Реверс - Михаил Юрьевич Макаров

Устроившись на коленях у Рафы, доморощенная готесса пьяновато заявляла:

— Я ничего не могу тебе дать, потому что я однолюбка. У меня есть молодой человек.

— Мы ему не скажем! — пообещал Самандаров.

Для первого раза секс получился сносным, хотя и ограничился миссионерской позицией. Рафаил был доволен, что не пришлось гробить время на флирт и розовые сопли. К тому же Света отказалась от провожаний, и остаток вечера он смог посвятить уборке квартиры. После установки пластиковых окон в ней царил бардак…

…Дверь кабинета распахнулась, стремительно вошёл Кораблёв с дымящейся сигаретой в зубах. Лицо застигнутого врасплох следователя дрогнуло.

— Опять новый гаджет! — заместитель прокурора находился в настроении, всех подкалывал. — А всё жалуетесь, Рафаил Ильич, на зарплату. Дайте глянуть!

— Секундочку, — следователь запищал клавиатурой, в авральном режиме удаляя компромат.

— Ничего особенного! Обычный «Сименс»! — оправдывался он, передавая мобильный. — Старый заглючил, вот пришлось раскошелиться.

Зампрокурора повертел телефон в руке:

— Пластиковый корпус, а смотрится симпатично. Чего я зашёл-то?

Самандаров напрягся, ожидая подвоха, но вопрос прозвучал рядовой.

— Двенадцатого числа я поставлю вас резервным, Рафаил Ильич? Подстрахуете по дежурству Винниченко? Каждый год в этот непонятный праздник убийства, и всегда геморройные… Не возражаете?

— Без проблем.

— Спасибо.

Кораблёв удалился, оставив в тесном помещении сиреневые ярусы дыма. Рафа забегал, устраивая сквозняк. Встал, как на часах, в коридоре, спиной придерживая подпружиненную дверь.

— Товарищ следователь, я вас обыскался! — в конце коридора зао-кал адвокат Догадин.

— Да я, Владимир Николаич, на совещании штаны протирал. Помните, у Маяковского стих такой есть «Прозаседавшиеся»? Это про нас.

— У меня ровно пятнадцать минут до начала судебного, — адвокат ускорил шаг.

— Проходите.

— Благодарю, — тряхнул острой бородкой Догадин, переступая порог. — Клиент уполномочил меня на переговоры.

— Какой именно?

— Темля-ак, — озвучив фамилию, адвокат лукаво сощурил глаз, ожидая реакции.

— И чего он хочет? — Самандаров наводил на столе порядок, боялся спугнуть удачу.

— Вообще-то он хочет, чтобы его оставили в покое, — Догадин с сарказмом ощерился, показывая редкие зубы, бежевые от многолетнего курения. — Но он реалист и понимает, что это несбыточная мечта. Он хочет сделать…

— Явку с повинной?! — холерик Рафа не терпел театральных пауз.

— Не вполне. Борис Дмитриевич хочет сообщить о неких фактах, которые при неверной их интерпретации могут бросить тень на его доброе имя.

Адвокат тезисно изложил позицию доверителя.

Эпизод имел почти четырёхлетнюю давность. Главный архитектор находился в отпуске, и Темляк исполнял его обязанности. К нему явился сотрудник «Монолита» Рожнов, передал конверт для Левандовского. Темляк заглянул внутрь, обнаружил доллары. Из интереса пересчитал. «Зелени» было ровно семь тысяч. Всё до последней бумажки он отдал по назначению. Точно не знал, но догадывался, что это благодарность за успешное продвижение проекта московской компании «Чёрное золото».

— Пусть приходит, допрошу в вашем присутствии, — Самандаров подвинул к себе перекидной календарь. — До обеда я на месте.

— Но не будут ли упомянутые действия истолкованы, как соучастие? — зондировал почву Догадин.

— Если всё обстояло так, как вы говорите, останется свидетелем.

— А вам не нужно с прокурором согласовать позицию? — адвокату требовались гарантии.

— Он в отпуске.

— Ну, а с Александром Михайловичем?

