Нежный бар. История взросления, преодоления и любви - Джон Джозеф Мёрингер

– Отель горит.

Вон он, мой шанс! Я нырнул в телефонную будку и набрал городские новости. Трубку взял редактор.

– Привет, это Джей Ар Мёрингер, – начал я. – Стою возле отеля «Пента», похоже, тут пожар!

– Кто, вы сказали, звонит?

– Джей Ар Мёрингер. Новый копировщик. Тут воняет дымом.

– То есть «Пента» горит? Вокруг дым?

– Да, сэр. Аж в носу щиплет. До того густой.

– Господи боже! Ладно, переключаю на райтера. Опиши ему все, что видишь. В красках. Потом пойди поговори с кем-нибудь из ответственных. Боб, можешь принять диктовку от какого-то Гульермо Вингера?

Меня переключают на райтера! Вот ведь удача, что именно сейчас «Пента» собралась сгореть дотла! Мне больше не придется таскать сэндвичи и сортировать копии, редакторы организуют для меня стажировку немедленно. Скорей бы рассказать дяде Чарли и Стиву о моем прорыве, о моем собственном Пента-гоне – ох и посмеются все в баре. Зная, что парням захочется услышать больше подробностей о пожаре, я обернулся посмотреть. Пожарные выглядели на редкость спокойными. Стояли себе, болтая и пересмеиваясь. Полицейские тоже. Никто вроде как и не тревожился. Я оглядел отель. Ни пламени, ни разбитых окон. Ни дыма. Но я же чувствую запах! Я снова развернулся. С другой стороны будки стояла тележка с кренделями. Продавец заболтался с пожарными и забыл про свой товар, так что крендели почернели, и клочья сернистого дыма от них летели прямо мне в лицо. Ой. Я повесил трубку и побежал к пожарному в самой большой каске. Его лицо походило на свиной окорок – вполне мог бы сойти за мэра Манхассета.

– Что тут случилось, шеф? – спросил я. – То есть офицер. То есть – как к вам обращаться? Я Джей Ар Мёрингер. Из «Таймс».

– Расслабься, парень, расслабься. Все оки-доки. Учебная тревога. Мы ее устраиваем раз в месяц.

– То есть отель не горит?

– Не-а.

– Вы уверены?

Уловив разочарование в моем голосе, пожарный наклонился и заглянул мне в лицо, заподозрив, видимо, в поджигательских настроениях. Я вернулся в телефонную будку и набрал городские новости. Ответил тот же редактор.

– Вингер! – сказал он. – Прости, я тебя потерял. Наверное, дал отбой, когда пытался переключить. Подожди минутку, перевожу звонок на Боба. Он все запишет.

– Уже не нужно.

– Что?

– «Пента», оказывается, не горит. Как-то так.

– В смысле?

– Это учебная тревога.

– Какая тревога?

– Учебная.

– Вингер, бога ради, ты же сказал, что чуешь дым!

– Так и было. Когда я с вами говорил – понимаю, это довольно странно, – то стоял возле тележки с кренделями. И крендели горели.

Я услышал, как редактор подавился, словно сам глотнул дыма от кренделей. Сделав глубокий вдох, он крикнул Бобу, что его услуги не требуются.

– Ложная тревога, – доносились до меня обрывки его фраз, – какой-то копировщик… из будки возле «Пенты»… крендели сгорели…

Я не слышал, что отвечает Боб, но тон у него явно был недовольный. Редактор снова взял трубку.

– Спасибо, что позвонил, – сказал он. – Спасибо, что я, по твоей милости, явлюсь на совещание по первой полосе, как шмук, с ложной тревогой. Давай-ка возьми отгул на остаток дня. И купи себе крендель, ясно, Паленый?

Короткие гудки.

Паленый? Я очень надеялся, что это прозвище ко мне не прилипнет. Даже Гульермо Вингер было лучше Паленого.

Электричка до Манхассета сломалась перед грузовым терминалом сразу на выезде с Пенн-Стейшн. Свет погас, и два часа мы простояли на месте. Сидя в темноте, я раз за разом проигрывал прошедший день у себя в голове. Свистеть в новостном – плохая примета, засранец! Купи себе крендель, ясно, Паленый? Когда поезд наконец-то тронулся, когда я добрался-таки до «Публиканов», была уже половина девятого вечера, и я не вошел в двери бара, а нырнул.

За стойкой стоял кузен Джоуи Ди, Майкл, и это очень меня обрадовало. Майкл отлично подходил для этой работы – идеальный бармен под мое настроение. Я нуждался в том, чтобы отвлечься, занять голову какими-то новыми темами, а Майкл был настоящим кладезем новых тем. Единственный непьющий в «Публиканах» – Майкл завязал со спиртным уже много лет назад, – он неизменно пребывал в отличном настроении и бурлил новыми фактами и идеями, почерпнутыми из книг. Его считали раздражительным, но меня эта раздражительность не смущала. Майкл выглядел в точности как уволившийся из армии Улисс Грант[34]: грозный, бородатый, коротко стриженный, вечно мечтающий о сигаре. В тот вечер я больше, чем когда-либо, желал посидеть с генералом Грантом, сокрушаясь обо всей этой чертовой кровавой кампании. Прежде чем я уселся на барный стул, генерал Грант уже выскочил из-за бруствера, рассуждая про Дональда Трампа, министров обороны, бейсболистов, моделей, итальянских мафиози, эрцгерцога Франца Фердинанда и «Акилле Лауро»[35], дорожные пробки, кварки, истончение озонового слоя и что означает У. Б. в имени Йейтса. Едкий запах горелых кренделей начал потихоньку отступать.

На другом конце барной стойки работал Джоуи Ди. Я помахал ему рукой, но он смотрел сквозь меня, словно загипнотизированный. Он