению Генриха, хоть и предвидела ход событий. Она не удивилась даже тому, что Танкред захватил земли, принадлежащие вдове короля, ибо они обладали стратегической важностью, а Танкред хорошо знал, что вскоре на корону явится претендовать немец со своим войском. И все же была шокирована известием, что Танкред взял Джоанну в плен и запер в Палермо, по-видимому, опасаясь, что та попытается направить любовь к ней народа в помощь Констанции. Генрих желал нанести мощный и стремительный удар по войскам узурпатора, который занял трон его жены. Однако возмездие пришлось отложить, ибо его отец решил отправиться в крестовый поход, собираясь поддержать миссию освобождения Иерусалима от египетского султана сарацина Салах ад-Дина, известного среди крестоносцев как Саладин, и ему необходимо было, чтобы Генрих правил Германией в его отсутствие.

Фридрих Барбаросса отбыл в Святую землю той же весной. Немецкое войско, посланное Генрихом, потерпело поражение от сил Танкреда, который все более и более укреплял свои позиции и добился некоторого успеха при папском дворе, ибо Папа посчитал Священную Римскую империю германской нации бо`льшим злом, чем незаконнорожденность Танкреда. В сентябре, положив конец заточению Джоанны, в Сицилию прибыл недавно взошедший на престол английский король – ее брат Ричард, известный среди друзей и врагов как Львиное Сердце. Он, как и Фридрих, направлялся в Святую Землю в сопровождении могучего войска. Узнав о бедственном положении сестры, он пришел в ярость и потребовал, чтобы ее немедленно освободили и вернули принадлежащие ей земли. Танкред мудро повиновался, ведь Ричард был знаком с военным делом не хуже, чем священник с Молитвой Господней. Для Констанции эта новость стала единственным лучом света за весь темный, мрачный год. А в декабре они узнали, что отец Генриха мертв. Фридрих утонул на переправе через реку в Армении, так и не добравшись до Святой Земли. Генрих не стал терять времени. Совершив рисковый январский переход через Альпы, они с Констанцией повели войско в Италию. Задержались в Риме, где их короновал Папа, а потом поехали на юг. Война за сицилийскую корону началась.

Салерно плавился под лучами августовского солнца. Обычно ветра с моря делали жару терпимой, но это лето было одним из самых жарких и сухих за последние годы. Небо, не в силах разродиться ни единым облачком, полиняло до блекло-голубого оттенка, а к полудню, казалось, выцветало вовсе, словно выбеленная солнцем кость. Дворцовые террасы и сады давали мало тени, а повседневный шум города звучал приглушенно – улицы почти опустели. Констанция стояла на балконе королевского дворца, стараясь убедить себя в том, что горожан разогнала по домам жара. Но она понимала, что на самом деле виновата куда более могущественная сила – страх.

Королевство Сицилия охватывало материк к югу от Рима, а также сам остров, и когда немецкие войска пронеслись по полуострову, города один за другим открыли Генриху свои ворота. Граждане Салерно даже сами обратились к нему. Хотя их архиепископ твердо стоял за Танкреда, салернцы присягнули на верность Генриху и пригласили Констанцию остаться в их городе, пока он держит Неаполь в осаде.

Сначала пребывание в Салерно доставляло Констанции радость. Так чудесно было вновь оказаться на родной земле! Она приходила в восторг от своей роскошной резиденции – королевского дворца, который был построен ее отцом, великим королем Рожером, – наслаждалась вкуснейшими блюдами, что украшали ее стол. То были деликатесы, редко добиравшиеся в земли по ту сторону Альп: дыни, гранаты, апельсины, миндаль в сахаре, рис, креветки, устрицы, рыба, которая только утром плавала в синих водах Средиземного моря, а к обеду уже шипела на сковороде в дворцовой кухне. Что важней всего, ей удалось посоветоваться с некоторыми из лучших врачей в христианском мире по поводу своих неудачных попыток зачать. Она ни за что не смогла бы обсуждать столь интимную тему с врачом-мужчиной. Но в Салерно женщинам разрешалось посещать местную знаменитую медицинскую школу и заниматься практикой. Вскоре она нашла Даму Мартину, консультация которой стала для нее истинным откровением.

В невозможности зачать Констанция винила только себя; в народе считалось, что вина всегда лежит на женщине. Но Мартина поспешила заявить, что она не права. Точно так же, как в женском чреве, изъян может скрываться и в мужском семени. Более того, существуют способы обнаружить, в ком из двоих дело. Нужно наполнить один маленький горшочек мочой женщины, а другой – ее мужа. Затем в оба горшка насыпать отрубей и оставить их на девять дней. Если в моче мужчины заведутся черви, то виноват он, и то же самое верно для женщины.

– Сомневаюсь, что мой супруг согласился бы на такую проверку, – сказала Констанция с кривой усмешкой, представив себе, как изумится и разгневается Генрих, если она хотя бы намекнет, что вина может лежать на нем. Но себя решила проверить и, когда на девятый день никаких червей в горшке не оказалось, резко воспрянула духом. Пусть никто больше об этом не знал, но ей теперь было известно, что в ее чреве нет изъяна; она не обречена на долю самого печального на свете создания – бесплодной королевы.

Мартина к тому же вселила в нее новую надежду, объяснив, что иногда ни муж, ни жена не виноваты, и все же его семя не прорастает в ее чреве. Но это можно исправить, заверила она Констанцию. Нужно высушить мужской орган кабана, смолоть его в порошок и выпить, смешав с хорошим вином. А для того чтобы обеспечить рождение ребенка мужского пола, Констанции и Генриху нужно будет высушить и растереть в порошок и выпить с вином чрево зайчихи. Констанция поморщилась, радуясь, что ей не придется принимать эту неаппетитную смесь, пока они с Генрихом не воссоединятся. Но как же убедить его участвовать во всем этом? Придется изыскать способ и подмешать порошок ему в вино тайком, когда он снова нанесет ночной визит в ее покои. Она была так благодарна Мартине, что посулила ей огромную сумму, если та станет ее личным врачом, и пожилая женщина с радостью согласилась, польстившись и на престижную должность при императрице, и на материальные блага.

Но потом до Салерно стали доходить вести о ситуации в осажденном Неаполе. Генрих впервые столкнулся с ожесточенным сопротивлением, которое организовали шурин Танкреда граф Ачерра и салернский архиепископ. Он нанял в Пизе корабли, но их не хватало, чтобы заблокировать гавань, и ему не удалось заморить неаполитанцев голодом и заставить их сдаться. Танкред решил обосноваться на острове Сицилия, понимая, что самое опасное его оружие – это жаркое, влажное итальянское лето. Воины Генриха, непривычные к такой удушающей жаре, вскоре слегли один за другим. Военные лагеря были особенно уязвимы для смертоносных заразных заболеваний вроде кровавого поноса; Констанция слышала, что от болезней погибло больше крестоносцев, чем от клинков сарацинов в Святой земле.

Поначалу она надеялась, что горожанам не станет известно о неудачах Генриха, но едва ли на это можно было рассчитывать, ведь Неаполь находился меньше чем в тридцати милях к северу от Салерно. Как только слухи стали просачиваться в город, она тут же заметила: люди сделались подавленными и угрюмыми, а дворцовые слуги не могли скрыть тревоги. Даже Мартина взволнованно спросила, уверена ли она, что Генрих победит, и заверения Констанции ее, кажется, не особенно успокоили. Поначалу в Салерно считали, что Танкреду не одолеть большое немецкое войско, и инстинкт самосохранения взял верх над верностью сицилийскому королю. Теперь же горожане начали опасаться, что поставили не на ту лошадь.