— Мне его позиция известна. Потом, следователь — фигура процессуально самостоятельная, — Рафаил понимал, что фанфаронит зря, но сделать с собой ничего не мог.

— То бишь, вы обещаете, что Темляк, дав показания, которые я обозначил, уйдёт от вас своими ногами?

— Слово офицера. Если только я не поймаю его на враках, — Самандаров привычно оставлял себе лазейку.

Причину движухи Рафа понимал. В конце прошлой недели он провёл очные ставки между Шаталовой и Темляком, а затем между Шаталовой и Левандовским. Наталья Викторовна продемонстрировала отменные бойцовские качества. Темляка она буквально порвала, а Левандовского заставила загрузиться по ватерлинию. Заметно погрустнел адвокат Сизов, видя, что давний эпизод по автозаправкам, который он поначалу поднял на смех, приобретает вполне конкретные очертания.

Догадин, подавшись вперёд костлявым телом, облачённым в респектабельную «тройку» синего цвета, выдал длиннющую тираду. Чувствуется, что у него накипело:

— Тут, понимаешь, некоторые умники подбивают выступить единым фронтом. Сам погибай, а товарища выручай! Но разве гусь свинье — товарищ? Этот Левандовский наглец космического масштаба. Какими деньжищами он, оказывается, ворочал! Вот мой клиент и зачесал репу. И я вижу — у следствия возникает впечатление, будто здесь группа орудовала. Уверяю вас, Рафаил Ильич, это не так. С какой стати Темляку страдать за чужие грехи? Он вам расскажет, что за его помощь, выразившуюся в работе сверхурочно, Левандовский несколько раз угощал его в ресторанах. Корысти у него не было…

Самандаров черкнул на календаре: «кабаки». Деталька имела значение для правдоподобности общей картины. Информационный вброс Догадина укладывался в схему. Семь тысяч долларов — это транш за одну автозаправку. Три заправки — двадцать одна тысяча, такая сумма фигурировала в показаниях Шаталовой.

«Закреплюсь под видео, и сразу — очняк с Левандовским. Пока он под рукой в ИВС. Посмотрим на реакцию. Если покатит бочку на Темляка, веры ему не будет. Вера всегда тому, кто первый запел. Лучше я из Темляка хорошего свидетеля сделаю, чем хлипкого обвиняемого».

— Ещё у нас просьба такого плана, — лицо адвоката приобрело заискивающее выражение. — Не бередите историю с порнухой. Пожалейте мужика. Там в архитектуре есть две скандальные бабы, которые из мухи слона раздувают. Как только они заткнутся, шумиха сразу затихнет.

— Это зависит от поведения вашего подопечного, Владимир Николаич, — Рафа знал, что процесс дискредитации управляется извне.

— Мы вас не подведём, — пообещал Догадин, поднимаясь со стула.

Прежде чем покинуть кабинет, он указал длинным пальцем на плакатик, одиноко висевший на стене:

— Всё хочу поинтересоваться — кто-нибудь проверял, есть такая цитата в полном собрании сочинений или это липа?

Надпись, выполненная жирным рубленым шрифтом, гласила: «Адвокатов надо брать в ежовые рукавицы и ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает. В.И. Ленин. ПСС, том 49, стр. 150».

— Слово в слово, как в первоисточнике, — авторитетно заверил Самандаров.

Плакат он принёс из РУБОПа. Там адвокаты расценивались, как идейные враги, прямые пособники бандитов.

Кораблёв заставлял убрать воззвание, говорил, что рано или поздно следователь нарвётся на жалобу. Рафа упрямился, заявлял: «Я не голую бабу повесил». Настойчивый заместитель прокурора добился своего. Листок перекочевал в стол. На стенку он вернулся после того, как Кораблёв начал притеснять недавнего фаворита. Таким способом Самандаров поддерживал иллюзию своего суверенитета.

— Когда вас ждать? — вернулся он к существу разговора.

— У меня у Белецкой раздел имущества. Но я буду заявлять ходатайство об отложении. Так что надолго не застряну. Давайте в одиннадцать?

— Жду.

Догадин вынул из кармашка жилета серебряные часы на цепочке, щёлкнул крышкой.