Птицелов - Юлия Остапенко

— …и полным признанием указанной вины, — закончил усталый человек и посмотрел на секретаря. — Давайте.

Секретарь промокнул чернила, аккуратно встряхнул пергамент и подал его начальнику. Тот подписал, не глядя, и, отложив на край стола, утёр платком выступившую на лбу испарину.

— Скажи, чтоб огня убавили, — обратился он к секретарю. Тот передал приказ палачам — ему приходилось кричать, чтобы заглушать стоны заключённых. Один из палачей тут же принялся возиться с жаровней. Лукас терпеливо ждал, чего нельзя было сказать о его конвоирах.

— Ваше благородие, заключённый доставлен!

— Да вижу, — раздражённо бросил чиновник. — Приказ давайте.

Стражник передал ему бумагу, содержимое которой интересовало сейчас Лукаса больше, чем кого-либо из присутствующих. Чиновник пробежал документ глазами и изменился в лице.

— Это по королевскому делу, — сказал он и, подняв голову, закричал сам, перекрывая наполнявшие камеру стенания: — А ну-ка живенько освободите там место! Кортон, ты, да! Снимай его уже, довольно. Этого вот бери.

— Могу ли я узнать, в чём меня обвиняют? — спокойно осведомился Лукас. Чиновник только отмахнулся: мол, всему своё время.

Шестифутовый детина по имени Кортон проволок мимо него нечто, не так давно ещё бывшее человеком, и со свойственной одним только палачам бережностью передал его на руки конвоирам Лукаса.

— Ноэл из Сойерса, — сообщил им чиновник. — В камеру, до дальнейших распоряжений.

Двое стражников вынесли бесчувственное тело, третий вышел следом. Дверь за ними закрылась.

— Лукас из Джейдри, стало быть, — пробормотал чиновник, не выпуская бумаги из рук. Потом кивнул палачу: — Подготовьте.

— Ваш плащ, мессер, — вежливо проговорил палач. Лукас молча сбросил плащ с плеч. Палач принял его, привычно ощупывая качество ткани, удовлетворённо улыбнулся. — Теперь жилет… так… теперь сапожки пожалуйте…

«Ну уж хрена с два я буду стоять босиком на камне и слушать, что ты там будешь бубнить», — яростно подумал Лукас и твёрдо, но всё так же ровно произнёс:

— Я хотел бы добровольно ответить на все ваши вопросы, мессер.

— Ваше благородие, — прошипел секретарь. Лукас даже не взглянул на него. Чиновник вскинул брови.

— Неужели? — заинтересовался он. — Ну, давайте, расскажите мне, как убивали короля.

Ничего себе… Да, лихой поворотец. Неужто король и вправду убит? Тогда неудивительно, почему капитан патрицианской стражи, арестовавший Лукаса, смолчал в ответ на вопрос, чьим именем производится арест… Именем мёртвых не арестовывают.

— Не будете рассказывать? Вот видите, — поморщился чиновник. — Чего время-то даром терять. Кортон, начнём с тисков.

— Сапожки, мессер, — угрожающе повторил палач, и по его тону было совершенно очевидно, что он готов перейти от слов к делу.

Именно в этот момент Дереку и полагалось появиться на сцене, но его не было. Лукас ощутил старое, давно забытое чувство тихонько скребущейся в кишках паники.

— Я готов отвечать, — сказал он, не пытаясь сбросить руку палача, уже сжавшую его плечо.

Чиновник оторвался от изучения бумаги.

— Правда?

— Истинная правда, мессер. Расскажу всё, что знаю.

— Вы признаёте, что принимали участие в убийстве нашего светлейшего монарха, его величества короля Артена?

«Вот почему были закрыты ворота», — подумал Лукас, а вслух сказал чистую правду:

— Вряд ли есть смысл это отрицать.

— Вы понимаете, чем вам грозит это обвинение в случае, если ваша вина будет доказана?

— Разумеется.

Разумеется, бес подери. И разумеется, если всё это взаправду, если это не извращённые шуточки Дерека, в чём Лукас начинал сомневаться, тогда не имеет никакого значения, что и как он будет говорить, — живым ему отсюда так и так не выйти. Разве что на эшафот…

— Приятно видеть здравомыслящего человека. Такое отрадное разнообразие, — вздохнул чиновник и кивнул палачу. Рука с плеча Лукаса убралась. Стало немного полегче. Чиновник бросил бумагу на стол и откинулся на спинку кресла.

— Начните, пожалуй, с роли Селест из Наворна. Меня интересуют самые мельчайшие детали, в которые вы, без сомнения, были ею посвящены.

Селест? Проклятье, а она-то каким боком в этом замешана?! Так, значит, надо врать. Причём правдоподобно. А это сложно, ведь Лукас не знал даже, как именно убит король.

— Я полагаю, роль месстрес Селест из Наворна в этом деле ограничивается лишь исполнением приказа.

— Несомненно, — сухо рассмеялся чиновник. — Мессер, если вы будете давать такие ответы, то всё-таки окажетесь на дыбе. Не пытайтесь делать из меня дурака.

У одного из заключённых за спиной Лукаса вырвался сдавленный крик, тут же перешедший в протяжный скулёж. По голосу нельзя было даже понять, мужчина это или женщина.

Лукас снова заговорил, стараясь не выдать того, с каким тщанием взвешивает каждое слово:

— Если бы ваше благородие изволили дослушать меня до конца, то обнаружили бы, что, говоря так, я имею в виду нечто иное, чем то, что вы уже, без сомнения, устали слушать.

— То есть? — приподнял брови чиновник. Формулировка ему явно понравилась.

— Вашему благородию лучше кого-либо известно, что утверждение, кое вы слышите от большинства арестованных по этому делу, есть лишь следствие их преступного сговора с целью навести правосудие на ложный след. Однако истинный устроитель этого преступления тем не менее всё ещё на свободе, как бы вас ни пытались убедить в обратном.

Лукас остановился, незаметно переводя дыхание и заодно следя, какой эффект производят его слова. Вроде бы всё шло неплохо: чиновник явно был умилён тем, что арестант оказался столь покладист, и вместо до смерти надоевших воплей о невиновности перешёл на родную для чиновника манеру речи. А кроме того, похоже, Лукас попал в точку. Ну да это было предсказуемо: настоящие убийцы короля, без сомнения, действительно загодя приготовили легенду о том, на кого бы всё это спихнуть в случае провала…

«Ледоруб задери, а если на меня?» — внезапно подумал Лукас, холодея. Но каким образом? Он был уверен, что против него нет даже косвенных улик, не считая любовной связи с Селест.

— Продолжайте, — милостиво разрешил чиновник.

И Лукас продолжил бы, хотя и неизвестно, долго ли бы ему удалось морочить голову судье, но тут наконец явился Дерек.

Он вломился в пыточный зал молча, мрачный, как туча; его алый плащ магистра развевался от чеканной поступи, которой он отмерял расстояние от дверей до помоста. При виде его чиновник и секретарь в испуге вскочили — похоже, они знали норов преподобного Дерека не понаслышке. Дерек остановился у самого стола, напротив Лукаса, и коротко посмотрел ему в глаза. Тот ответил спокойным прямым взглядом. Дерек повернулся к чиновнику.